«Илюшка смеется» и другие комедии - Николай Георгиевич Винников

Г а л и н а. С добрым утром, папа. Послушай, пожалуйста, Илюшку, пока я умоюсь. Хорошо?

К а л и т и н. Хорошо. Иди…

Галина уходит на кухню. Калитин подходит к двери в ее комнату, прислушивается. Б а б а  М и л я  и  А н д р е й  несут самовар.

Б а б а  М и л я. Сюда, Андрюшенька. Ставь его на стол, милок. Стой! Кажется, он у нас обратно расшатался… Ну да! Обратно наш тяжелый вес на нем свою силу пробовал, своими кулачищами его пинал. Семей Петрович!..

К а л и т и н. Ну?..

Б а б а  М и л я. Стол расшатался. Подправишь, что ли?

К а л и т и н. Тащи молоток и гвозди.

Б а б а  М и л я. Андрюшенька, поставь его пока, прямо на пол поставь… (Уходит.)

А н д р е й (после паузы). Семен Петрович…

К а л и т и н. Что, дорогой?

А н д р е й. Можно мне с вами… об очень важном?

К а л и т и н (со вздохом). Слушаю…

А н д р е й. Сегодня в десять ноль-ноль…

К а л и т и н. Летишь дальше, знаю. И понимаю, Андрюша. Понимаю и не удивляюсь, как старая нянька: что да почему, по какому случаю?! Ясно…

А н д р е й. Семен Петрович! Я хотел сказать…

К а л и т и н. Да что говорить! Разговорами все равно ничего уже теперь не изменишь…

Входит  б а б а  М и л я.

Б а б а  М и л я. Вот, Семен Петрович, и молоток, и гвозди. Я и планку на всякий случай прихватила. Может, приколотишь как-нибудь сикось-накось, а?

К а л и т и н. Ладно, старая, не учи. Как-нибудь да сикось-накось нигде и ни в чем не годится. Лучше уж не сикось-накось, а вот как Андрей, прямо и сразу… крест-накрест!

Б а б а  М и л я. Ну как знаешь. (Уходит.)

К а л и т и н (вертит в руках молоток и гвозди). М-да, Андрюша, такие дела, дорогой… (Идет к столу, приседает на корточки.) И Александра, кажется, тоже снова укатит со своей теткой… (Проверяет расшатавшиеся перекладины.) Совсем все расползается! А было будто бы прочно… (Выбирает подходящий гвоздь.) Вот оно как иногда бывает: думаешь и ищешь одно, а получается совсем другое. Шиворот-навыворот получается! (С ожесточением вбивает гвоздь в перекладину.)

А н д р е й. Семен Петрович!..

К а л и т и н. Подожди, парень, дай досказать… А знаешь, когда вот так бывает? Когда только думаешь и ждешь, старый дурень, мечтаешь только, а не действуешь. А в это самое прекрасное время вместо тебя, старого дурня, действует какая-либо язва — тетя Лукреция или еще кто!.. (Бьет молотком по второму гвоздю.) А ты спохватишься потом, да поздно: расшаталось все, валится!.. Поднимается, пробует стол.) Нет, ничего еще, стоит крепко…

А н д р е й. Семен Петрович! Дайте же и мне сказать!

К а л и т и н. Говори.

А н д р е й. Улечу я сегодня. Но через две-три недели обязательно обратно к вам…

К а л и т и н (радостно). Очень хорошо! Правильно, Андрюша!.. Будем рады. Как всегда…

А н д р е й. А я хочу, чтобы не как всегда.

К а л и т и н. А как?!

А н д р е й (волнуется). Семен Петрович! Я… породниться с вами хочу. Еще больше, чем до сих пор. Понимаете?

К а л и т и н. Что?.. Андрюша!.. Несмотря ни на что… несмотря на Илюшку?!

А н д р е й. А что Илюшка?..

К а л и т и н. Как — что?

А н д р е й. Хороший мальчишка.

К а л и т и н. Хороший, но…

А н д р е й. Раз она к нему так… Раз она его любит, так и я — тоже.

К а л и т и н. Ты думаешь… все-таки любит?

А н д р е й. А как же?..

К а л и т и н. А ты ей говорил про все это, про что мне говоришь?

А н д р е й. Говорил. Правда, не до конца. Я решил сначала с вами…

К а л и т и н. Она же… Она же вместе с Лукерьей… обманщиком тебя считает за то, что ты инструктор, а не испытатель, в Азии, а не в Москве.

