Социальная история Англии ХIV-XVII вв. - Татьяна Мосолкина

Еще неоднократно в ходе политической борьбы выгодное местоположение города — удаленность от Лондона и выход к морю — способствовало вовлечению его в конфликты. Во время государственного переворота 1399 г., когда армия противников Ричарда II двинулась на Лондон, советники короля — Уильям Скроуп, Джон Бэши, Генри Грин и Уильям Бэгот — бежали в Бристоль (сам Ричард в это время был в Ирландии). Об этих событиях сообщает Т. Уолсингем: «Названные же никчемные советники Джон Бэши, Уильям Бэгот, Генри Грин с казначеем Уильямом Скроупом, поняв, что общины желают присоединиться к герцогу Ланкастеру, оставив охрану и управление государством, поспешно бежали в крепость Бристоль». Городской совет решил открыть ворота перед армией Генриха Болинброка — будущего Генриха IV. Скроуп, Бэши и Грин были выданы противникам короля, спастись удалось лишь Уильяму Бэготу. В конце 1399 г., когда бароны организовали заговор против нового короля — Генриха IV, бристольцы оказали ему поддержку: в 1400 г. они захватили и казнили лорда Спенсера, одного из участников заговора, который пытался бежать из Англии.

Очень большую роль в позиции городов играли политические пристрастия влиятельных горожан. Например, один из самых выдающихся купцов XV в. Уильям Кэнинджес-младший был ярым ланкастерцем. Будучи в разные годы бейлифом, шерифом и мэром Бристоля, он использовал свое влияние на городской совет, чтобы оказать противодействие Йоркской партии, имевшей прочные позиции на западе Англии. В результате в 1450 г. из городской казны потратили 15 ф. на укрепление стен и 40 ф. на приобретение вооружения и материалов, «необходимых для обороны названного города». Генрих VI высоко оценивал преданность У Кэнинджеса. В 1449 г. в обращении к верховному магистру Пруссии и магистрату Данцига он просил оказать благосклонность некоторым английским купцам и особенно «его любимому и видному купцу из Бристоля» Уильяму Кэнинджесу. Безусловно, расположение, проявленное к Кэнинджесу, не было совершенно бескорыстным. Генрих VI, последний и не самый лучший из ланкастерских королей, был более расточительным и не менее нуждающимся, чем его предшественники, поэтому даровал особые привилегии богатым купцам в обмен на большие денежные суммы. В документах нет записей о том, сколько Кэнинджес уплатил королю, но то, что деньги уплачены, не вызывает сомнения.

В 1457 г., будучи вновь мэром Бристоля, У Кэнинджес на свои средства построил и оснастил военный корабль, чтобы поддержать Генриха VI. Тем не менее, в 1461 г. трон перешел к Йоркам, и в этом году, вновь став мэром, Кэнинджес принимал в Бристоле нового короля Эдуарда IV. Эдуард прибыл в город не для того, чтобы присутствовать на блестящем празднике, устроенном в его честь, а выяснить, насколько богат город, и сколько можно получить денег с его крупных купцов. Самый богатый горожанин У Кэнинджес был вынужден уплатить не меньше 3 тыс. марок, чтобы помириться с новым королем. Интересно вспомнить, что в первой четверти XIV в. весь город получил прощение за 4 тыс. марок.

Таким образом, позиция города в отношениях с королевской властью зависела от того, какая из борющихся политических группировок могла гарантировать наиболее благоприятные условия для жизни и деятельности горожан.

Что за люди создавали богатство города, строили дома и церкви, представляли своих сограждан в парламенте и искали новые острова в океане? Ответы на многие вопросы можно было бы получить из писем и частных бумаг горожан, однако для Бристоля мы должны констатировать их отсутствие. Поэтому постараемся представить себе людей XIV–XV вв. с помощью тех документов, которые есть в нашем распоряжении.

