Приворот для Золушки - Людмила Зарецкая

– Нет, не запрещено. – Она смотрела на девушку с некоторой жалостью, как на калечного щенка. – Наоборот, я очень рада, что рядом со мной работают люди, у которых такие разнообразные, а главное, нестандартные хобби. Один – выдающийся художник, причем в стиле ню, другая – просто писательница какая-то. Я только не совсем понимаю, что эта тетрадь делает на твоем рабочем месте. На работе, как мне припоминается, люди должны работать, а для хобби КЗОТом определены особые часы. Если мне не изменяет память, они начинаются после 18.00.

Наталья говорила отрывисто и зло. Несчастная Карина с ее маленькими слабостями этой злости никак не заслуживала, но Наталья понимала, что у нее просто отходняк, эмоциональный выброс энергии. Тетрадь с матадором вновь оказалась не той, а значит, убийца Саши Головиной по-прежнему был фантомом, тенью, с которой она пока не была готова встретиться лицом к лицу.

– Я дома и пишу, – в голосе Карины тоже послышалась злость. – А тетрадь просто ношу с собой. Это, кажется, КЗОТ не запрещает? А какие у меня пристрастия, это вообще мое личное дело. Я в отличие от всех остальных хоть с шефом не трахаюсь. Я, наверное, единственная баба в агентстве, которая ему не дала.

– Наверное, потому, что он алмазы не дарит, – поддела Карину Наталья, но потом вспомнила про перстень царя Соломона и почувствовала, как от пяток к голове начинает распространяться жаркая волна. Краснела она именно в таком порядке, и когда волна доходила до лица, жар успевал схлынуть. Именно поэтому Наталья никогда не краснела. – Ладно, Карина, замнем для ясности, – сказала она. Просто не разбрасывай свои личные вещи где попало.

– Да я и не разбрасываю, – пожала плечами красотка, – кофе пила в перерыв и листала. А потом забыла убрать. Вы-то с чего вдруг к чужим тетрадям кидаетесь? А, Наталья Петровна?

– Да я думала, это Женька Бревнов свое творчество раскидывает, – принялась оправдываться Наталья. – Прости, Карина, я действительно влезла не в свое дело.

Так и не выпив кофе, она вернулась в свой кабинет, практически прокравшись через приемную, чтобы Развольский ее не услышал и снова не отругал. Погрузившись в работу, она не очень следила за временем, но слышала, как открылась дверь в кабинет Стаса (этот звук она знала до мельчайших подробностей), в приемной раздался приятный баритон Развольского и бас Муромцева, что-то пропищала секретарша, затем хлопнула входная дверь и снова скрипнула кабинетная. Муромцев покинул гостеприимные стены агентства «VIP-тур».

Наталья машинально глянула на часы. Получалось, что гость провел у Развольского больше часа, и это было весьма странно. Стремительный Муромцев всегда гордился тем, что решал свои дела в самый короткий срок, Стас тоже не любил пустых разговоров. Необходимость вести переговоры с клиентами его утомляла.

Настроение стремительно портилось, и немного покопавшись в себе, Наталья была вынуждена признать, что ожидала прихода Стаса после того, как он освободится. Все-таки его окрик, когда она заглянула в кабинет, был неоправданно груб, а Развольский старался не быть грубым. Он никогда не портил отношения с людьми, если мог этого избежать, а с ней – тем более. Но Стас не зашел, а это означало, что полоса конфронтации между ними расширялась.

– Ну и подумаешь, – сказала себе Наталья. – Подуется пару дней – и все равно пойдет на попятную. Ему же без меня ни одного вопроса не решить. Он даже не знает, где лежат договоры с партнерами. Ох, ждать мне очередной подарок. Хотелось бы верить, что это будет не кольцо с фальшивым бриллиантом.