А н д р е й. Она мне ни слова об этом… И я — испытатель, и я — в Москве.

К а л и т и н. Как?!

А н д р е й. Семен Петрович… Я вам не могу пока всего сказать. Вот слетаю, сделаю, что мне доверено, тогда…

К а л и т и н. Андрюшка!.. Да ты хотя бы только намекнул…

А н д р е й. Вам?

К а л и т и н. Ей!.. Чтобы она чемоданы не собирала и не укатила со своей язвой-теткой раньше тебя.

А н д р е й. Кто?

К а л и т и н. Александра, кто же еще!

А н д р е й. Семен Петрович! Я вам… о Галинке говорю.

К а л и т и н. Что-о?! (Теряет дар речи.)

А н д р е й. Ей всего лишь семнадцать. Она учится… Все это правильно. Но я буду ждать. Год, два, три!..

К а л и т и н. Стой, парень… Пойдем отсюда. Пойдем ко мне…

Калитин и Андрей уходят в комнату Семена Петровича. Одетая по-дорожному, в шляпке, входит и направляется к телефону  А л е к с а н д р а. Из-за двери в комнату Галины доносится слабый писк. Александра берет трубку, набирает нужный номер. Писк громче. Александра кладет трубку, подходит к двери, прислушивается. Нерешительно приоткрывает дверь, заглядывает в комнату Галины, входит в нее. Часы бьют семь. А л е к с а н д р а  возвращается — очень взволнованная, со слезами на глазах. Бежит к себе, на ходу срывает с головы шляпку. Входят  Г а л и н а  и  А н д р е й.

А н д р е й. Галинка!..

Г а л и н а. Что, Андрюша?

А н д р е й. Я только что… Я только что сказал Семену Петровичу…

Г а л и н а. Ой!.. Разве… Разве это правда, Андрюша?

А н д р е й. Правда! Большей правды не бывает!

Галина молча кладет голову ему на грудь. С букетом роз в руках в передней появляется и застывает на месте  К у з я.

К у з я (срывающимся голосом). Товарищ старший лейтенант… Я принес… Вот…

А н д р е й. О Кузя! Молодец! Спасибо… (Берет у него букет и передает Галине.) Это тебе, Галинка.

Г а л и н а. Мне?.. Кто?..

А н д р е й. Мы с Кузей.

К у з я. Чего уж… Ваша инициатива.

Г а л и н а. Спасибо, Андрюша. И тебе, Кузя, тоже.

К у з я. Чего уж… (Безнадежно машет рукой.) Я принес вам сдачу, Галина Семеновна. Помните, от перчаток?.. Нам надо рассчитаться.

Г а л и н а. Кузя! А почему… А почему ты меня на «вы» и по имени и отчеству? И зачем сдачу? Что мы с тобой, расстаемся, разъезжаемся в разные стороны?

К у з я. Чего уж… (Прислоняется лицом к косяку двери, отворачивается.)

Г а л и н а. Кузёма, что с тобой?! Андрюша… (Передает Андрею букет.) Отнеси, пожалуйста, ко мне в комнату.

Андрей уходит.

Кузёма… Кузёма, слышишь?! Что случилось?

К у з я. А по-твоему, будто ничего, да?

Г а л и н а. А по-твоему?

К у з я. Как прилетел сюда этот самый Андрей…

Г а л и н а. Ну?..

К у з я. Как прилетел, так и влюбился в тебя… сразу… по уши.

Г а л и н а. А почему ты думаешь, что сразу?

К у з я. А ты в него. И тоже по уши.

Г а л и н а. А может, он меня уже давно… Только не мог разобраться.

К у з я. Все, конечно, правильно, логично…

Г а л и н а. Он ведь меня такой, как сейчас Илюшка, знает.

К у з я. Летчик-испытатель, герой!..

Г а л и н а. Ну?..

К у з я. Только как же я?!

Г а л и н а. Что — ты?

К у з я. Я ведь тоже…

Г а л и н а. Что — тоже?

К у з я. Тебя… люблю.

Г а л и н а. Что-о?!

К у з я. Да! И не меньше. А может, даже больше.

Г а л и н а. Кузя! Ты что? Да ты ведь… Тебе еще и семнадцати нет!

К у з я. Почти семнадцать, как и тебе.

Г а л и н а. Ты еще мальчишка.

К у з я. Значит, и ты девчонка.

Г а л и н а. Нет… Когда мальчишке почти семнадцать, он еще мальчишка, а когда девчонке — она уже взрослая.

К у з я. Все