Дариен - Конн Иггульден

Внутри камеры стоял лишь один маленький, прикрученный к полу стол с приваренными к его поверхности стальными петлями. Цепь была продета сквозь петли и смыкалась вокруг запястий пленника. Он не мог ни встать, ни повернуться, а потому изо всех сил пытался выглядеть расслабленным, а вовсе не перепуганным и измученным стариком, у которого почти не осталось сил.

Леди Саллет была привлекательной женщиной, если не сказать больше. Широкие плечи, чистая кожа и темно-синие глаза. Не худшее зрелище в Дариене. И камера точно не самая плохая. Теллиус едва заметно покачал головой, чтобы отогнать эту мысль, и женщина с интересом нахмурилась. Старик знал, что ее нельзя недооценивать. Леди Саллет принадлежала к немногочисленной касте лидеров семей, тех людей, в чьих руках была сосредоточена большая власть. Она занимала положение столь высокое, что за все годы, проведенные в Дариене, Теллиусу удалось лишь пару раз мельком ее увидеть на грязных городских улицах. Ходили слухи, что даже сам король – всего лишь ее марионетка, хотя Теллиус полагал, что это слишком. Ни один закон не мог быть принят без личной печати короля Йоханнеса. Наверняка это давало королю право отказаться, пусть даже он ни разу им и не воспользовался.

Она уселась напротив старика, подобрав полы платья и разгладив складки движениями столь отточенными, что они напоминали ритуал. Наконец она закончила и подняла голову, пронзив его взглядом своих темных глаз. По рукам Теллиуса пробежали мурашки.

– Если не брать во внимание… все это, – начала леди Саллет, жестом указав на его стариковские морщины и въевшуюся в кожу грязь, – вы кажетесь человеком цивилизованным. Вы заключили с моим племянником договор на некую сумму золотых монет, следовательно, вы не испытываете особой привязанности к этому… ребенку-голему. Все, чего я прошу, – это сказать мне фразу, которая должна сковать его узами подчинения, и ничего более. Взамен я дам вам вдвое больше того, что вы получили, и позволю покинуть город сегодня же ночью.

Положив ладони на колени, она откинулась чуть назад от стола в ожидании ответа. Теллиус опустил глаза на цепи, проклиная себя за глупость. Зачем он только вздумал вернуться в мастерскую? Разве все эти медали и кольца сравнятся по стоимости с его жизнью? Но все-таки женщина не хотела убивать его, в противном случае он был бы уже мертв. У него оставалось единственное преимущество: лишь он один да Артур знали, что никакой особой фразы не существует, нет никакого магического приказа, который заставил бы мальчика подчиняться. Артур станет слушаться, только если сам так решит, или же не станет вовсе.

– Загвоздка в том, леди Саллет, что вы ничуть не хуже моего видите любые варианты исхода, связанные непосредственно с моей скромной персоной. Но, если я объясню вам, каким образом ваш племянник мог управлять големом, что помешает мне однажды рассказать кому-нибудь о том, что вам известно нечто любопытное?

– Мой племянник отпустил вас, вручив вам мешочек, набитый золотом, минейр, – холодно отозвалась леди Саллет.

Теллиус склонил голову, почти извиняясь. Он лучше соображал, пока говорил что-нибудь, – и так было всегда.

– При всем уважении, леди Саллет, вы – не ваш племянник. Я сомневался в том, что он отпустит меня. Но я уверен, что вы не даруете мне свободу.

– По-вашему, я жестока, минейр? – спросила она.

– Вы – человек практичный, миледи. И вы не позволите мне уйти по доброй воле.

Плечи леди Саллет приподнялись и опустились лишь на самую малость в подтверждение слов Теллиуса. А затем женщина легонько притронулась к цепям, сковывающим Теллиуса: дескать, не забывай о том, кто тут хозяин, старик.

– Однако сейчас мы находимся так глубоко под землей, что ни единый звук не проникнет сквозь эти стены. Даже в Канун жатвы тут обычно царит гробовая тишина… Можно вообразить, будто вас похоронили заживо.

Теллиус беззлобно рассмеялся.

– Я слишком ценен, чтобы вы поступили со мной столь жестоко, миледи, по крайней мере сегодня ночью. Я знаю, что ваш племянник не поделился с вами фразой, – я ведь угадал, не так ли? Король никогда не поделится с вами главным секретом, касающимся мальчика-голема. Как интересно порой складывается жизнь! Похоже, молодой человек не вполне вам доверяет. Но разве можно винить его в скрытности, если речь идет о его безопасности? Он всегда жил в страхе с тех пор, как убили его отца.

– Осторожнее, минейр, иначе вы можете ненароком… переоценить себя самого. В конце концов, никакой голем не сравнится с армией. Каким бы преданным и искусным он ни был, меч – это всего-навсего один-единственный меч. Не представляю, как голем сможет выстоять против арбалетчиков и стрелков.

– Ох, моя госпожа, вы и впрямь не представляете, – усмехнулся Теллиус, многозначительно поглядев на нее.

Теперь его жизнь зависела от того, каким Артур предстанет в ее воображении, поэтому он не упустил возможности восхвалить его, прекрасно понимая, что леди способна разгадать все его намерения, так же как он разгадал ее.

– Мальчик проворнее любого мечника и стрелка, миледи. Он чувствует боль, но умеет игнорировать физические страдания. Вероятно, на поле боя он столкнется с целой армией, превосходящей его число. Как вы верно заметили, он один. И в то же время, когда он на своем месте – как защитник, – никому не под силу остановить его.

– В таком случае он слишком ценен, чтобы им мог управлять мой племянник, – твердо произнесла леди Саллет. – Кстати, я не собираюсь жечь вашу плоть огнем, выкалывать вам глаза и подвергать обычным пыткам, которые развязали бы язык любому смертному. Я бы предпочла, чтобы вы сами сказали мне то, что мне необходимо услышать. Я бы предпочла подарить вам кошель, набитый золотыми монетами, чтобы вы исчезли из Дариена и никогда более не появлялись в стенах города.

– Но ведь вы убьете меня, моя госпожа, причем в ту же секунду, когда я скажу ту фразу, которую вы так жаждете услышать, – печально вымолвил Теллиус. – Тут ваш покорный слуга полностью с вами согласен… И вы правы, миледи, теперь цена моей жизни – просто один стариковский вздох, который потребуется мне для того, чтобы произнести колдовские слова.

Леди Саллет нахмурилась, не отводя взгляда от старика, и Теллиус вновь отметил, сколь она величественна и красива.

– Как вы думаете, минейр, вы могли бы написать эту фразу на листе бумаге и отдать ваше краткое послание верному человеку? Например, вашему другу… Он бы положил записку в шкатулку или запечатал бы бумагу сургучом, предварительно свернув лист в свиток. И он не стал бы читать ваше послание, а передал бы его мне?

Теллиус покачал головой.

– Миледи, я восхищаюсь вашей проницательностью, но подозреваю, что вы сразу же убьете человека, которого я назову своим другом.

– Вы считаете меня столь безжалостной? – возмутилась она.

– Вы ведь глава Саллетов в Дариене. Да, миледи, разумеется, – ответил Теллиус.

Леди Саллет многозначительно наклонила голову, а он продолжал: