Последний танец Марии Стюарт - Маргарет Джордж

Звон колокола позвал на обед, как происходило каждый день. Дамы встали и направились в зал, где их ожидали накрытые белыми скатертями длинные столы. Они никогда не ели вместе со слугами Шрусбери в большом зале; их пути почти не пересекались.

Как обычно, к столу подали шестнадцать блюд: семь мясных, три овощных, три супа и три сладких десерта. Меню оставалось неизменным. Словно лунатики, они приступили к трапезе, которую совершали уже много раз. Вчера, сегодня, завтра – все дни были одинаковыми.

«Теперь я знаю, что такое вечность, – подумала Мария. – Какой-то шутник однажды сказал: «Вечность – это два человека за столом и олений окорок». Но он не мог представить сорок человек и шестнадцать неизменных блюд».

Они поднялись из-за стола. Мужчины отправились по своим делам, собираясь растягивать их как можно дольше, чтобы заполнить свободное время. Кучер будет полировать карету, блестящую после вчерашней полировки, потому что она никуда не выезжала. Аптекарь – переставлять склянки и менять местами порошок мандрагоры с настойкой купены и тинктурой молочая. Камеристки – проветривать и перетряхивать платья королевы, и так свежие после вчерашнего проветривания, и аккуратно складывать их на прежнее место. Конюхи выведут на прогулку трех лошадей королевы, но ей не разрешалось сопровождать их. Секретари примутся раскладывать писчую бумагу и ровнять воск для печатей. У них будет как минимум десять часов на эти занятия перед отходом ко сну, а утром они вернутся к заведенному распорядку.

Медленно прихрамывая, Мария возвращалась в свои комнаты и размышляла о том, будет ли она сегодня вечером вышивать или читать историческую книгу. Может быть, ей разрешат прогуляться со щенками во внутреннем дворе. Но колени и лодыжки ныли так сильно, что даже короткая прогулка представлялась нелегким испытанием. К тому же у нее начинала болеть голова.

– Мадам, – сказал Бургойн, пристроившись рядом с ней. – Вижу, сегодня ходьба причиняет вам особое неудобство.

Мария удивленно посмотрела на него. С годами он усох, сгорбился и стал похожим на гнома. Его подагра доставляла ему гораздо больше мучений.

– Вы страдаете больше меня, друг мой, – ответила она. – Однако должна признать, сегодня ноги ноют больше обычного. Неужели вы когда-то спасли меня от оспы ради этого?

Она улыбалась, когда говорила это, чтобы он не принимал ее слова всерьез.

– Вы получили известие от королевы о том, когда сможете отправиться в Бакстон? – спросил он.

– Да, когда вишни созреют в январе, а свиньи будут танцевать гальярду[10], – ответила она.

– Но она не может быть настолько жестокой! Шрусбери регулярно ездит туда.

– Да, но она говорит, что я могу сбежать, и даже его жилье там недостаточно хорошо охраняется. Для женщины, изувеченной ревматизмом, нужна надежная тюрьма.

– Напишите ей снова, – настаивал он.

– Я уже не менее пятнадцати раз обращалась к ней по этому вопросу. Боюсь, на шестнадцатый раз я не смогу найти убедительных слов. – Мария улыбнулась. – Что ж, придется обойтись вашими пластырями из горячего воска. Они действительно помогают.

Они вместе прошли по галерее, где Мария развесила портреты своих шотландских предков, и остановились у входа в ее покои, когда к ним подбежал Энтони.

– Гонец из Шотландии! – воскликнул он и указал во двор, где человек в запыленной одежде с большой закрытой корзиной в руках о чем-то беседовал со стражниками. Они оживленно жестикулировали. Наконец человек достал письмо и протянул его охранникам. Лишь после этого ему разрешили спешиться и войти в дом в сопровождении другого стражника.

Мария ждала, пока они приближались к ней по галерее.

– Ваше величество, – сказал гонец, сняв шляпу и преклонив колено. – Я приехал от леди Босуэлл, матери вашего мужа. От его… покойной матери.

Леди Босуэлл! Мария никогда не встречалась с ней, но знала, что Босуэлл унаследовал от нее свое мужество и упорство, которое она проявила после того, как его отец жестоко избавился от нее. Будучи леди Морэм, она с высоко поднятой головой наблюдала за тем, как ее бывший супруг встретил свой бесславный конец, не глумясь над ним, но и не сочувствуя ему. Босуэлл часто рассказывал о ней, и Мария знала, что он посещал ее. Но гонец сказал, что ее больше нет.

– Она умерла? – спросила Мария. – Мне очень жаль.

Она жестом пригласила его в свои покои. Оказавшись там, Мария попросила его передать письмо. Опустив корзину, он вручил ей послание и извинился за то, что оно было вскрыто.

– Я знаю причину, – сказала Мария. – Все письма, которые официально приходят ко мне, должны просматриваться. Именно поэтому я… мы, – она кивнула в сторону Энтони и Клода Нау, которые находились в комнате, – поддерживаем другую линию сообщения, которую, увы, тоже часто перекрывают.

Она развернула письмо и начала читать.

«Моя дражайшая государыня и дочь,

мое время на этом свете подходит к концу, и мне подобает привести свои земные дела в порядок. Поэтому я составляю завещание и собираюсь отписать свое имущество Уильяму Хепберну, моему внуку, который все это время находился рядом со мной. Свои земли я завещаю моей овдовевшей дочери Джанет. Сообщаю вам об этом на тот случай, если Вы сможете связаться с моим сыном и Вашим мужем Джеймсом, чтобы он знал мою последнюю волю.

Дожив до старости и увидев много горя, но и много радостей, я готова отойти в мир иной. Я сожалею лишь о немногих вещах, в том числе о том, что не видела вас женою моего сына, ибо вы быстро расстались с ним и он не смог последовать за вами.

Мысль о том, что мой сын находится в заморской тюрьме и разлучен со своей супругой, тяготит материнское сердце. Мне хочется передать Вам что-нибудь от него, так сказать, на память. Мальчиком он питал особую любовь к собакам, которую, чем я очень горжусь, он перенял у меня. Несколько лет назад он прислал мне двух скайтерьеров. Они благополучно расплодились, и эти щенки приходятся им внуками. Мне говорили, что Вы любите маленьких собак и уже имеете нескольких щенков, поэтому я надеюсь, что они найдут у Вас теплый прием и будут любимы в память о нем.

Как можно догадаться, скайтерьеры происходят с острова Скай. Они вырастают небольшими, всего лишь около восьми дюймов в холке. С возрастом их шерсть становится очень длинной, и некоторые говорят, что «собаку не разглядеть за шерстью». Но пусть это не обманывает Вас. Это не забавные игрушки, как болонки при французском дворе, а сильные и бесстрашные охотники, которые могут зарываться в норы и плавать в опасных водах. Они очень преданы хозяину и хранят ему верность до самой смерти. Но предупреждаю: если не уверены в любви хозяина, то впадают в меланхолию.

Теперь я прощаюсь с Вами и с этим миром. В надежде на Ваше благополучие и от имени моего Джеймса примите от нас этот подарок.

Агнес Синклер, леди Босуэлл из Морэма».

Мария почувствовала, как ее глаза заволакивают слезы. Мужество пожилой женщины, ее оптимизм перед лицом смерти… это было невыносимо. Она быстро сложила письмо и повернулась к корзине. Это были потомки собак из той хижины на болоте!