Золотой песок - Полина Дашкова

В детстве она была виновата во всем: в творческих кризисахотца, в том, что пошел дождь и у мамы испортилась прическа, в том, что сталималы осенние туфли, а на новые нет денег, в том, что у нее мрачное выражениелица и не правильная походка. В самоубийстве отца тоже была огромная доля еевины. Разве может гений работать в доме, где бегает и шумит маленький ребенок?

К шестнадцати годам Ника прекрасно понимала, что вся эта еероковая виновность была жестоким мифом. Но нет ничего долговечней иубедительней жестоких мифов.

Ника отдавала себе отчет в том, что ее мама медленно, новерно спивается и сходит с ума. Дядя Володя все реже бывал дома, егокомандировки затягивались. Она догадывалась, что у него появилась другаяженщина, и он не уходит только из жалости.

Через месяц пьяная Виктория распахнула окно, влезла наподоконник и сообщила:

– Я не хочу жить.

В комнате находились Ника, дядя Володя, Никита. Викториякричала и ругалась, но дала снять себя с подоконника и закрыть окно.

– Не прикасайтесь ко мне! Я все равно это сделаю, – заверилаона всех троих и, схватив недопитую бутылку водки, лихо ее допила.

– Вы за нее не волнуйтесь, – жестко усмехнулся Никита, –когда это хотят сделать, то выбирают более подходящий момент.

Потом опять была история с таблетками. На этот раз ониоказались не в кармане, а в унитазе. Иногда для разнообразия Викторияразыгрывала не суицид, а сердечный приступ. Потом было стыдно перед врачами,приходилось оправдываться и извиняться.

Дядя Володя пригласил домой психиатра.

– Распустили вы ее до предела, – покачал головой врач, –эгоизм и дурной характер переходят в патологию только тогда, когда этомуспособствуют близкие. Подозреваю, у нее всегда в распоряжении благодарныезрители.

– Может, какие-нибудь лекарства? – осторожно спросила Ника.

– Перестаньте обращать внимание на ее выходки ведите себятак, будто ничего не происходит. Станьте жестче. С ней надо разговаривать тономфельдфебеля, а не сопли ей вытирать.

– Она стала много пить, – подал голос дядя Володя.

– Сколько именно?

– По-разному. Иногда за день бутылку водки.

– Сразу или постепенно?

– Постепенно. Бутылка стоит, она отхлебывает потихоньку.

– Каждый день?

– Нет. Раза два в неделю.

– Утром опохмеляется?

– Нет.

– Я пока не вижу алкогольной зависимости, но будемнаблюдать. – Но она часто бывает пьяной, – возразила Ника.

– Возможно, она иногда изображает, что пьяна сильней, чем насамом деле. Старайтесь, чтобы в доме было меньше спиртного. А главное, будьтеспокойней и жестче. Вы ее распустили. Вы виноваты.

«И в этом тоже», – с тоской подумала Ника.

В 1977 году Никита закончил школу и поступил в Литературныйинститут имени Горького на отделение поэзии.

Через год Ника сдавала выпускные экзамены. Она хорошоучилась, и вполне могла получить отличный аттестат. От экзаменов зависеломногое. Ника решила поступать в Первый медицинский институт, там был огромныйконкурс. С пятерочным аттестатом шансов поступить становилось значительнобольше. Ей предстояло тяжелое лето. Сначала выпускные экзамены, потом сразувступительные.

Ника уходила заниматься в библиотеку или к Никите, нооставались еще вечера и ночи. Дома покоя не было. Больше недели спокойной жизниВиктория не выдерживала. Она маялась бездельем, продолжала наведываться в Домкино и на киностудии, но уже как-то вяло, нерегулярно, словно по инерции. Веласебя там тихо, бродила тенью по коридорам, и если заглядывала в глаза известнымрежиссерам, то уже без всякой надежды, а лишь с немой укоризной.

Она чувствовала, где как себя надо вести, не поднималаскандалов в общественных местах, не позволяла себе с чужими никакихэкстравагантных выходок, справедливо опасаясь, что могут просто-напростовызвать милицию.

Но дома Виктория не стеснялась никого. Суицидальныеспектакли стали почти привычными. А за сердце мама хваталась каждые полчаса.

Никита предлагал переехать к ним.

– Одно дело иногда переночевать, и совсем другое –поселиться, – возражала Ника.

– Все равно придется рано или поздно. Никуда не денешься.

– Слушай, как ты это себе представляешь? У тебя сессия, уменя экзамены. Мы с тобой, как примерные детки, сидим в разных комнатах надкнижками, а весь дом ходит на цыпочках? Вряд ли бабушке Ане понравится, если яцелый месяц буду ночевать в ее комнате.

– Бабушка с няней собираются жить на даче все лето. Родителичерез три дня уезжают в Болгарию на месяц.

– И они будут знать, что мы с тобой вдвоем?

– Они и так догадываются, что мы с тобой не только целуемся,– ухмыльнулся Никита, – правда, бабушка Аня сказала, мы должны обвенчаться.

– Как это?

– Понимаешь, для бабушки загс и прочие советские конторызначения не имеют. Для нее люди женаты тогда, когда обвенчаны. Но только этонадо сделать после того, как ты поступишь в институт. Если вдруг кто-то узнаети стукнет в приемную комиссию, могут не принять. Потом уже не выгонят за это, ане принять могут. На каждое место по десять блатных.

Дядя Володя не возражал, чтобы Ника переехала к Никите. Навремя ее экзаменов он полностью взвалил на себя все проблемы с Викторией.

Самое трудное лето обернулось для Ники самым счастливым. Онапопробовала на вкус будущую семейную жизнь и осталась вполне довольна. Онаполучила отличный аттестат, успешно сдала вступительные экзамены и была принятав Первый медицинский институт.

Бабушка Аня приехала с дачи на несколько дней, и вместе ониотправились в Отрадное. Она заранее отнесла ювелиру какую-то свою стариннуюзолотую брошку и заказала для них два обручальных колечка, да не простых, а смаленькими прямоугольными сапфирами.

Настоятель сельского храма был ее давним знакомым, а потомурешился не вносить их паспортные данные в приходскую книгу. Все сведения оцерковных обрядах направлялись в специальный отдел исполкома, а оттуда прямикомпоступали в комсомольские и партийные организации по месту работы или учебы.

Сначала Нику окрестили. Бабушка Аня стала ее крестнойматерью. А потом их с Никитой обвенчали, в пустом храме, при запертых дверях.Венцы над их головами держали старушка-свечница и молодой пьяненький хорист.