Сенатский гламур - Кристин Гор

Я решительно покачала головой:

— Нет. Нет, не могу.

Прежде чем Чарли успел ответить, вернулся Аарон.

— Чем могу помочь? — многозначительно спросил он.

Может, разборка все-таки состоится? Будет пикантно.

— Ничем, я уже закончил, — ровно ответил Чарли.

И ушел. Аарон сел рядом.

— Ты жива, красавица? — спросил он.

Я кивнула. Все нормально. Аарон протянул мне бокал И взял за руку.

Через три часа, когда Р.Г., Брэмен и большая часть толпы давно разошлись, мы все еще сидели в баре и пьяно флиртовали друг с другом. Я презирала его начальника, но обожала самого Аарона, и вообще, я замечательно поработала. Какая разница, что Брэмен — слизняк? В конце концов, законопроект принят. Аарон намотал на палец мой локон, я посмотрела через плечо и радостно обнаружила, что Марк с Моной уединились и, похоже, разговаривают о чем-то личном. Они хихикали, а Мона робко касалась руки Марка и придвигалась к нему все ближе. Я потянула Аарона к ним.

— Не хотите перекусить с нами, ребята? — тепло спросила я.

Двойное свидание — прекрасный способ отметить успех моих попыток сватовства. Марк и Мона переглянулись.

— Ну, вообще-то мы с Моной собирались сходить в кино. — Марк изобразил старомодный кинопроектор.

Сомневаюсь, что они найдут такой.

— Молодцы. — Я радостно улыбнулась.

Неважно, ведь они наконец-то сближаются, и это главное.

— А что за фильм? — дружелюбно поинтересовалась я.

— Ну, мы еще не решили, — быстро ответила Мона.

Сквозь приятную дымку семи эггногов до меня дошло, что лучше оставить их наедине.

— Приятного просмотра, — вмешался Аарон. — До встречи.

Марк с Моной, смеясь, махали нам вслед. Я оглянулась и увидела, как они наклонились друг к другу и о чем-то заговорщицки шепчутся. Не о нас ли с Аароном? Я споткнулась о половицу, прежде чем успела хорошенько об этом подумать.

— Пойдем домой, — засмеялся Аарон, поддерживая меня.

Прекрасная мысль.

Утром я проснулась с приятным чувством, будто произошло нечто чудесное. Как только мозг заработал на всю катушку, я вспомнила о принятии законопроекта и довольно улыбнулась тому, что это случилось наяву, а не во сне. Я выпрыгнула из постели, чтобы почитать новости в Интернете, оставив Аарона завернутым в одеяло, которое он узурпировал почти всю довольно промозглую ночь. Заново переживая события двух последних дней, я с беззаботной радостью скользнула к двери, и тут рука будто примерзла к дверной ручке.

Я медленно пошла обратно. Затаив дыхание, я вернулась по своим следам и замерла возле аквариума. Шеклтон плавал кверху брюхом, обмотанный волшебной водорослью, которую мне всучил мистер Ли. Я уже видела его в такой позе, но на этот раз кое-что отличалось. В аквариуме царило новое безмолвие, словно молекулы воды превратились во что-то другое из-за некоего серьезного события.

Еще не потыкав сачком его бездыханное тело, я знала, что на этот раз он умер по-настоящему. Я села на пол, чтобы поразмыслить. Странно, хоть я и привыкла к вечным крикам Шеклтона «Я умер!», меня охватило отчаяние, когда я навсегда потеряла его. Я так часто оплакивала Шеклтона, что слезы казались знакомыми, точно уже проложили тропинки на моих щеках. Я сидела на полу и старалась не рыдать по обычной рыбке, но никак не могла взять себя в руки.

— Что случилось? — пробормотал Аарон с постели.

— Ничего, — неубедительно всхлипнула я и пояснила: — Шеклтон умер.

— Малышка, он постоянно умирает, — ответил Аарон. — Возвращайся в постель.

Я снизу вверх смотрела на ножки кровати.

— Нет, на этот раз он правда умер. У него получилось.

— Не может быть. Ты серьезно?

Этого хватило, чтобы окончательно разбудить Аарона. Он подошел и осмотрел аквариум. Даже сам потыкал Шеклтона, что показалось мне осквернением. Я выхватила у него сачок.

— Надо же, и правда умер, — согласился Аарон. Он повернулся ко мне и крепко обнял. — Мне очень жаль, детка; хочешь, я сам его смою?

Видимо, он считал это рыцарским жестом. Я отказалась и вывернулась из его рук.

— Нет, не хочу, — горько ответила я.

Внезапно я начала винить его в смерти Шеклтона. Может, мне просто хотелось на кого-то наброситься, или я выплескивала злость за все те случаи, которые слишком легко сошли Аарону с рук. А может, он действительно был виновен. В конце концов, он последний общался с Шеклтоном, — я попросила Аарона позаботиться о рыбке, когда он собирался заскочить ко мне за зимними вещами.

— Ты покормил его, как я тебя просила? — бросила я ему в лицо.

Аарон растерялся.

— Кого? Шеклтона? — Похоже, он тянул время. — Ну да, конечно, детка. Послушай, я знаю, что ты расстроена. Мне очень жаль…

У него виноватый голос или мне кажется? Уверена, Аарон его не покормил, лишив Шеклтона пищи, столь необходимой для постоянной битвы со смертью. Он забыл, так же, как постоянно забывает зарядить свой сотовый, так же, как будет забывать забрать нашу дочурку Рили из детского сада. Это невыносимо.

— Мне надо побыть одной, — нелогично произнесла я, вытирая глаза.

Аарон, похоже, здорово удивился.

— Ладно, конечно, — ответил он. — Сейчас, оденусь только.

Он ушел, и я тут же об этом пожалела. Неужели я выгнала его? Надеюсь, он не решит, что это навсегда. Что я натворила? Теперь передо мной расстилалось долгое, снежное, похмельное воскресенье, и мне оставалось лишь в гордом одиночестве пялиться на дохлую рыбку, пока мой парень где-то шляется в поисках других развлечений. Ужасный поворот событий, и я сама во всем виновата. К тому же от выпитых эггногов болел желудок — очередное доказательство, что у меня, возможно, развивается лактозная непереносимость.

Все закончилось краткой и простой церемонией спуска Шеклтона в унитаз в благочестивом сопровождении «Сада осьминога» «Битлз». Глядя, как Шеклтон по спирали навсегда уносится из моей жизни, я искренне молилась и размышляла о рыбьем рае. Каким бы он ни был, надеюсь, моему маленькому стойкому исследователю понравится новое путешествие.

Потом я уселась за компьютер и принялась искать новости о поражении обструкционистов и принятии законопроекта. Я ужасно переживала из-за смерти Шеклтона, но смогла вновь радоваться и гордиться нашими последними достижениями и очень хотела почитать об этих самых достижениях. Но мое самодовольство быстро прокисло. Практически все статьи хвалили Брэмена. Очевидно, его комментарии «не для протокола» оказали желаемое действие. Ему удалось обмануть журналистов и внушить им, что главной движущей силой был он.

Что еще хуже, большинство статей включали отвратительные слова анонимного сотрудника Брэмена, рассказавшего, что во время битвы за проект «Р.Г. и его работнички мертвым грузом висели у Брэмена на шее. Они дилетанты, и нам пришлось потратить массу времени, убирая за ними».