Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике - Леонард Рейнолдс

Перед выходом в море Дуг сообщил, что нашим позывным будет «Ровер» и что 658-я будет замыкать строй, следуя за Томми на 663-й. На какой-то момент я вернулся в памяти назад, к нашему последнему патрулированию, когда мы занимали такое же положение и испытали на себе силу гнева вражеского эсминца, но я поспешил выбросить крамольную мысль из головы и вернулся к решению насущных задач.

У нас было несколько новых членов команды, в том числе новый рулевой. После ранения у Эльбы Ходжес к нам не вернулся, и его сменил главстаршина Ламонт – для меня он пока был «темной лошадкой». Наши лучшие артиллеристы Хоуи и Престон тоже остались на берегу, теперь у орудий стоял малыш Нобби Ватт и еще одна очень солидная личность по фамилии Даффил. Я не сомневался, что на обоих можно положиться, но им все-таки требовалось время, чтобы освоиться на новом месте. Это было не одно и то же, что иметь надежные, проверенные орудийные расчеты.

По пути к району патрулирования меня посетило новое, доселе незнакомое мне чувство. Я ощутил одиночество командира. Охваченный депрессией, я сидел в своей каюте, дав волю своему не в меру богатому воображению, воочию представляя все то, что могло случиться в моем первом боевом походе. Признаюсь, мне потребовалось время, чтобы сосредоточиться, вернуть себе способность размышлять здраво и понять, что в некоторых условиях богатое воображение – это огромный недостаток. Но когда мы прибыли в район патрулирования, я был снова собран и готов к работе, оставалось только приспособиться к моему новому положению.

Теперь передо мной стояли совершенно другие задачи. Раньше я старался как можно лучше исполнить приказ. Теперь мне предстояло принимать решения и ожидать их эффективного исполнения от подчиненных. Чувство независимости, безусловно, было приятным.

Как бы то ни было, я довольно скоро почувствовал уверенность, которой мне так недоставало в самом начале. Я обнаружил, что, если вдруг появлялись ростки неопределенности и сомнений, стоило только подумать, как даже мой относительно небогатый опыт подсказывал верное решение. Что бы Корни предпринял при аналогичных обстоятельствах раньше? Что бы он сделал сейчас?

В первую ночь ничего не произошло, чему я был искренне рад. Наш патруль прикрывал высадку на Корчуле – небольшом острове в 40 милях от Виса. Высаживали наблюдателей, которым предстояло сыграть важнейшую роль в большой операции, которая должна была состояться через три дня.

В одном наша работа на Адриатике отличалась от действий на Корсике в лучшую сторону. Там нам приходилось совершать долгие и утомительные переходы до района патрулирования и обратно. Здесь расстояние были намного короче. Можно сказать, на нашем пороге стояли немцы, хотя, может быть, это мы находились на пороге у них. Но, строго говоря, легче от этого не становилось. Мы больше времени проводили непосредственно в районе патрулирования, постоянно пребывая в нешуточном напряжении.

Обратно в Комизу мы вернулись к 7 часам утра и выстроились в длинную очередь за топливом. Я сразу понял, что этот процесс станет большой проблемой. Получение топлива со старины «Грита» в Бастии было длительной и нудной процедурой. А здесь в дополнение ко всему не было места, чтобы выделять под это дело специальный причал, и лодки получали топливо самотеком прямо с «боузеров» – армейских топливных цистерн, стоящих вдоль главной пристани. Это означало или некоторое послабление в правилах безопасности, или множество неудобств на лодках, стоящих близко друг к другу, но пока не получающих топливо, а только ожидающих своей очереди. Ведь при этом на них не должны работать генераторы! Многие решали эту проблему, отводя свои корабли на рейд, когда кто-то получал топливо.

На последующем инструктаже мы узнали детали операции «Дикомпозд ту».[15]Нам предстояло эскортировать группу пехотно-десантных барж и лихтеров в точку на южном берегу восточного мыса Корчулы и высадить там роту партизан и восемь орудий с орудийными расчетами. На рассвете эти орудия откроют огонь через остров и будут обстреливать города-близнецы по обе стороны узкого пролива, отделяющего остров от материка – полуострова Пелещац. Два артиллерийских офицера провели предварительную разведку позиций противника на Оребике и Корчуле – они были одеты как крестьянские девушки и беспрепятственно передвигались по району, собирая виноград в большие корзины. Они указали координаты главных целей и заодно выяснили, что в порту Корчулы всегда много судов.

Но до начала основной операции предстояло выполнить еще одну работу, и следующую ночь мы провели вместе с 667-й Чарльза Джеррама – мы пришли на Средиземное море из Англии в одном конвое. Мы сопровождали группу десантных кораблей на «временные квартиры» в небольшую, хорошо укрытую бухту на острове Лагоста между Висом и Корчулой. Здесь они должны были дождаться следующей ночи – так сокращалось время на переход в процессе основной операции. Затем мы патрулировали в районе Пелещаца, но ничего не нарушило мирного спокойствия той летней ночи. Примерно в 5.30 меня отправили в Комизу впереди остальных лодок, чтобы передать дополнительные разведывательные данные. Их доставил буквально в последнюю минуту один из тех отважных людей, которые долгие дни провели на занятых противником островах, чтобы следить за перемещением сил немцев.

Пока мы шли в Комизу, я стоял на мостике и осматривал в бинокль горизонт. Я мечтал повстречать одинокое и невооруженное вражеское судно – но такие мечты почти никогда не становятся реальностью, поэтому единственное преимущество, которое мы получили, обогнав всех, было лишним часом сна.

В 20.00 мы снова вышли в море, и на этот раз нас ожидало настоящее дело. Высадка прошла успешно и оказалась для противника полной неожиданностью. Это было 2 августа.

Нам было приказано оставаться поблизости на случай появления вражеских кораблей. Довольно скоро мы поняли, что находимся в полной безопасности, потому что немцы сосредоточили огонь на специальном корабле-ловушке, сконструированном именно для этого. «LCI[16]-254» имел замечательную полотняную трубу, лихо глядящую в небо, и две очень большие и тоже полотняные пушки. Когда обстрел только начинался, фальшивый эсминец показался перед береговой батареей Оребика, держась при этом на предельном расстоянии. Как только тяжелые орудия противника открыли огонь, на нем стали запускать фейерверки, имитирующие выстрелы. Батареи с Оребика стали отвечать, но на таком расстоянии их действия не могли иметь успеха и только помогли разведчикам, прятавшимся на соседнем острове, точно зафиксировать их позиции.

В течение полчаса батареи вели огонь по «эсминцу», явно считая, что он их обстреливает, а тем временем восемь орудий обрушили град 25-фунтовых снарядов на выбранные районы. В установленное время они перевели огонь на зенитные батареи немцев, и «харрикейны» с Виса смогли провести налет и сбросить свои легкие бомбы, почти не встретив сопротивления.