Эти бессмертные - Вадим Проскурин

— А что такое слава, по-твоему? — спросил Павел. — Кто устроил самую большую зачистку, тот и славен?

— Примерно так, — согласился Ивернес. — Немного упрощенно, но в целом верно.

— Нет, это неверно, — заявил Павел. — Сдается мне, в этом мире куда больше мракобесия, чем казалось раньше.

Барон Людвиг обходил свои владения, у него вошло в привычку совершать долгие ежедневные прогулки, каждый раз выбирая новый маршрут. В первые дни он просто пытался заглушить таким способом ноющие душевные раны — от разлуки с повелителем и от перенесенного унижения. Затем раны более-менее затянулись, но Людвиг не прекратил прогулки. Ему нравилось смотреть, как его земля постепенно заселяется переселенцами, как одна за другой пропадают приметы недавно прошедшей тотальной зачистки. Изувеченные трупы, пятна выжженной земли, оставленные файрболами, поля, выжженные дотла, от края до края, глубокие ямы с вздыбленными краями, источающие запах разлагающейся плоти, холопские лачуги с огромными дырами в стенах, деревья, на которых не осталось ни единого листа, заброшенные грядки, поросшие сорняками, бочки и лохани с протухшей зловонной водой, голодные скоты, жалобно скулящие и ревущие на все голоса… С каждым прошедшим днем картины смерти и запустения все реже попадались на глаза Людвигу. Холопы-переселенцы, присланные по приказу лорда Хортона в потребном количестве, заселяли участки один за другим и впрягались в работу с удвоенной силой. Грядки пропалывались, дома восстанавливались, выжженная земля засеивалась овощами и травами, а убитые магией деревья разбирались на маленькие поленья, из которых складывались костры для сожжения трупов. Костры эти горели тут и там, даже ночью, выйдя на крыльцо замка, Людвиг не раз видел где-то вдали огни костров, не успевших догореть за день. По всей Фанарейской волости воздух пропитался дымом, от него слезились глаза и першило в горле.

Однажды Людвиг наткнулся на пару холопов, преступивших закон, — вместо того чтобы сжечь тела своих предшественников, они разделывали их на мясо, как скотину. Людвиг взмахнул рукой, и оба преступника, мужчина и женщина, осыпались на землю пепельной трухой. Людвиг взмахнул рукой во второй раз, и четыре трупа (мужчина, девочка лет десяти и еще два тела, изуродованные мясницкими инструментами до полной неузнаваемости) тоже рассыпались в пепел. Людвиг не знал, по какой причине мертвецов надо сжигать, почему запрещено вкушать человечину, на мгновение у него даже мелькнула мысль: — А не попробовать ли? — но он с негодованием отверг ее. Во-первых, преступать законы нельзя, а то, что смысл закона тебе непонятен, ни в коей мере не является оправданием. А во-вторых, Людвиг не любил сырое мясо, он предпочитал хорошо прожаренные куски. Но не разводить же костер, чтобы пожарить на нем человечину!

Трижды Людвиг замечал вдали неясные мелькающие тени беглых холопов, избежавших зачистки. Однажды он неплохо поупражнялся в метании файрболов с большой дистанции, с пятой попытки ему удалось сбить с ног мальчика. Когда Людвиг подошел к нему, мальчик визжал, извивался и умолял его добить. Вначале Людвиг оставил его просьбы без внимания, но потом вернулся и добил, потому что крики мальчишки стали его раздражать.

Но все это было в первые дни после зачистки, а теперь вокруг расстилалась цветущая земля, почти не сохранившая следов прошедшей по ней смерти. Если внимательнее, чем обычно, приглядеться к происходящему на полях, можно заметить, что на всех участках работает не по четыре холопа, а по два, но это единственный признак, напоминающий о зачистке. А если не приглядываться — ничего необычного не видно, тишь да благодать.

Как доложил мастер расчетов по имени Маврикий, ранее бывший подмастерьем Флетчера, ближайший урожай будет прекрасен. Светловолосый Пан, неловкий, некрасивый и слабый, обошел границы волости, творя обряд плодородия, и, похоже, повелитель не ошибся, назначив этого странного юношу вассалом своего возлюбленного. Людвиг посредственно разбирался в сельскохозяйственной магии, он владел минимальными знаниями и навыками, какими должен владеть каждый воитель, но не более того. Но даже Людвиг мог оценить, как быстро растут овощи на грядках и какими сочными цветами наливаются фрукты на деревьях, какой жирной становится скотина на лугах и с каким тщанием ручные пчелы собирают нектар. Воистину, Пан — великий маг, жаль, что он не блещет талантами в боевой магии. Впрочем, это даже хорошо, а то как бы не бросил вызов своему нынешнему сюзерену.

Людвиг понемногу приучался мыслить не как рядовой воитель, а как сюзерен, обладающий собственными вассалами, пусть пока всего четырьмя. Людвиг учился быть для них если не отцом, так хотя бы старшим братом, следить за успехами и неудачами, подбадривать и помогать, когда надо, а в крайнем случае, когда это будет абсолютно необходимо, — воспользоваться неотъемлемым правом сюзерена и выкорчевать особо неудачный побег из сада человеческих душ. Или выкорчевать особо удачный побег, который пытается задушить садовника. Об этом не любят говорить, но быть очень хорошим воителем столь же опасно, как быть очень плохим. Но Людвигу это не грозит, потому что он любит повелителя, а повелитель любит его, и никто из них не причинит зла другому.

Людвиг тревожился о повелителе с каждым днем все сильнее и сильнее. Герцог Хин срочно вызвал к себе графа Хортона, визит затянулся, и который уже день от повелителя не приходит никаких вестей. Каждое утро раб-посланник направляется в Муралийский замок, и каждый вечер другой раб-посланник возвращается с новостями. Новость каждый раз только одна — повелитель не вернулся, ничего не произошло.

Лорд Хортон обещал помогать Людвигу советами, но ушел по вызову сюзерена, так и не успев ничем помочь. А Людвиг не отказался бы сейчас от совета опытного воителя. Ему никак не удавалось наладить отношения с вассалами, они не воспринимали его как повелителя. Не раз и не два бывало, что, беседуя с Людвигом, Пан и Техана называли повелителем лорда Хортона. Строго говоря, это не является нарушением этикета, повелитель повелителя — тоже повелитель, но так разговаривать с непосредственным сюзереном просто неприлично. Будь на месте Людвига агрессивный тупица наподобие Трея, он сразу бы укоротил резким словом слишком длинный язык вассала. Но Людвиг стеснялся требовать уважения к себе, сказано же, что истинный воитель никогда не нуждается в этом. К сожалению, Людвиг не был истинным воителем. Хайрон, обозвавший его наложницей, совсем немного отдалился от истины.

Раньше, когда Людвиг обитал в Муралийском замке, его жизнь была проста и беспечна. У Людвига не было забот, обо всем заботился повелитель. Тогда Людвигу казалось, что эти заботы не стоят больших трудов и больших нервов, лишь теперь, оказавшись предоставлен самому себе, он понял, как сильно ошибался. Очень трудно привыкнуть, что за все отвечаешь ты, и только ты, что твои ошибки никто не исправит, что каждый шаг может оказаться последним на пути твоей судьбы. Вассалы медленно, но неуклонно выходят из-под контроля, Людвиг все чаще ловил на себе косые взгляды, все чаще он замечал, что Пан делает над собой усилие, когда ему приходится оказывать почести сюзерену. Пан и Техана все время проводят вместе, то ли они стали жить семьей, не дожидаясь благословения Людвига, то ли готовятся его свергнуть. Или и то и другое вместе.