Бешеные коровы - Кэти Летт

Популярный писатель-романист показался ей неплохим биологическим кандидатом. Но он настаивал на презервативах размером от горла до колен и противозачаточных колпачках, способных сойти за тент для проведения небольшого званого ужина на свежем воздухе. Ей бы следовало также догадаться и о его анальных проблемах, когда он пришел к ней, принеся с собой одноразовое сиденье для туалета.

Еще был славный морской капитан с какого-то круизного судна, принадлежавшего одному из газетных магнатов. Это было нечто особенное. О таких мужчинах можно было писать домой, родителям, уважающим бокал виски и самокрутку с французским табаком по вечерам. Правда, Мэдди и Компьютерный Гений, с которым она была знакома, предупреждали ее об опасности связей с австралийцами. Мэдди рассказывала, что у мужчин с этого материка сексуальные предпочтения несколько отличаются от привычных.

Член правительства от партии тори какое-то время казался Джиллиан лучшей из ее находок. Он был целеустремлен, полон жизни, умен, судя по категориям клуба «Менса», и обладал славной попкой. Пожалуй, лучшей из тех, что Джиллиан видела в этом сезоне… Но он выходил из нее, перед тем как кончить, чтобы доставить себе удовольствие.

— Женщины как-то не умеют этого правильно делать, — жаловался он.

А потом пришли месячные. Итак, в конце ноября можно было признать крах всех планов на отбор производителя с родословной.

Джиллиан мрачно думала о том, что на каждом шагу встречаются мужчины, способные к деторождению, но они почему-то ее не видят. Кто бы мог подумать, что поиск сперматозоида, стремящегося проникнуть в яйцеклетку, может оказаться такой сложной задачей!

Она поняла, что пришла пора менять планы. Эти перемены нельзя было назвать радостными. Она предвкушала их примерно так же, как индейка предвкушает приближение Рождества.

К декабрю Мэдди не могла больше видеть увлажненные салфетки. Она размышляла о том, что где-то должны существовать специальные хранилища, куда сдавались бы первые дети. Те самые, на которых все делают ошибки и учатся. Вспомните, старикам Филиппа Ларкина так и не выпало возможности ответить на его знаменитое высказывание. Мэдди думала, что если бы они смогли это сделать, то обязательно доказали миру, что это он их сильно подвел. Он так хотел, и он так сделал.

Будто бы читая мысли Мэдди, Джек, которому уже было восемь с половиной месяцев и который уже умел подтягиваться и вставать рядом с мебелью, одарил ее одним из своих выразительных взглядов, говорящих: «Я отдал тебе лучший год своей жизни!»

Мэдди старалась забыть, что у нее сегодня был день рождения. Она печально рассматривала кухню, где валялся торс от черепашки-ниндзя и кусок какого-то фрукта. «Как я могу заботиться о ком-то, когда хочу, чтобы кто-то заботился обо мне? — билась ее мысль. — Вот сейчас, например, были бы очень кстати яйца-пашот и задушевные разговоры на тему „Ну зачем я родилась такой красивой!“».

Мэдди выкатила Джека под мелкий дождь и вдохнула то, что осталось от воздуха. Дожди шли уже несколько недель. Лондонцы скоро эволюционируют и обзаведутся перепонками на ногах. Силуэты домов высились в темноте как могильные камни. На них можно было написать такую эпитафию: «Безработный, изгнанный и ничтожный». Вокруг царила напряженная, сдавленная атмосфера, будто сами здания терзались нестерпимыми муками.

Выходя из пятна ядовито-желтого света, исходившего от лестничной клетки, в густой туман, которому только не хватало Шерлока Холмса, она почувствовала, как на ее шее смыкаются две огрубелых руки. От пальцев пахло собакой и гамбургерами. Ей попытались заткнуть рот.

— Слушай, Финн, ты же знаешь, что я не в твоем вкусе, — сказала она хозяину рук, укусив один из пальцев и вырвавшись на свободу. — Прими к сведению, у меня еще есть пульс.

