Бешеные коровы - Кэти Летт

«Вот это — настоящий рывок в карьерном росте», — думала Мэдди. А вы согласились бы на такую работу? Сомневаюсь.

К октябрю самооценка Мэдди опустилась до уровня жука Кафки. Став монотонной и банальной, ее жизнь теперь напоминала дешевые обои. Мэдди не могла поверить, что так поступила с собой по собственной воле.

Черт с этим! Но как она может быть ответственной за жизнь друг ого человека, если сама не может найти чистой накладки на грудь?

Безразличный к переживаниям матери Джек, которому было уже шесть с половиной месяцев, продолжал свои упражнения по раскачиванию, закончив с которыми он непременно должен был поползти. Он делал это так ритмично, будто где-то у него в голове был встроен маленький магнитофон «Сони». Мэдди наблюдала за тем, как он учился вставать, держась за край кровати. «Дальше будут стероиды и спортивные бандажи», — подумалось ей. Никто раньше не говорил ей, что ребенок может быть похож на самого эгоистичного и требовательного любовника в твоей жизни. Будучи постоянно голодным, он никогда не станет есть то, что ты ему приготовила. Не уснет, даже когда очень устал. Разбрасывает вещи по всему дому, но никогда не убирает их сам. Закатывает истерики, но никогда не извиняется. А какой собственник! Джек ревновал, даже когда кто-то просто подходил к ней. Он ненавидел, когда она разговаривала по телефону, и даже не отпускал ее одну в туалет! Днями напролет он просто сидел и ждал, что его будут развлекать.

Правда, развлекать его было тоже непросто. Куда бы Мэдди ни направлялась в своем районе, ее не покидало ощущение, что за ними следят. По ее коже пробегали мурашки, а волоски на шее вставали дыбом так, будто она смазывала их гелем. Ей казалось, что за ней следила полиция, но единственной формой жизни, с которой она столкнулась во время прогулок, оказался Финн. В списке людей, с которыми Мэдди меньше всего хотела бы столкнуться в лифте, он числился под номером пять. После Двины, Перегрина, Слайна и тритона Джинриха.

— Знаешь, именно такие одинокие мамаши, как ты, и обеспечивают мне основной доход. Передавай мне права получать пособие на ребенка каждые две недели, и какое-то время я не буду тебя трогать. — Он поймал ее возле плаката с надписью: «Самое безопасное и счастливое место для жизни!», который рекламировал успех местной системы «присмотра за соседями». — Иначе… не рассчитывай, что тот факт, что ты женщина, позволит тебе выйти из положения, не вернув долга. Я не побрезгую тем, чтобы немного тебя отшлепать. Обычно я прошу об этом другую девушку, но если это не помогает… Ну, ты же слышала, что бывает, если клиент плохо относится к своим обязательствам?

— Что, простите?

— Бывают летальные исходы.

Финн размозжил банку из-под пива о собственный лоб и запустил сплющенную жестянку в проходящего мимо пешехода. Этим он лишь подтвердил подозрения Мэдди о том, что этот парень не нуждался в мозге как таковом. Ему хватало одного позвоночного столба.

Забаррикадировавшись в полуразрушенной квартире, она поняла, что ей не нравится жить в высотном здании. Слишком высоко прыгать. Мэдди сидела, приклеившись к радио, поскольку от телевизора она впадала в тоску. Там было слишком много семей, рядом с которыми даже Уолтоны выглядели подавленными. Так было до тех пор, пока из динамика не полились масляные нотки голоса Алекса, делившегося сокровенным с Сью Лоули из программы «Беседы на Необитаемом Острове».

— Дело в том, Сью… вы не против, если я буду называть вас Сью? — Даже переложенный на радиоволны, его голос источал смертельно опасные сексуальные флюиды. Его надо было зарегистрировать в полицейской базе данных как смертоносное оружие. — Я не разрушал нашего брака. Да у меня этого даже в мыслях не было! Я люблю своих детей. — Он любит своих детей? — Детям нужен отец.

— Ах ты поросячья задница! Да ты нужен Джеку не больше, чем императору новый шкаф для одежды! — неистовствовала Мэдди. Она недоумевала, почему все мужчины в ее жизни оказались такими уродами. Она никогда больше не станет встречаться с мужчинами. Во всяком случае, без специального уродометра. Только так она может отыскать парня, который бы не принадлежал к обществу Фигового Листа с девизом: «Черт возьми, как я хорош!».

Она стала яростно крутить ручку настройки только для того, чтобы услышать негодующее шамканье представителя партии тори об одиноких матерях. Он назвал их «бешеными коровами». Она осмотрела свою маленькую квартирку и подумала о своем скором превращении в порошок по заказу любезного Финна.

— Да, именно поэтому я и стала матерью-одиночкой, — всхлипывала она, повернувшись мокрым от слез лицом к хилому азиатскому ландышу. — Не могла противостоять всей прелести и очарованию этого призвания.

Начало для разговора может быть удачным и неудачным. Например, фраза «Никак ты поправилась?» не относится к тем, которые сразу располагают к себе собеседника. Как и другая: «Не подскажете, как зовут вашего пластического хирурга?» Но даже эти два высказывания были бы предпочтительнее тех диалогов, которые разворачивались между Джиллиан и мужчинами, с которыми она знакомилась через колонку «Одинокие сердца» в центральных британских газетах.

Когда один из несбывшихся Лотарио поведал ей, что покупает сексуальные игрушки в магазине принадлежностей для хирургии, их разговор подошел к бесславному завершению.

Следующий избранник оказался не лучше, пригласив Джиллиан к себе в гости, чтобы она посмотрела его коллекцию газетных вырезок: исключительно редкое собрание статей об американских почтальонах-убийцах.

Ее третьему потенциальному партнеру все же удалось обменяться с ней парой ничего не значащих любезностей о своем любимом способе проведения праздников. А потом он признался, что она — его первая партнерша, подверженная разложению микроорганизмами.

К концу октября Джиллиан уже готова была отказаться от идеи найти донора спермы по частным объявлениям. Она поняла, что глупо совокупляться за пределами своего видового круга. Эта печальная мысль получила подтверждение на ее четвертой и последней встрече с возможным Ромео. Поделившись с ней своей склонностью к зоофилии, он спросил Джиллиан, что ей больше всего нравится в постели.

— Завтрак, — неожиданно для себя ответила она с нескрываемой грустью.

В ноябре Мэдди серьезно раздумывала, не пойти ли ей в службу поиска пропавших людей.

«Кого будем искать?» — спросили бы у нее.

«Меня. Такой, какой я была до родов», — ответила бы она.

У нее было странное ощущение она ни доли секунды не была одна, тем не менее была очень одинока. Женщина, катящая перед собой коляску, будто бы попадает под укрытие бинтов Человека-Невидимки. Общество вынесло ей свой приговор. Она стала человеком второго сорта.

Какое уж там «развеселое прошлое»! Мэдди отчаянно хотелось развеселого настоящего. Неожиданно она поняла, что ей не хватает человека, который был бы ей близок. Кто мог бы сказать ей, что ее зад не выглядит толстым в спортивных брюках или что ей пора готовить детское пюре. Черт возьми! Хорошо, что у нее не было денег на обеды в ресторанах, иначе вид воркующих парочек мог бы оказаться для нее слишком тяжелым испытанием. Их вообще следовало бы отсаживать в дальние уголки ресторанов: она скорее предпочтет травить себя сигаретным дымом, чем наблюдением за их нежностями.