Серебристые сумерки - Ли Бристол

Джош сдвинул шляпу на затылок.

– Да как вам сказать…

– Он присутствовал при появлении мистера Райта на ранчо “Три холма”, – вмешался Стивен. – Он знал его так же, как и многие другие.

Сердце Анны бешено заколотилось. Вот и настал этот момент. Сейчас они заберут его, и все закончится. Ей не о чем будет больше беспокоиться.

– Я думаю, вам лучше поехать со мной в город, – сказал шериф. – У меня есть к вам несколько вопросов, и, возможно, по пути вы придумаете хорошие ответы на них. Например, где вы находились прошлой ночью от полуночи до рассвета и зачем вы избили такого пожилого человека, как Эймос Райт, и бросили его умирать на дороге.

Шериф положил руку на плечо Джоша, Джош не шевельнулся. И тогда Анна шагнула вперед:

– Шериф…

Стивен схватил ее за руку:

– Анна, позвольте шерифу выполнить свою работу.

Анна оттолкнула Стивена, сердце ее стучало так громко, что мешало сосредоточиться. И вдруг, посмотрев на Джоша, она внезапно успокоилась.

– Шериф, отпустите его, – твердо заявила Анна. – Это абсурд. Мистер Коулман совсем не тот человек, который вам нужен. Он никак не мог находиться прошлой ночью на дороге, ведущей к ранчо.

Шериф с любопытством посмотрел на нее:

– А откуда вам это известно, мисс Анна?

Взгляды всех присутствующих устремились на Анну. Шериф, Стивен и около десятка работников ждали ее ответа. Сказанные затем слова не потребовали у Анны больших усилий: ведь Джош тоже смотрел на нее.

Она сглотнула и выпрямилась:

– Я знаю это, потому что прошлой ночью он был со мной.

Анна пыталась вспомнить, когда она последний раз плакала. Пожалуй, в возрасте восьми лет, когда упала с пони и вывихнула руку. Боль была сильной, однако отец строго посмотрел на нее и сказал, что Хартли не плачут. Закусив губу, Анна героически терпела, пока вправляли вывих, не проронив при этом ни слезинки. А потом отец принес ей бланманже и назвал своим маленьким солдатиком. Анне стало тепло и уютно, она гордилась собой.

Когда умер Марк, она чуть не поддалась панике. Анна вспомнила, как стояла возле могилы, ветер трепал ее темную вуаль, в небе проплывали серые тучи. Она чувствовала себя одинокой и маленькой на этой чужой земле, окруженная незнакомыми людьми, не знающая, что делать дальше. Однако Анна крепко закусила губу, решив, что никто не увидит ее слез. Она высоко подняла голову и вела себя так, как и подобало Хартли.

И вот сейчас она сидела одна в полумраке летнего домика, и по щекам ее медленно, беззвучно стекали слезы. Анна не могла остановить их, даже и не пыталась.

В памяти возникали различные картины ее жизни. Каким все казалось ясным, когда она приехала в Техас! Рядом с ней был Марк, их переполняли радужные мечты. Они собирались создать империю, о которой еще шестьдесят лет назад мечтал ее дед, и умело управлять ею. Хотели создать на этой земле будущее, сделать его образцом прогресса и положить начало новой династии.

Потом Анна осталась одна, и мечты потребовали корректировки. Она сама занялась делами, продолжая мечтать о будущем и не сомневаясь, что добьется успеха.

И вот теперь все рухнуло. Со всех сторон ее окружали враги. Соседи намеревались уничтожить ее, собственные работники презирали. Она оттолкнула от себя Стивена, единственного настоящего, преданного друга. А вчера из-за нее погиб человек, и у Анны впервые появилось ощущение, что ее мечта – фантом. Она устала, сердце сжималось, ей было страшно.

Мелькнула тень, и послышались шаги. Джош опустился на скамью рядом с Анной, и она не сделала попытки ни отвернуться, ни вытереть слезы. Джош молча взял в свои руки ладони Анны, и слезы еще быстрее потекли по ее щекам. Анна положила голову на плечо Джоша и закрыла глаза.

Джош сидел не шевелясь, боясь потревожить Анну. Он знал, что такое боль и каково переносить ее в одиночестве. Ему не требовалось знать, почему она плачет, достаточно того, что он рядом. “Мне тоже больно, Анна, – подумал Джош. – Длинные ночи наполнены слишком многими воспоминаниями… И я не могу без тебя”.

Сознание того, что они с Анной вместе и он может хоть как-то поддержать ее, помогало Джошу легче переносить собственные невзгоды. С Анной было лучше, чем одному.

Сумерки уже совсем сгустились вокруг, голоса, доносившиеся до них, звучали приглушенно, лошади бродили по загону, птицы, рассаживаясь по гнездам, напевали перед сном последние песни.

Через некоторое время слезы сами собой перестали течь, Анна выпрямилась и отерла щеки тыльной стороной ладони.

– Наверное, я кажусь вам совсем глупой, – дрожащим голосом промолвила она.

– Да нет же. – Джош сочувственно улыбнулся и достал из кармана носовой платок. – Говорят, что генерал Ли плакал перед каждым сражением, а Тедди Рузвельт просто рыдал, когда выиграл битву за высоту Сан-Хуан.

Анна прижала платок к глазам, с губ ее слетел робкий смешок.

– Ничего не могу сказать про вашего генерала Ли, но подозреваю, что про мистера Рузвельта вы лжете.

– Эй, да вы даже не настоящая американка, – поддел ее Джош. – А что вы вообще знаете?

Наступила тишина, но в ней не ощущалось напряжения. Ладони Джоша, лежавшие на тонких запястьях Анны, излучали тепло, его присутствие действовало на нее успокаивающе.

– Мы говорим о каких-то глупостях… – первой нарушила молчание Анна.

– Разве? – Джош лукаво взглянул на Анну. – На самом деле, мадам, вы сегодня поступили неразумно.

На этот раз Анна искренне рассмеялась:

– Как приятно знать, что существует нечто неизменное. Вы, как всегда, язвите, мистер Коулман, у вас постоянно наготове какая-нибудь колкость.

Пальцы Джоша легонько поглаживали руки Анны. Она поймала себя на том, что эта ласка приятна ей, как материнский поцелуй.

– Вы не должны были делать этого и сами это понимаете, – настаивал Джош.

“Может, и правда не должна была?” – подумала Анна, но не стала высказывать эту мысль вслух.

– Тогда почему же вы так поступили? – не сдавался Джош.

Анна вспомнила выражение лица шерифа, когда она заявила, что Джош провел ночь с ней. Вспомнила, как зашушукались ковбои, избегая встречаться с ней взглядом и пряча усмешки. Но больше всего ей запомнились недоумение и обида в глазах Стивена, а еще… да, презрение.

Тогда Анне показалось, что она призналась всему миру в том, что вступила в порочную связь с одним из своих наемных работников. Ей и самой не верилось. Еще неделю назад подобная сцена не приснилась бы ей даже в самом кошмарном сне. Но что-то изменилось в ней. Она не могла сказать, что, когда и даже почему. Знала Анна только одно: если бы ей вновь довелось пережить этот момент, она поступила бы точно так же.