— Что еще ты мне скажешь?

Мэдди замолчала, сделав вид, что думает.

— Э… кто передвинул этот камень?

Эх, если бы теорию дарвинизма переписали в контексте принципа «Выживает самый остроумный»!

— Да я больше жду чего-нибудь вроде того: «Спасибо, Финн, старик, вот тебе твои деньги!»

— Все было просто здорово. Честное слово! — проговорила Мэдди, держась за его руку. — Но мне бы сейчас подышать!

— Как поживает та жирная черная корова, в квартире которой ты живешь? Все занимается нетрадиционным шопингом? Представь, как полицейские ищейки заинтересуются ее новыми покупками, сделанными альтернативным методом! Я уже не говорю о ее квартирантке. Они ведь по-прежнему держат за тобой теплое местечко в Холлоуэй? Все за деньги порядочных налогоплательщиков, ведь так? Значица так, деньги мне отдашь завтра, в это же время. Иначе… — Он перевел свои холодные глаза рептилии на Джека.

— Что ты хочешь сказать? — Мэдди отскочила назад, в оазис ядовито-желтого цвета.

Финн схватил маленького мягкого Винни-Пуха Джека и оторвал ему голову зубами. Он явно не был обременен родительскими инстинктами. У Мэдди оборвалось сердце.

Над ними показался полицейский вертолет, шарящий прожектором по улицам. В теле Мэдди появилась неожиданная сила и пластика. По позвоночнику побежали нервные разряды страха. С атлетизмом ленивца Финн удалился в ближайшую тупиковую улочку своего нищего королевства.

Мэдди попыталась убедить себя в том, что полиция ищет не ее.

— Ты, очевидно, страдаешь паранойей. Тебе подтвердит это любой из сумасшедшей хищной стаи твоих преследователей, — сказала она себе.

На подгибающихся ногах она пошла в сторону рынка. На углу двое мужчин предложили ей наркотик в обмен на секс. Было уже так поздно, что даже проститутки отказывались выходить на улицы района. Пресса нейтрально констатировала, что здесь происходит малая городская гражданская война и этот район нуждается в усилении полицейского надзора.

На рынке она купила Джеку свежих овощей, записав их на счет, который не собиралась оплачивать. Дети были не необходимостью, а предметом непозволительной роскоши. Что, если Джек заболеет? Что она тогда будет делать? Мэдди знала, что в таких районах, как этот, дети умирали в два раза чаще, чем в местах, где жили люди со средним достатком. Они хуже питались, были ниже ростом и мало весили. Неудивительно, что Джек скрипел своим единственным зубом. Бедный мальчуган был очень напряжен. Недавно он стал впадать в истерику всякий раз, когда Мэдди оказывалась рядом с ним. Она тогда решила, что он боится плюшевых шлепанцев, которые она позаимствовала у Мамаши Джой, думая, что они его растерзают. Может быть, он тоже переживал нервный срыв?

Дело было в том, что Алекс и Джиллиан были правы. Она не стоила и кусочка пеликаньего дерьма. Сначала Мэдди пыталась игнорировать чувство вины, но оно отравляло все ее мысли. Поднимаясь из глубин ее существа, оно твердило: «Ты плохая мать!» Мэдди казалось, что даже Медея рядом с ней покажется положительной родительской фигу рой. Джеку не нужно было пособие на недееспособных детей. Ему нужно было специальное пособие на недееспособных матерей. Он должен был одним из первых получить право на развод со своими родителями. В любом суде это было бы верным делом. Унижение было невыносимым. Почему бы ей не перебороть себя и не покончить с этим прямо сейчас? Двина была права. В мире было множество потенциально хороших матерей, не способных зачать и отчаянно мечтающих о ребенке. Ведь существует же дефицит младенцев? Мэдди лежала ночами и придумывала рекламное объявление: «Отдам ребенка в хорошие руки. Девять месяцев, один предыдущий владелец. Выгодное приобретение. Привезу для предварительного ознакомления».