Спрос на новогодние туры стремился к нулю, поэтому она ловко и быстро провела планерку с девочками, обзвонила нескольких самых важных и постоянных клиентов, под немыслимые гарантии и скидки уговорила их все-таки доверить «VIP-туру» организацию главной ночи года, а затем напечатала список согласившихся и отдала его менеджерам, как «биологическое оружие».

– Говорите сомневающимся клиентам: «Опасаетесь отправляться в поездку? Странно, а вот Иван Иванович согласился, и Петр Петрович тоже», – учила Наталья Юльку и все еще слегка надутую Карину. – Созвонитесь с московскими партнерами, возможно, нам стоит отказаться от супердорогих курортов и выбрать что-нибудь подешевле. Дадим дополнительную скидку, думаю, за неделю-другую продажи вернутся на свой обычный уровень. Прибыли не получим, конечно, но и в убытки не впадем.

– Наталья Петровна, вас Станислав Николаевич вызывает, – сообщила из-за двери гостевой комнаты секретарша Анечка и, покачивая крутыми бедрами, томно пошла обратно в сторону приемной.

– Все, девочки, работаем, – резюмировала Наталья, – я – к шефу. Глядишь, и он что-нибудь придумает.

Скептических ухмылок сотрудниц она предпочла не заметить.

Развольский стоял у окна и сквозь раздвинутые указательным пальцем жалюзи смотрел на улицу. Он был значителен и мрачен, как Мефистофель.

– Что-то случилось? – спросила Наталья.

– Да, случилось. И я хочу, чтобы ты выслушала меня без женских истерик, если это возможно.

– По-моему, я никогда не давала тебе повода подозревать меня в истеричности, особенно в последние месяцы, – сухо заметила Наталья, чувствуя, что ее внутренности превращаются в кисель от предчувствия чего-то непоправимого.

– Прекрасно. Хочется верить, что ты меня поймешь.

– Стас, мне кажется, у тебя еще не было повода упрекнуть меня в том, что я тебя не понимаю.

– Замечательно. Будем надеяться, что сегодняшний случай не станет исключением. В общем, так, ко мне приходил Муромцев.

– Я знаю, я, как ты помнишь, заглядывала к тебе во время вашей исторической встречи.

– Наташа, не перебивай меня, пожалуйста. Эта встреча была гораздо более исторической, чем тебе кажется. В общем, он приходил для того, чтобы заявить, что я должен тебя уволить.

– Что ты должен со мной сделать? – Наталье показалось, что она ослышалась.

– Я должен тебя уволить.

– А на каком основании и какое дело господину Муромцеву, работаю я в «VIP-туре» или нет?

– Ты знаешь, в его доводах есть определенная логика, – заметил шеф, наконец-то отлепившись от окна и переместив свое тело в кресло. – Он говорит, что именно ты была тем человеком, который рассказал следствию, что Гелька летала в Турцию вместе с ним. Из-за этого он был вынужден тратить свое драгоценное время на переговоры с идиотом-ментом, рассказывать ему о своей личной жизни, а его репутации был нанесен непоправимый ущерб.

– Какой репутации! – Наталья, не сдерживаясь, захохотала в голос. – У него репутация клоуна и преступника одновременно. Он в лучшем случае Остап Бендер. А в худшем… В худшем он – вор и убийца. Уж что ему никак не может повредить, так это информация, что он в свой полтинник летал на море с двадцативосьмилетней красоткой.

– Это твоя точка зрения, – спокойно возразил Развольский, крутя в руках красивый блестящий карандаш. – У него она другая. Он считает, что из-за нашего агентства, а точнее из-за тебя, он понес некий ущерб. Пусть не материальный, а моральный, но этот человек, как ты знаешь, все переводит в деньги. Поэтому он пришел ко мне и предложил выбрать путь компенсации этого ущерба. Либо моральный, и тогда я должен уволить тебя, либо материальный, и тогда я должен ему двадцать тысяч долларов. Ты меня, конечно, прости, но дарить Муромцеву такие деньги за пустую блажь я не хочу. Да и не могу, в общем-то.