Щит и вера - Галина Пономарёва

Несмотря на ужесточённый режим, среди уголовников желающих воевать почти не оказалось. На следующий день совсем небольшая группа написала заявление; попав в штрафной батальон, они ушли на фронт.

Переговорить удалось только в бараке. Михаил Васильевич, собрав свою небольшую группу, тихо заговорил:

– Товарищи, я теперь хочу называть вас именно так, я вас знаю и верю вам. Я – старый коммунист с дореволюционным стажем. Сегодня наша страна и наш народ в большой опасности и нельзя свои обиды за свершённые над нами деяния конкретными людьми и конкретными органами переносить на всю нашу Родину и весь наш народ. Сейчас мы должны быть едины, только так мы победим врага. Каждый на своём месте должен приложить все усилия, чтобы приблизить победу.

– Что мы можем сделать? – вступил в разговор Иван. – Ведь нас даже на фронт не отправят, а будут гноить здесь.

– В этом, Ваня, ты не прав, – продолжил Михаил Васильевич. – Мы можем помочь нашей стране и здесь.

– Но как? Михаил Васильевич, мы же всякие там «вражеские агенты», одним словом, «враги»?

– Для начала, – продолжал Михаил Васильевич, – давайте, чтобы быть честными, расскажем о себе, за что осуждён каждый из нас. До сегодняшнего дня мы вместе выживали, это не требовало особых сведений о каждом. Сейчас я призываю вас пойти на большой поступок, может быть, даже отдать жизнь за спасение Родины. Это требует предельной честности от каждого из нас. Я обскажу о себе. Я – шахтёр и тоже с немалым стажем. Развивал стахановское движение на Кузбассе, имею награды. По обмену опытом выезжал во Францию, в Польшу и Германию. Обвинён в связи с западной разведкой, а статью вы сами знаете.

– Я – рабочий, – продолжил Иван, – ленинградского Кировского завода, токарь высшего разряда, член партии с 1930 года, был направлен в деревню на оказание классовой помощи трудовому крестьянству в колхозном строительстве. Обвинён в клевете на советскую власть, а по сути дела, за то, что написал письмо в ЦК о перегибах в деревне. Арестован после гибели товарища Кирова.

Николай и Александр были из Саратова, с разных предприятий, оба обвинены в саботаже мероприятий, проводимых советской властью. Никита тоже рассказал о себе.

– Зачем вы об этом нас спрашиваете? Мы все осуждены по одной статье. Что вы хотите нам предложить? – обратился Никита Александрович к Михаилу Васильевичу.

– Товарищи, я хочу вам предложить организовать социалистическое соревнование на шахтах, распространять опыт Алексея Стаханова. Это позволит мобилизовать волю людей, почувствовать себя как на фронте, как в бою, ну и конечно же, увеличить добычу руды. Ведь стране нужен металл, стране нужна броня.

Все замерли в растерянности и от неожиданности.

– Да позволят ли нам это? – неуверенно задал вопрос Никита. – Кто нас слушать будет?

– А мы записку о рационализации на начальника рудника подготовим, – с жаром продолжал Михаил Васильевич, – я опыт в этом имею, даже обучение могу провести. Начальник рудника из известных горных инженеров, он обязательно нас поддержит. Как, товарищи, вы согласны со мной?

– Мы, конечно, Михаил Васильевич, с вами, – за всех ответил Никита.

Все оживлённо стали обсуждать предложение Михаила Васильевича. Их приятельские отношения переросли в нечто значительно большее. Каждый из них уже почувствовал себя вновь человеком в этом заполярном исправительно-трудовом лагере. Ещё совсем недавно, казалось, высшая мера была заменена заключением на десять лет, и у некоторых осталось два-три года до истечения срока. Всё стало неважным. Хотелось большого, наполненного смыслом дела.

Через пару дней письмо с предложением о распространении опыта Стаханова на рудниках было готово, после короткого обсуждения документа все пятеро поставили свои подписи под ним. Утром на очередном построении Михаил Васильевич обратился к начальнику лагеря с вопросом о возможности внесения рационализаторского предложения. Начлага после непродолжительной паузы сомнений взял бумагу у зэка. Через два дня их вызвали в контору рудника по вопросу внедрения рационализаторского предложения, внесённого группой зэков. Соревнование быстро получило распространение. Урки обозлившись, решили «посчитаться с инициаторами», но получили организованный отпор со стороны «политических». «58-я» стала основным участником этого фронта, фронта за победу над врагом. И люди работали, перевыполняя нормы, даже были случаи перевыполнения на 180 %! НКВД Норильлага награждал таких героев «Грамотой стахановца за трудовой подвиг на строительстве важнейшего предприятия комбината». Группа Михаила Васильевича была в их числе. Нужно было иметь мужество и большое упорство не замечать охрану! И делать то, что делал каждый советский человек на воле, – работать, работать, работать! Когда Никита взял в руки красный листок грамоты, где было написано о трудовом подвиге, то к горлу подступил ком, дышать стало трудно, а на глазах выступили слёзы. «Как же так, – путались у него мысли, – „враг народа“ признан „героем“?» Не один он был потрясён такой наградой. За годы лагерной жизни Никита Александрович понял одно: большая трагедия постигла страну, в которой тысячи честных и преданных Отечеству людей уничтожались созданной государством машиной НКВД. Какие умы, какие Личности! И сколько их?!

В начале сорок второго года большой металлургический комбинат дал полный плановый объём продукции. В 1942 году продуктовые пайки заключённым Норильлага были ещё снижены, завоза провианта почти не было. Силы узников таяли. От непосильного труда и истощения умирали заключённые в возрасте сорока лет и старше, выживали молодые и сильные. Умирали тысячами. Первым в марте 1942 года из группы Никиты умер Михаил Васильевич. Стоя над могилой своего старшего товарища, вся четвёрка ставших за годы заключения близкими людьми тоскливо ощутила своё сиротство, будто они схоронили самого дорогого и родного человека. Теперь умирал Никита Александрович. Он уже не узнал, что в начале 1943 года на фронт пошли танки и орудия с их бронёю. Его не стало 30 января 1943 года. Подошедшая к нему Анна Павловна с очередным тёплым питьём закрыла ему глаза, перекрестив, промолвила: «Царство тебе небесное, мученик земной». В справке Норильского НКВД значится: «З/к Лукьянченко Никита Александрович похоронен 02.02.1943 года. Место захоронения – 7 кладбище, номер могилы не указан».

* * *

Когда ступаешь на землю старого Иерусалима, тебя не покидает ощущение того, что камни мостовой, отшлифованные за два с лишним тысячелетия ногами проходящих по ним людей, сохранили след Сына Божьего. Кажется, что видишь, как Иисус Христос, гонимый и не понятый людьми, несёт Свой Крест на Голгофу. Гора смерти и бессмертия Его для людей и за них. Гора скорби. Будто слышишь глас:

– Да не свершите греха, да не пролейте кровь, будьте же милостивы! Разве мало уже замученных, растерзанных, погибших и убиенных? Да избавится же человечество от крови братьев своих! Да воцарится мир в душах живущих! Аминь.