Сливки - Ольга Гуляева

Я семенила за Димитриусом по темным коридорам, пока мы не оказались в его просторной, но мрачной гостиной.

– Прошу тебя, отпусти его, он не сделал ничего плохого. У него не было ни малейшего намерения на мой счёт. Пожалуйста! – я уже почти рыдала, – Он мой единственный друг здесь.

– Почему ты решила, что мы тут должны обеспечивать кого-то друзьями? Особенно тебя, развратную женщину из прошлого. Да, к тебе приставили хорошего солдата. Ты и сама это заметила, но не нашла ничего лучше, чем совратить его.

– Как ты смеешь такое говорить?

– Ты пришла сюда за своими детьми, говоришь? А сама обтянулась дорогими соблазнительными шмотками и только и делаешь, что виляешь задом. При живом пока ещё муже.

Я задыхалась от возмущения, но понимала, что оскорбляться именно сейчас – не в моих интересах. Димитриус активно собирался куда-то уйти, оставив меня ни с чем. Поэтому я сильно нервничала и от спешки с трудом подбирала слова.

Перед глазами стоял взгляд Раджи – пустой, смиренный, как будто прощающийся со мной навсегда. Не может быть, чтоб наказание за мимолетное возбуждение было слишком серьезным. Но дурное предчувствие говорило об обратном.

– Скажи, как здесь карается незаконное прелюбодеяние?

– Так же, как и намерение. Полная изоляция для начала. А там все зависит от заслуг и от КПЖ. Стерилизация – это минимальная кара. Но неполноценные люди в нашем обществе теряют своё положение и значимость. Только проститутки, лишаясь репродуктивной возможности навсегда, на какое-то время еще остаются востребованными.

Он напомнил мне про Соню. Про то, что мой род оборвался здесь. Андрюшу не вылечить. Соня бесплодна. Только Митенька. Но я сомневалась, что увижу его когда-нибудь. И, по-честному, очень этого боялась.

Несмотря на уже случившуюся трагедию с моими детьми я не могла допустить, чтобы и из Раджи сделали инвалида, неполноценного человека. Но как же помочь ему? Как переубедить этого изверга?

Тем временем в двери снова показалась голова человека, поторапливающего куда-то Димитриуса.

Тот кивнул и устало посмотрел на меня.

– Прошу, помилуй его. Это же в твоих силах. Как вообще можно нас в чем-то подозревать в такой ситуации? Мы были в общественном месте, вокруг полно народу, рядом мой сын, вагон качнуло, мы случайно столкнулись – вот и все!

Он только презрительно покачал головой и окликнул слугу. Голова снова появилась в двери.

– Позови Дэна. Пусть отведёт ее в карцер.

Я смотрела на него в недоумении.

– Ты, дамочка, меня достала. Тебя перенесли сюда из прошлого, затратив неимоверные усилия, не для того, чтоб ты здесь разводила активность против новой системы. Все вы вновь прибывшие – никчемные люди. Никакого толку от вас. Уже ликвидировали несколько бунтарей. Я надеялся, что ты одумаешься. Из-за твоего КПЖ.

Его огромная фигура надвигалась на меня, и, проговорив последние слова, он бесцеремонно постучал костяшками пальцев по моей голове. Я оцепенела от всего происходящего. Но Димитриус вдруг как будто оглядел меня под другим углом.

– А впрочем, если хочешь, то можешь составить мне компанию напоследок. Лука затопил прекрасную баньку. Прям тут за соседней дверью.

Он толкнул меня в плечо в сторону двери. В этот момент оттуда показался ещё один человек, похоже, тот самый Дэн.

– Обождём немного. Через полчаса зайди. У нас тут немного планы поменялись – не так ли? – последняя фраза была обращена ко мне, так как мужчины уже и след простыл.

Я попятилась. А Димитриус продолжал наступать.

– Ну что, снимай свой наряд, там он тебе не пригодится.

– Ты ничтожество. Прикрываешься системой, злоупотребляешь правом карать людей, а на самом деле – безнравственная скотина, занявшая место на верхах. Как любой другой чиновник, человек власти, присвоивший себе функции Бога, но скорее дьявола. Ведь он единственный существует, судя по всему тому, что произошло с нашей многострадальной цивилизацией. Ставленник Ада на земле, вот кто ты.

Я нащупала в заднем кармане складной ножик, заботливо подсунутый мне Андрюшей, и решила, что это знак. Если этот боров сделает ещё хоть шаг, то я им воспользуюсь. И это и будет моим главным вкладом в благополучие новой эры.

Димитриус остановился, но лишь для того, чтобы снять свитер, и сделал следующий шаг, уже оголив свой вспотевший, но довольно складный для такого веса и роста торс. Но все было уже неважно, потому что чуть ниже бурной растительностью на груди, я увидела это. Ножик, который я ловко раскрыла одной рукой и держала наготове за спиной, упал на пол.

Димитриус удивлённо уставился на него. Хотя его потрясению было слишком далеко до моего.

Я отшатнулась назад, но стенка, в сторону которой я пятилась, оказалась прямо за моей спиной. И я медленно сползла по ней нелепо раскорячив ноги и продолжая неотрывно глядеть в одну точку – чуть ниже груди Димитриуса.

Он покачал головой.

– Да брось ты. Действительно, так перепугалась, что решила пырнуть меня этой булавкой? Все. Пошутили и хватит. Не трону я тебя. А то сейчас и впрямь до резни дойдёт. Забирай свою пугалку и жди Дэна. Мне нужна хорошая злая банька после напряженного утра.

Он закинул руки за голову, обхватив себя за кудри на затылки и из его горла вырвался протяжный то ли зевок, то ли рык, как бы говорящий о смертельной усталости. А мне при таком его положении стало ещё чётче видно родимое пятно в районе рёбер – мотылька, сложившего крылья.

Нашего семейного мотылька. Митя.

– Ты мне все планы решила порушить своим приходом? Что за выходки?

– Долго я была в отключке? Со мной такое впервые.

– Недолго. Ну что, теперь в карцер?

– Подожди.

Димитриус уже накинул рубаху. Мотылек был скрыт. И я подумала – не привиделся ли он мне? За его спиной стоял Лука со стаканом воды.

Я приподнялась с жесткой софы, на которую была уложена и бесцеремонно отодвинула край рубахи Димитриуса. Он не дернулся, наблюдал с удивлением и любопытством.

Я положила ладонь на мотылька, как будто его можно было осязать и закрыла глаза, чтобы максимально прочувствовать этот момент – воссоединения с последним из своих пропавших детей. Затем посмотрела в его лицо, чтобы убедиться, что все это не роковое совпадение. Родимое пятно на торсе – эка невидаль!

Но я начинала узнавать его в каждой черте, из лица двухлетнего мальчика удивительным образом вырисовывалось именно то, что я видела сейчас перед собой – широкая бородатая физиономия. Но эти серые глаза, кончик носа, форма бровей и верхней губы, едва просматривающаяся из-за растительности над ней – все это оказалось знакомо мне.

Димитриус занял выжидательную позицию и смотрел на меня с настороженным прищуром. Но я не думала о том, как выгляжу со стороны. И все-таки следовало разрядить обстановку и объяснить затянувшуюся паузу и свое поведение. Я ввела Димитриуса, вернее Митю, в очередной ступор, оголив свое плечо.