Пока король и бароны изнуряли королевство и уничтожали себя в бесконечной династической борьбе, такие энергичные и уверенные в себе люди, как бристольские купцы, упорно накапливали собственное богатство и приумножали славу города. Используя особенности географического положения Бристоля, его моряки и торговцы прокладывали новые пути в океане, которыми позднее прошли и другие англичане. Именно такие люди, как Уильям Кэнинджес, вопреки всем трудностям налаживали первые торговые связи с Исландией. Более того, задолго до Колумба бристольские купцы получали лицензии на плавания с целью открытия новых земель к западу от Ирландии. На протяжении 1480–1500 гг. в Бристоле было организовано несколько торгово-исследовательских экспедиций, наиболее известными из которых было две. В июле 1480 г. два корабля «Джордж» и «Троица» были снаряжены в порту «не только с целью торговли, но и для того, чтобы найти и открыть некий остров, называвшийся lie of Brasile». В этом рискованном предприятии объединили свои средства несколько бристольских купцов. Одним из них был Джон Джей, который, как считают, снарядил полностью один корабль, другим — Томас Крофт, имевший 1/8 долю в каждом судне. Руководство плаванием поручили некоему Ллойду, «наиболее ученому моряку во всей Англии». После двух месяцев безуспешных поисков корабли отнесло бурей к берегам Ирландии. Самой известной из бристольских экспедиций было плавание Джона Кабота в 1497 г. Его высадка на побережье Северной Америки, откуда он надеялся найти проход в Азию с ее богатой торговлей, стала возможной благодаря финансовой поддержке и навигационному опыту бристольских купцов и моряков.

С отвагой, энергией и находчивостью эти люди часто соединяли беспринципность и эгоизм. Они не стесняли себя в средствах, опускаясь иногда до простого разбоя. В 1294 г. некто Уолтер Хобб захватил корабль голландских купцов и присвоил его груз. После долгой тяжбы он был вынужден вернуть корабль и товары и уплатить значительную сумму (65 ф.) за ущерб, причиненный им. В этом не было бы ничего удивительного, если бы Хобб являлся обыкновенным пиратом, но он прослыл крупным торговцем. В разбое подозревался и Роджер Тертл, мэр города в 1321 г. В сговоре с пиратами обвинялся Генри Мей, представитель одной из богатейших семей в Бристоле. Жадность и беззастенчивость купцов выражалась и в обмане королевских чиновников. В 40-е гг. XV в. Джон Уинч, чтобы избежать конфискации своего товара королем, поскольку он торговал без лицензии, передал его в качестве уплаты долга мэру Бристоля, а корабль срочно продал, поставив, тем самым, в затруднительное положение королевского контролера.

Подобные действия были характерны не только для английских купцов. Ссылаясь на письма флорентийского купца Франческо Датини, И.А. Краснова отмечает, что итальянские купцы и их факторы часто вступали в сделки с пиратами, в результате чего «порой трудно было различить, где кончается “добрый купец” и начинается морской разбойник». С развитием торговли и ростом конкуренции увеличивалось и количество разного рода обманов и мошенничества, несмотря на все предосторожности купцов. И это можно было наблюдать не только в Бристоле XIV–XV вв., но и в других городах Англии и континента.

Жажда накопительства часто вступала в противоречие с нравственными догмами, которые на протяжении многих веков проповедовала церковь, поэтому психология этих энергичных людей отличалась раздвоенностью. Христианская мораль допускала, что торговля является необходимым занятием, но отнюдь не почтенным, поэтому долгое время наблюдалось завистливое, а с другой стороны, несколько пренебрежительное отношение к людям, занятым торговлей. Но с ростом богатства и влияния городов их обитатели начинали гордиться своими успехами, деловыми качествами и предприимчивостью. Торговля становится почтенным занятием не только для представителей городского сословия, в нее стало втягиваться и английское дворянство, это можно проследить по торговым лицензиям и таможенным отчетам. Например, 24 февраля 1456 г. была выдана лицензия на экспорт пшеницы во Фландрию сэру Николасу Уэрингсу, а в октябре 1470 г. совместную лицензию на торговлю с Исландией получили Джон Форстер, бристольский купец, и сэр Эдмунд Хангерфорд. Конечно, сказать точно, были ли это представители дворянства, приобщившиеся к торговле, или купцы, получившие дворянский титул, сейчас довольно сложно. Но тот факт, что младшие дети из дворянских семей стали поступать в ученики в торговые гильдии, говорит о повышении социального статуса купечества.