Книги онлайн и без регистрации » Научная фантастика » Времена не выбирают - Макс Мах

Времена не выбирают - Макс Мах

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 49 50 51 52 53 54 55 56 57 ... 160
Перейти на страницу:

Сербский полковник с сомнением изучил Клавины бумаги, поморщился как от зубной боли, но вынужден был признать, что, будь госпожа Неверова мужчиной, он бы и минуты не сомневался. Но женщина-летчик? Боевой летчик-истребитель? Nonsence, господа. И все-таки, все-таки ему нужны были истребители, знакомые с новой техникой, а Клава летала и на картвелиевских И-22, и на Ме-100. Это и решило дело. В конце мая она уже была в Лариссе, а 2 июня уже дралась в небе над Ханхи. В их полку русские составляли процентов шестьдесят. Остальные были сербами. Был еще один американец, но тоже русского происхождения – лейтенант Джеффри Кононофф. С ним в тройке и летала Клава, ведущей.

Своего первого турка она сбила 5 июня над Камолини. Это был старый и медленный F-222, турецкого производства. Она замешкалась на старте и в низкой облачности потеряла и свою группу, и своих ведомых. Рыская в поисках своих туда-сюда, она вдруг увидела двухмоторный «форман», который своим быть не мог, ввиду полного отсутствия французских машин в союзных армиях. Бомбардировщик летел ниже на несколько сотен метров, но, не имея настоящего боевого опыта и командира поблизости, Клава вдруг засомневалась в своих действиях. Она сделала большой круг, разыскивая другие самолеты противника, но никого не обнаружила. Бомбардировщик был один и без сопровождения. Она успокоилась вдруг и поняла, что если не собьет сейчас этого тихоходного урода, то уже никогда и никого не сможет сбить, и значит, все ее усилия были напрасны, и мама была права – взрослые женщины не летают.

Судьба бомбардировщика решилась очень быстро. Длинная очередь, которую она начала с расстояния почти 200 метров и закончила всего в 18 метрах от противника, сделала свое дело. Крыло турецкого самолета было срезано, как пилой.

Восемнадцатого июня их перебросили на аэродром возле Калатоса. Турки, стремясь захватить Родос, задействовали здесь, у острова, большие силы флота и авиацию, действующую из-под Мармариса. Вот прикрывать Родос и должна была их эскадрилья. К этому времени на счету лейтенанта Неверовой было пять турецких самолетов.

Двадцать третьего, с утра, турецкая эскадра начала обстреливать остров. Снаряды ложились в самых неожиданных местах. Один взорвался даже в полукилометре от их ВПП, но и без этого эхо дальних и близких разрывов тяжелых снарядов было хорошо слышно на аэродроме. Командование, которому нечего было противопоставить главным калибрам линкора и двух крейсеров, вызвало бомбардировщики с Коса и приказало поднять в воздух истребители, чтобы прикрыть бомбардировщики, идущие днем в чистом небе. Два звена – шесть самолетов и среди них «семерка» Клавы, – вылетели на задание в 9.10 и уже через двадцать минут столкнулись с турками едва ли не над самой эскадрой. Турок было много, но, по-видимому, бомбардировщики интересовали их больше, поэтому навстречу союзникам развернулась только четверка истребителей.

Сблизились очень быстро, и уже через считанные секунды в небе крутилось чертово колесо собачьей свалки. Турки были на Бе-10 с пушечным вооружением и оказались очень трудным противником. Почти в самом начале схватки Клава сцепилась с парой, которую возглавлял истребитель с двумя скрещенными ятаганами на фюзеляже. Этот турок был виртуоз, он метался между греческими самолетами, успевая помочь и второй паре, и отбиться от Клавиных наскоков. Выйти на дистанцию прицельного огня ей не удавалось. Мало того, что турок крутил совершенно невообразимые фигуры высшего пилотажа, переходя из одной в другую без пауз, но и ведомый его был все время рядом с ним, прикрывая сзади. Отчаявшись справиться с этим «янычаром», Клава перенацелила свое звено на ведомого, на фюзеляже которого были только опознавательные знаки турецких ВВС и белая цифра «5» в оранжевом круге. «Пятерка» отбивалась яростно, и ведущий тоже то и дело налетал то на Клаву, то на Джеффри, то на второго ее ведомого – Гришу Соловьева, не давая им сосредоточиться на своем ведомом. И все-таки Клавино время пришло. Янычар уперся в Джоржича, а его ведомый отвлекся на Джеффри и подставился Клаве. Она оказалась в классической позиции для результативной атаки: близко, очень близко за хвостом «пятерки». Дальнейшее происходило стремительно, но в памяти Клавы Неверовой запечатлелось как медленное, завязшее в меду движение. Вот она стреляет в «пятерку» и видит, как медленно отлетают в сторону клочья обшивки, и вспыхивает, вернее, медленно загорается и так же медленно уходит вниз турецкий истребитель, открывая ей картину гибели Джоржича, машину которого метров с двухсот разваливает пушечным огнем янычар. И тут же Янычар доворачивает, чтобы расстрелять открывшегося Соловьева, но почему-то не стреляет, но зато сам открывается Клаве, и ей нужно только не зевать и жать на гашетки… Янычар не вспыхнул, но у него, похоже, заглох мотор, и он пошел вниз, туда, где темные воды Эгейского моря встречаются со светлыми – Средиземного.

