Огоньки светлячков - Пол Пен

Он обхватил сына за шею. Несколько секунд они стояли, прижавшись друг к другу лбами.

Даже дышали в унисон.

Двери кухни резко открылись.

– Вы говорите, в этом виновата я, – выкрикнула дочь, – но не я убила несчастную девочку!

Ее услышала мама, уже спустившаяся с сыном в подвал. Она передала его руку вставшей рядом бабушке и указала на дверь их нового жилища.

– Я скоро.

Она поднялась по лестнице в кухню так поспешно, что деревянные ступени задрожали под ногами.

– Но из-за тебя закончилась нормальная жизнь нашего ребенка, – бросила она в лицо дочери. – Твоего родного брата! – Лестница заскрипела, когда она побежала обратно.

Очередная бутылка со смесью пробила окно кухни. Она врезалась в стену со скоростью ракеты, упала и покатилась по лестнице, пересчитывая ступени. Все застыли в оцепенении. Стекло ударилось о бетонный пол у входа в подвал, но выдержало, не разбилось.

– Вы заплатите за все, что сделали! – донеслось с улицы.

Сирены полицейских машин заглушили слова, хотя человек продолжал выкрикивать угрозы. Отец погибшей девочки побежал по вымощенной камнями дорожке, идущей от маяка через весь двор.

Мужчина поцеловал отца в щеку, развернулся и стал спускаться в подвал, даже не взглянув на дочь.

– Ну уж нет! – закричала та, осознав, что происходит. Она оттолкнула деда и пошла вниз по лестнице. Теперь лишь она отделяла дочь от родных, не пожелавших ее даже выслушать.

– Вот что вы замышляли? Хотели спрятаться в подвале? Навсегда? – Лицо исказила злая ухмылка. – Это что, шутка?

– У нас нет выбора.

– Ах, ваш выбор. Конечно, как всегда. Слышите? – Она махнула рукой.

Сирена звучала совсем близко, должно быть, у маяка.

– Вы действительно думаете, я им ничего не расскажу?

– Пожалуйста, – произнес дедушка. – Ты не…

– Заткнись, – грубо перебила его девушка и посмотрела на родителей. – Тогда попросите меня молчать.

– Не делай этого, – умоляюще произнес отец, стоящий в темноте подвала.

– Пожалуйста… – добавила мать. Больше она ничего не смогла произнести, от страха перехватило горло.

Дочь рассмеялась:

– Бедняжки.

Дед принял решение мгновенно и с силой толкнул внучку. Она покатилась вниз по лестнице, распласталась на бетонном полу, грязно выругавшись, когда край ступеньки рассек бровь. Дед не стал слушать ее стоны и проклятия. Он поспешил запереть дверь в подвал и вышел из кухни. В гостиной он натолкнулся на стену огня. Он полыхал и на лестнице, ведущей в башню. Дед улыбнулся, все шло так, как им нужно.

– Они ничего не найдут, кроме горы камней.

Лицо покрылось потом. Под вопли сирен наверху рухнули деревянные перекрытия. Все его тело охватил жар. Рубашка на спине промокла. Даже с бровей капал пот.

Ветер трепал занавески, они казались тенью призрака невесты, пытавшейся вылететь в окно. Он разносил огонь по помещению. Пол подсвечивался синим.

Полицейский несколько раз ударил кулаком в дверь и что-то прокричал.

Дед глубоко выдохнул, стараясь расслабиться. Вспомнил четки на груди жены, тихий шепот, когда она возносила молитвы каждое утро с той поры, как два месяца назад сын с невесткой спрятали тело в выгребной яме. Подумал о тысячах вздохов, ставших неотъемлемой частью их новой жизни. О том, как разжались ее пальцы, выпуская его руку. Потом о том, что башня маяка вот-вот упадет. Он работал здесь много лет. Растил единственного сына, потом двоих внуков. Душу охватила черная тоска.

Дед подошел к входной двери. Единственное, что он сейчас чувствовал, – это горечь. Он взялся за ключ, который совсем недавно поворачивала его жена. Подождал, когда печаль усилится, подогретая недавними воспоминаниями. И повернул. Грудь готова была разорваться от боли. Он не стал ее сдерживать. Подбородок задрожал. Он дал волю слезам. Стоявший на пороге полицейский услышал рыдания, больше похожие на вой. Они были страшнее шторма, способного вздыбить море.

И в таком состоянии старик поведал обо всем, что случилось.

Отец боролся с лежащей на полу подвала дочерью. Из-за падения она потеряла ориентацию и не понимала, что происходит, как родители собираются с ней поступить. Она упиралась, пытаясь зацепиться ногтями за бетонный пол. И кричала. Руки отца сжали ее лодыжки. Он невольно вспомнил, что так же держал труп девочки, и усилил хватку. Дочь стала пинаться, стараясь вырваться. Ногти царапали пол и ломались.

Отец рванул на себя, еще немного приближая ее к дверному проему подвала. Девушка отчаянно завизжала. Сделав усилие, она дотянулась до бутылки, упавшей почти рядом. И сжала горячее стекло. Противостоять силе отца она больше не могла. В складках тряпки в горлышке меркли затухающие искры. Щека проехалась по бетонному полу, по лужице разлитого бензина, в нос ударил резкий запах. Свободной рукой девушка попыталась ухватиться за дверную раму, но отец был сильнее. Он тащил ее на себя, все дальше от лестницы в кухню.

Мужчина закрыл дверь. Повернул ключ, зная, что больше никогда не сможет им воспользоваться, если дедушка построит стену, чтобы скрыть от посторонних глаз вход в подвал.

Мужчина подтащил дочь к стоящему неподалеку столу. Она спрятала за спиной горячую бутылку, молясь, чтобы отец ее не заметил.

Бабушка ходила по комнате.

– Вот и наш подвал, – произнесла она.

Сын подошел и обнял ее за плечи.

– Это наш дом.

Он поднял вторую руку, призывая жену занять место под ней. Мальчик подбежал к отцу и прижался к его груди. Со стороны они выглядели идеальной семьей, получился бы отличный семейный снимок.

Внезапно все услышали, как по песку на полу перекатывается стекло. Дочь выругалась и швырнула бутылку.

Ее брат повернулся к ней, и толстое донышко ударило его по нижней губе. Она мгновенно разделилась на две части. По подбородку потекла кровь и слюна. Затем по коже разлилась незнакомая жидкость, она же попала на родителей и бабушку. Она даже проглотила немного, машинально сглотнув. В следующую секунду вспыхнула полоса на полу, а за ней и вся разлитая жидкость. Тепло принесло боль.

Девушка отпрянула назад, желая уберечь себя от огня. Она сидела, прислонившись спиной к двери, наблюдая, как родные корчатся, борясь с пламенем.

– Зачем вы так бьете себя? – спросила она, завороженно наблюдая за разворачивающимся действием, за тем, как языки перескакивают с рубашки отца на косу матери, потом на руки брата, охватывают все его лицо. Она поймала полный ненависти взгляд бабушки, прежде чем огонь навсегда лишил старую женщину возможности видеть.

Дочь спокойно лежала на полу, свернувшись, как эмбрион в животе матери, и наблюдала за борьбой метавшихся по комнате родных, слушала их крики. Она разглядывала посиневший пол, когда услышала мольбы отца о помощи.