Звезда ведьмы - Джеймс Клеменс

— Он отошел, — сказал Джастон.

Магнам приблизился к ним. Он смотрел вниз вдоль коридора, где пять или шесть огров поднимались на ноги, потрясенные.

— Я не вижу Толчука.

Дварф был прав. В группе ниже по коридору один из огров вышел вперед — Хуншва, вождь племени. Он переступал через лежащих на полу мертвецов и, подойдя, посмотрел на безжизненное тело Джеррика. Он прижал кулак ко лбу, на миг склонив голову в почтении:

— Он погиб как воин. Его будут почитать и помнить.

— Нет, если мы не выживем, чтобы рассказать об этом, — сказал Магнам. — Где Толчук?

Хуншва опустил руку:

— Он ушел, чтобы в одиночку встретиться с паучьей ведьмой.

— Что? — выпалил дварф. — И ты отпустил его?

Если огр может выглядеть раздосадовано, то этот выглядел именно так:

— Он приказал мне.

— И ты послушался? — глаза Магнама округлились. — Что произошло?

Хуншва быстро рассказал о Вирани и о том, что они нашли в конце коридора.

— Еще больше тварей, — Магнам вздохнул. Он оглядел остальных и нахмурился: — Топор, меч, кинжал и кулак огра против паучьей королевы и ее полчища. Не тот рецепт, что нужен для победы.

Могвид встал, обхватив себя руками за плечи:

— И что нам тогда делать?

Дварф жестко посмотрел на него:

— Должен быть способ.

— Какой? — спросил Джастон, все еще сидевший возле эльфийского капитана на полу.

Магнам не удостоил его взглядом. Он продолжал смотреть на Могвида:

— Все зависит от этого парня.

Могвид сделал шаг назад:

— От меня?

* * *

Толчук выпрямился, оглянувшись на Глаз Дракона. Снаружи грохотал гром. Мгновение назад молния вырвалась из Глаза и запрыгала по пещере, словно разветвленный язык змеи, затем исчезла.

Не в силах понять этого, он повернулся кругом, зажав Сердце в кулаке. Его легкие пылали, и запах серы заполнял все вокруг.

Двумя шагами ниже, по ту сторону преисподней, Вирани по-прежнему смотрела на Глаз, и на ее лице было выражение ужаса. Ее темные волосы, намокшие от клубящегося пара, безвольно лежали на плечах, резко контрастируя с бледной кожей. Ниже талии ее тело было телом паука. Блестящее, словно рубиновый доспех, оно было покрыто капельками воды.

Воспользовавшись замешательством ведьмы, Толчук быстро поискал оружие. Повсюду вокруг лежали огры из других кланов; их продолжающие дышать тела оплетали нити паутины. Он не нашел оружия ни у одного из них. Ни один не осмелился принести в священное место дубину или костяной топор.

Он не знал, что делать. Все, что он знал, — это то, что двое детей его племени в опасности, что ведьма держит их над преисподней. Он крепче сжал Сердце. Кусок камня сердца был ключом к Призрачным Вратам; отдай его — и весь мир будет под угрозой. Но сейчас его мир был не больше, чем эти два ребенка.

Вирани застонала.

— Мои малыши! — крикнула она. — Кто-то убил моих малышей.

Ее тело тряслось от гнева. От тряски дети огров начали плакать.

Толчук поторопился сделать последние шаги вниз и оказался лицом к лицу с Вирани, их разделяла только трещина в земле. Жар вблизи от нее был непереносим, он поднимался прямо из расплавленного сердца горы. Постоянный свистящий гул, казалось, вытекал из Глотки вместе с клубящимся паром.

Толчук поднял камень сердца, чтобы привлечь внимание ведьмы. В туманной пещере Сердце сияло своим собственным светом.

— У меня есть то, что ты хочешь, Вирани! То, что твой Хозяин хочет! Не заставляй больше страдать детей! — его глаза и поза выражали мольбу.

Глаза Вирани, все еще тлеющие яростью, сузились. На какое-то мгновение она скрестила свой взгляд с его.

Толчук боялся, что она швырнет этих детей в раскаленную лаву, как уже сделала с другими.

— Пожалуйста… Я знаю, ты тоже мать. Яви милосердие.

Один ее глаз дернулся.

— Мать… — пробормотала она.

— Матери боятся не только за своих собственных детей, но и за всех детей вообще, — настаивал Толчук.

Она наморщила лоб в замешательстве и затем кивнула. Она взглянула на малыша-огра, которого сжимала, словно удивленная, что он здесь.

— Бедные, напуганные крошки… — она начала класть детей обратно.

Но тут из пещеры послышался знакомый царапающий звук когтей по камню. Толчук и Вирани повернулись.

Из Глаза вползло в пещеру одно демонское отродье. Тварь была сильно обожжена, лишилась одной клешни и двух из восьми ног. Существо хныкало. Оно пыталось спуститься к демонице, породившей его, но упало и покатилось — жалкое зрелище.

— Мой маленький! — воскликнула Вирани, в гневе возвышая голос. Она отбросила одного из малышей-огров в сторону и поманила тварь свободным когтем:

— Кто причинил тебе боль, мой сладкий?

Толчук тихо проклял несвоевременное возвращение детеныша.

Когда омерзительный ребенок наконец добрался до матери и забрался под ее раздутое бронированное брюхо, чистая ярость звучала в ее словах:

— Мы заставим их заплатить! За каждого моего ребенка, которому нанесен вред, я заберу множество ваших! И начну я с этого!

Новый шум послышался со стороны Глаза, и группа огров ворвалась в пещеру, держа факелы. К удивлению Толчука, он увидел среди них плотную фигуру Магнама и жилистого жителя болот. А в центре их отряда было странное крылатое существо. Оно пролетело по пещере, держась на расстоянии от кишащего демонами потолка. Толчук прищурился и понял, что это был какой-то странный ребенок. Что это еще за новый демон?

Но Вирани выглядела не менее удивленной, она стояла, подняв голову:

— Это маленькая девочка.

Толчук нахмурился. Остальные преследовали это новое существо? Слова на языке огров достигли ушей Толчука — это был Хуншва:

— Приготовься!

Толчук бросил на него взгляд. Приготовиться к чему?

Вирани следила за полетом ребенка-демона. Затем на ее лице неожиданно появилось потрясенное выражение. Она опустила взгляд:

— Что не так, малыш…

И тут у нее вырвался крик, потому что ее луковицеобразная задняя часть изогнулась, словно ее встряхнули снизу. «Что происходит?»

Потеряв равновесие, Вирани повалилась головой вперед в расщелину. Ее ноги были широко расставлены, она пыталась восстановить равновесие. Ее членистые конечности цеплялись за край огненной преисподней, едва удерживая ее от падения в расплавленный камень. Она кричала от страха, пытаясь выкарабкаться назад, но что-то продолжало держать ее заднюю часть поднятой вверх, не давая ей отступить.