Шестой грех. Меня зовут Джейн - Анна Данилова

Глафира подхватила меня на пороге и отвела в комнату, где на кожаном диване для меня была приготовлена постель. Устроившись на подушках, я лежала, медленно приходя в себя. Голова кружилась, от голода тошнило. Глафира принесла горячий бульон.

— Это из ресторана. Свежий куриный бульон. Вот хлеб.

Через несколько минут принесла жареную курицу, потом — чай с малиновым вареньем. Вот уж никогда бы не подумала, что я когда-нибудь буду испытывать такое страшное чувство голода. Однако я старалась соблюдать приличия и ела медленно, аккуратно, сдерживаясь, чтобы не наброситься на еду как сумасшедшая и не начать есть руками!

А потом, и сама не знаю как, я уснула.

2009 г., Саратов

— Что с ней? — спросила Лиза недовольным тоном, какой бывает у человека, которого отвлекли от более важных дел, чем то, ради которого он пришел. — Амнезия, что ли?

Она, вся в шелках и на тоненьких шпильках, решительным шагом вошла в большую комнату, служившую им с Глафирой одновременно приемной, кабинетом и гостиной, уселась за свой большой письменный стол, на котором аккуратными стопками (усилиями Глаши) лежали пачки документов, толстые справочники и книги по юриспруденции, тряхнула своими длинными волосами, достала из сумочки пачку легких дамских сигарет и закурила.

— А… Валя? Привет.

Валентина с растерянным видом готова была сделать книксен, лишь бы задобрить Лизу. Она уже успела себя почувствовать виновной в том, что привлекла к своему делу такого серьезного и занятого человека, как Лиза.

— Валя, да расслабься ты, думаешь, не вижу, как ты напряглась? Девочки, давайте по порядку.

Начала Валентина, ее рассказ продолжила Глафира.

— Все как-то туманно, непонятно… Здесь помню, — Лиза провела пальцем по правой части своей прически, — здесь — не помню (по левой).

— Что же это получается? Что англичанка, молоденькая девушка, как я понимаю, зовут Джейн Чедвик, месяц тому назад отметила свой день рождения в городке Кобэм, по сути, в пригороде Лондона, причем отметила его в полном одиночестве, если не считать миндальных пирожных, после чего в ее памяти образовался провал. И вот во время этого провала она каким-то немыслимым образом оказалась в России, в поезде, следовавшем из Москвы в Саратов, откуда ее и высадили, как бы по ее же просьбе, в Татищеве. И все бы ничего, если бы она выглядела так, как и должна выглядеть англичанка, имеющая свой дом и владеющая русским языком на базе Кембриджа… Однако по вашему рассказу я поняла, что она избита, ограблена, что у нее нет ни документов, ни денег…

— Ты доктора позвала? — спросила Глаша.

— Да.

— Кофе хочешь?

— Хочу.

Глафира отправилась на кухню готовить кофе.

— Так жалко ее, — сказала Валентина, — вся избитая… Может, ее даже изнасиловали. Не знаю, она ни о чем таком и не заикалась. Может, стеснялась. Но постоянно твердила, что у нее все болит. Да, вот еще что. У нее есть кузен — Юрий Александров, это сын ее родной тетки Эстер.

— Ну, вот, уже теплее.

— Только адреса она не знает, а Александровых в Москве, сама понимаешь сколько…

— Не думаю, что много женщин по имени Эстер. И что, думаешь, стоит этим заняться?

— Да я уж и не знаю…

— Хорошо, посмотрим.

Вернулась Глафира с подносом, на котором стояли три чашки кофе, кувшинчик с молоком и вазочка с печеньем.

— А я хотела сегодня отоспаться. Знаете, я вдруг поняла, что неправильно живу, — задумчиво произнесла Лиза. — Что занимаюсь устройством чужих жизней, кого-то вытаскиваю из тюрьмы, кому-то помогаю, наоборот, туда не попасть. Ищу людей, провожу много довольно-таки странной работы, чтобы помочь разыскать убийцу или насильника. И что в конечном итоге?

— Лиза, что за пессимизм! — воскликнула Глаша. — Тебя послушать, так ты жалеешь о том, что спасла стольких людей!

— Да я не об этом.

— Значит, Гурьев… — вздохнула Валентина. — Понятно.

Дмитрий Гурьев, коллега Лизы, еще весной намеревался жениться на ней, и были сделаны последние приготовления к свадьбе, как вдруг у него появился один таинственный клиент, который заставил Диму отправиться по делам в Марокко. С тех пор они с Лизой общались только по Интернету. Вроде бы и не поссорились, но и о свадьбе как-то забылось. Все, кто знал Лизу, переживали за нее и сочувствовали ей.

— Он вчера, например, — оживилась Лиза, — вообще не вышел на связь! Я проторчала перед компьютером битых два часа, у меня уже глаза слипались, а он так и не вышел.

— Успокойся, Лиза, ты же прекрасно знаешь, что у него там, в Марокко, дела. Что он денежки зарабатывает.

— Да я сама ему денег заработаю, только бы он поскорее вернулся. Если бы вы только знали, сколько раз я примеряла свое платье… Мне кажется, еще месяц-другой, и я его подарю какой-нибудь своей подружке.

— Жаль, что я уже замужем и мне это не грозит, — засмеялась Глафира, хрустя печеньем. — Хотя ради такого платья можно было бы развестись и снова выйти замуж.

Раздался звонок — пришел доктор. Немолодой, суховатый мужчина в светлом костюме и с саквояжем. Шапка седых волос, крупный нос, очки в золоченой оправе. Если бы актера готовили на роль доктора, то одели бы его именно так и загримировали тоже. И даже очки подобрали примерно в такой же интеллигентной оправе. Словом, настоящий доктор, которому хочется доверить все свои болезни и тайны.

— Доброе всем утро, — произнес он, пытаясь улыбнуться открывшей ему Глафире. — Надеюсь, Глашенька, помощь требуется все же не тебе? Ты, надо сказать, чудесно выглядишь. И кожа у тебя словно персик…

— Здравствуйте, Виктор Сергеевич, проходите, пожалуйста. И спасибо за комплимент. А что касается моей кожи, так это от масла…

— От какого? — Он, склонив голову набок, продолжал внимательно рассматривать ее.

— Сливочного, Виктор Сергеевич. Я много масла ем. Вот и весь секрет.

— Лиза? — Виктор Сергеевич посмотрел поверх Глашиной головы на сидящую за письменным столом Лизу. — А с тобой-то? На тебе просто лица нет.

— Так, ничего особенного. Просто жених бросил. Думаю вот, кому платье подвенечное продать. Или, может, пустить на занавески?

— Вот-вот, отличная мысль, на занавески! — улыбнулся Виктор Сергеевич, подходя к Лизе. — То-то Гурьев обрадуется, когда узнает, что ты сделала с платьем. Успокойся, Лизавета, он вернется, и вы поженитесь. Уж я-то Диму отлично знаю. Просто ему деньги нужны. Я не знаю ни одного адвоката, который отказался бы от предложения заработать на одном только, кстати, не очень-то и сложном деле такую сумму. Вся сложность как раз и состояла в том, чтобы он какое-то время пожил в Марокко.

— Виктор Сергеевич, но всех денег все равно не заработаешь, — вздохнула Лиза. — Ладно, пойдемте, я покажу вам нашу пациентку. Она сейчас спит, но, думаю, ее лучше разбудить, чтобы поскорее выяснить, что с ней случилось.