Воскрешение - Брайан Кин

В комнате стоял запах пороха и еще вились клубы дыма. Тело Делмаса обмякло на кровати, ошметки мозгов скользили по обоям у него за спиной. Джейсон лежал на полу, крепко сжимая пальцами дробовик. Голова у него выглядела примерно так же, как у отца, позади растеклась лужа крови.

Джим пересек комнату и, опустившись перед мальчиком на колени, вынул оружие из его безжизненных рук.

— Нет, нет, нет, нет, нет… — Джим повторял снова и снова, пока его мантра не переросла в протяжный скорбный вой.

Мартину вспомнились книги, где авторы, чтобы выразить этот звук, писали: «Неееееееееееет!» Но чтобы такой звук издавал живой человек, он сейчас слышал впервые.

— Джим, наверное, нам стоит…

Джим поднял взгляд к потолку и прокричал:

— Дэннииииииииииииииииииииии!

Снаружи снова запел козодой.

— Давай не так быстро, — закричала Фрэнки, свесив руку из окна машины. — Если выбросишь нас за ограждение, то найти «скорую» нам будет не так просто!

— Будь это Техас, — процедил в ответ Эдди, — дороги были бы попросторнее.

Петляя среди искореженных обломков, что усеивали шоссе, он поддал газу, и стрелка спидометра переползла отметку девяносто миль в час.

— Будь это Техас, — отозвалась Фрэнки, — я бы уже была в аду.

— Не любишь Техас?

— Никогда не была и сейчас не собираюсь. Разве там есть что-то, кроме ковбоев и скота?

— Ну ты что, милая. Есть города, по сравнению с которыми Балтимор покажется деревней. А какая там ночная жизнь — ты даже не представляешь! Лучшее кантри за пределами Нэшвилла. По крайней мере, так было, пока все это не началось.

— Кантри? Нет, спасибо.

— А что с ним не так?

— Просто шум для реднеков. — Она перевела взгляд на дорогу и тут же вскрикнула: — Осторожно!

Посреди дороги валялась опрокинутая автоцистерна, которая блокировала все три полосы. На ней сидело три мертвых вороны. Эдди, выругавшись, свернул на аварийную полосу, и «ниссан» завилял по поросшей травой насыпи. Колеса завертелись, угрожая увести их в канаву. Затем машина все же выровнялась, и Эдди обогнул фуру и вернуться на шоссе.

— Опасно было, — пробормотал он и, сдвинув назад свою ковбойскую шляпу, вытер лоб пухлой ладонью. — Прости.

— Ничего, — слабо отозвалась Фрэнки, но затем ее улыбка померкла. — Но теперь-то сбавь скорость!

— Красный жучок разбился, — объявил Джон Разноцветный с заднего сиденья, когда они проезжали мимо разбитого «фольксвагена», и весело потрепал Фрэнки по плечу.

— Вот не знаю, зачем нам понадобилось тащить его с собой, — проговорил Эдди, надувшись — Любой, в ком осталась хоть капля здравомыслия, поймет, что у него нелады с головой.

— Мы взяли его, потому что он жив, — в очередной раз объяснила Фрэнки, растрачивая на дородного техасца последнее терпение. — А если он жив, значит, заслуживает шанса, чтобы так было и дальше. И единственный способ этого добиться — это держаться вместе.

— Ну ладно, только не забудь, что обещала, — предупредил ее Эдди. — Я помогаю вам двоим выбраться из города, а вечером мы с тобой перепихнемся.

— Обещание есть обещание. — Она отвела взгляд.

Его потная рука отпустила руль и стала теребить ее грудь. У Фрэнки затвердел сосок — но не от возбуждения, а от отвращения. Профессиональная отстраненность взяла верх. Здесь начинались ее территория, в этом деле она была хороша. Пока Эдди ухмылялся, ошибочно полагая, что его грубые движения ее заводят, Фрэнки работала. Она сделала то же, что делала всегда со всеми своими любовниками — оставила свое тело и позволила разуму унестись вдаль. До воскрешения она в такие минуты грезила о забвении, которое приносила следующая доза.

Сейчас она думала о своем ребенке.

Какая бы из нее вышла мать, размышляла Фрэнки, если бы она не подсела на наркоту, закончила колледж и в итоге вышла замуж? Хорошая? Ей нравилось думать, что да.

— Смотри-ка. — Эдди указал куда-то за лобовое стекло. — Бургер из опоссума.

Жирный опоссум, чью заднюю часть раздавило машиной, мучительно медленно полз поперек шоссе. Фрэнки лениво задумалась, умер ли он до того, как его переехали, или после. Эдди вырулил прямо на зверька, и когда шины раздавили его переднюю часть, послышался тошнотворный хруст. Машина в этот момент слегка подскочила, а потом продолжила путь.

— Десять очков, — радостно возвестил Эдди и принялся грубо мять бедро Фрэнки.

— Серый, — сообщил Джон Разноцветный. — Опоссум был серый.

— А теперь красный! — усмехнулся Эдди.

Джон Разноцветный завозился на своем сиденье и посмотрел в заднее окно, желая подтвердить заявление Эдди.

— Серый и черный, — проговорил он. — И красный.

Фрэнки прикрыла глаза. В висках начинало стучать. Воздух в машине, даже несмотря на опущенные окна, стоял горячий, ощущалась духота. У Джона Разноцветного воняли ноги и немытые подмышки, а от Эдди несло дешевым лосьоном после бритья (он вытащил бутылочку из бардачка и плеснул на себя, как только их подобрал).

Она задумалась, есть ли запах у отчаяния и тщеты — и если есть, пахло ли в машине именно им?

Не открывая глаз, Фрэнки откинулась на спинку и попыталась расслабиться.

***

После того, как Тролль пожертвовал собой, чтобы Фрэнки могла сбежать из канализации, первым живым человеком, который ей встретился, стал мужчина по имени Джеймс. В прежней жизни он работал фотографом в «Балтимор Сан», на шее у него по-прежнему висел фотоаппарат.

Фрэнки преследовало сразу несколько зомби, и именно Джеймс их перестрелял, уложив одного за другим с крыши разваливающейся многоэтажки. Она думала, что он в благодарность за спасение жизни потребует от нее секс, но была приятно удивлена, когда он не стал предпринимать шагов в этом направлении. Вместо этого Джеймс предложил вместе бежать из города — безопаснее было держаться вместе. Фрэнки с готовностью согласилась, и они пустились в путь по гавани.

Добравшись до Национального аквариума, они встретили Джона Разноцветного, Фрэнки была вне себя от радости. Она помнила этого бездомного еще с прежних времен. Среди балтиморских бродяг он считался первоклассным шутом. Когда тебе приходится отсасывать по десятку членов за ночь, чтобы хватило денег закинуться дозой и спать на заброшенном складе, и это повторяется изо дня в день, может показаться, что жизнь не может быть хуже. Но это не так. Можно было, например, родится Джоном Разноцветным.

Одно время ходили слухи, что он был актером, играл в основном в летних театрах, баловался кокаином, порой, не зная меры. Когда грянула буря, он играл в мюзикле «Иосиф и его удивительный плащ снов». В результате Джон Разноцветный потерял все и очутился на улице — без денег, с помутившимся рассудком и в разноцветном плаще — единственное, что осталось у него от прежней жизни. До воскрешения Джон, наряженный все в тот же плащ, только уже изрядно потрепанный и грязный, попрошайничал перед Всемирным торговым центром. Он кричал прохожим названия всех цветов, что значились на коробочках мелков «Крайола».