На аэродром они вернулись только вдвоем. Джеффри, через считанные секунды после того как последний из турецкой четверки вышел из боя, вдруг клюнул носом и тоже ушел вниз – в последнее пике. Что с ним случилось, они не узнали уже никогда – море поглотило и истребитель и пилота. А для Клавы эта смерть стала последней точкой в бою и триггером для понимания того, что же это такое война. Она вдруг сразу и ясно поняла, что война – это не захватывающее приключение в стиле Хогарта, которого она любила читать в детстве, не спорт. Война – это страшный труд и риск быть убитым в любой миг. Война – это смерть Джеффри, и Джоржича, и Викулова, и Чуднова, и тех турецких летчиков, которых сбили в этом бою они. Тех летчиков, которых сбила она и которые даже не успели выброситься с парашютом: и той «пятерки», и его ведущего. А еще она почувствовала, что сил у нее осталось на чуть. Усталость упала на нее сразу, вдруг неимоверной тяжестью, сковавшей измученное запредельными перегрузками тело.

Она все-таки дотянула до Калатоса и кое-как посадила измученную не меньше ее самой машину – семнадцать пробоин в плоскостях и фюзеляже! – но вылезти из мерса уже не смогла. Механики-сербы вытаскивали ее из кабины истребителя и на руках несли в госпитальную палатку, но всего этого Клава как бы и не помнила. Воспоминания были смутными и обрывочными, как часть тех темных бредовых снов, в которые она погрузилась уже там, у медиков.

Очнулась она только ночью. Вылезла из палатки и увидела огромные звезды юга, заполнившие все необъятное глубокого темно-синего цвета, как бы бархатное, небо. Тело болело неимоверно. Каждая клеточка, казалось, вопила от боли. Нос был забит запекшейся кровью – ее кровью – и не дышал. Она не была ранена. Она просто выложилась в том бою полностью, до конца, до последней капли физических и душевных сил. Два сбитых истребителя – и каких! – были оплачены если не кровью – не кровь же из носа считать! – то уж потом и болью точно.

* * *

25 июня – 5 июля, Мармарис-Родос

Если ведомый Ары Карапетяна – лейтенант Дургоноглу не ошибся, в бою над эскадрой Зильбера сбила греческая «семерка», настырный и решительный истребитель, вышедший из боя целым. Он же, судя по всему, расстрелял и Стефана.

– Этот парень мой, – сказал Зильбер, и все согласились с тем, что это его право.

Турция, конечно, была вполне цивилизованной страной, как любили повторять сами турки, но кровная месть отнюдь не ушла в историю. По-прежнему, как и в былые времена, десятилетиями длились войны между кланами (хамулами), и еще надо было посмотреть, чьи вендетты были страшнее, итальянские или турецкие. В обыденной жизни ни городские турки, ни городские арабы и уж тем более евреи не стали бы оживлять злобных демонов кровной мести. Для таких дел существовали полиция и суд присяжных. В конце концов, для разрешения острых споров и примирения сторон имелись и свои, «домашние», так сказать, авторитеты: будь то кади или раввин. Но война на то и война, что способна разом, одним-единственным дуновением картечи, смахнуть весь лоск цивилизации и ввергнуть вполне вменяемых в мирное время людей в самое настоящее варварство. И Зильбер, когда он сказал то, что сказал, совсем не думал, что уподобляется тем диким кровникам, о которых слышал немало рассказов в детстве. Он сказал то, что пришло из его сердца. Не больше, но и не меньше. Он просто взял на себя обет найти того грека и отомстить ему. Правда, в виду он имел вполне рыцарский дуэльный кодекс истребителя: отомстить, но в честном бою.

1 ... 49 50 51 52 53 54 55 56 57 ... 160
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?