Свет мой, зеркальце - Генри Лайон Олди

А что мне остается, думал он. Что? Я подсаживаюсь на Веру, как на наркотик. Это не может длиться вечно. Чем дальше, тем труднее мне будет соскочить с иглы. Отказаться от эрзац-бытия в пользу жизни подлинной, сделанной, как сейчас пишут на упаковках, из продуктов естественного происхождения и без ГМО; принять решение, вернее, смириться с ним, уже принятым, начать действовать, прокладывать путь наружу, продираться, выламываться, прогрызать, менять шило на мыло — да, чем дальше, тем труднее…

С энергией оголодавшего беспризорника, который волей случая дорвался до сокровищ кондитерской, Вера вызывала Ямщика по десять раз на дню. К счастью, теперь его путь к девочке, где бы та ни находилась, сделался коротким: шею прихватывал тесноватый, но не слишком, ошейник, затем следовал рывок поводка-невидимки, перед глазами мелькал бетонный забор, исписанный граффити и похабщиной — почему забор, Ямщик не знал — и вот уже ходячий справочник, энциклопедия по вызову, стоит перед хозяйкой, выслушивая очередную порцию вопросов. Что подарить Карине на день рождения? Где скачать The Sims 4, бесплатно и без вирусов? Как поднять самооценку? Как сделать тату с бабочкой, чтобы мама не узнала? Где найти хорошую статью о плетении из резиночек? Что имела в виду Поля, когда сказала, что Гиви, ее друг, в постели мышей не ловит? Да, про мышей — что делать, если ты серая мышка? Нет, не я, а Карина. Ты отвечай мне, а я ей передам…

Иногда, если пауза между возникновением ошейника и рывком позволяла, Арлекин успевал запрыгнуть к Ямщику на руки — и это, к слову, частично освобождало Ямщика от каторжной игры в «Что? Где? Когда?» Оказавшись рядом с Верой, кот выходил из зазеркалья в реальность так, как умел только он — с трех шагов, вильнув всем телом, и начинались бесконечные уси-пуси. Арлекин терся о бесчувственные ноги девочки, о край дивана или колеса инвалидной коляски, вздымал хвост трубой, после чего запрыгивал к Вере на колени, сворачивался клубком, зевал, демонстрируя широкой публике клык, сломанный при драматическом бегстве через окно — и засыпал беспечным сном младенца. Вера гладила рыжего прохвоста, трепала за уши, чесала жесткий Арлекинов лоб, ладонями забиралась под раздобревшее на ворованных харчах пузо. Кот мурчал, позволяя делать с собой все, что угодно. Вначале Ямщик побаивался, что визиты Арлекина станут проблемой — в реальности кот был видим не только для Веры, но и для Вериных родителей, а также «широкой Поли». Зря боялся — Вера грудью встала на защиту нового приятеля. Да, кот. Да, приходит. Да, ко мне. В гости. Как? В форточку залезает. Или в дверь: Поля дверь открыла, а он шмыг, и здесь. Как уходит? А так же. Нет, он чистый. Нет, не заразный. Нет, не гадит. Нет, не поцарапает. Поля, отвари ему рыбы, он сырую не ест. Хек? Лучше минтай, он минтай любит. Я по глазам вижу, что любит. Мама, все хорошо. Купи ему антиблошиный ошейник. Ну и что, что зима? Ты купи, а то он чешется. Нет, ничего я не подхвачу. Мама, мне нужен кто-то от депрессии. Да, помогает. Видишь, я улыбаюсь. Да, я вымою руки. Да, с мылом.

Диктатура, думал Ямщик. Верка, заноза, твое второе имя — Диктатура. Думаешь, чего вы с Арлекином так быстро спелись? Свояк свояка видит издалека. Хорошо хоть Зинка к тебе не рвется, мне только Зинки здесь не хватало. Да, зомби. Да, в форточку. Нет, не заразная. Поля, дай ей затылок полизать, она кушать хочет. Нет, минтай не годится…

Это хорошо, иногда думал Ямщик, глядя на кота. Пусть привыкает. Так будет лучше. Так будет легче. Потом, когда… Тут его размышления обрывались. Думать дальше Ямщик боялся.

Семейная жизнь Ямщика проходила без детей. Сам он не рвался заводить потомство, хотя в первые годы после свадьбы принял бы Кабучину беременность, как вынужденную, хотя и не слишком приятную часть соглашения и не стал бы настаивать на аборте. Но Кабуча, моложе Ямщика на пять лет, никогда не заговаривала с мужем об увеличении семейства, а ее месячные циклы ни разу не намекнули на добавление к статусу жены нового статуса матери. Ямщик, случалось, предполагал, что он бесплоден, а может, бесплодна Кабуча, а может, она принимает какие-то препараты, исключающие зачатие, но идти к врачу на обследование он не хотел, и посылать Кабучу не хотел, и вообще не желал затрагивать эту малоинтересную для него тему, ожидая, что все рассосется само, и все рассосалось, когда он потерял интерес к Кабуче, как к женщине.

Ребенка он завел лишь сейчас. Нет, это ребенок завел его, произнеся заветные слова. Вера требовала постоянного внимания, отвлекала, теребила, звала днем и ночью, будто малыш, плачем поднимающий мать из нагретой постели. И на исповеди Ямщик не признался бы, что раздражение плавится в нем, перерождаясь в странное, незнакомое чувство.

Ответственность? Привязанность?

Как ни назови, а Вера платила ему той же монетой, и Ямщик знал, почему. Девочка видела в зеркале свое собственное отражение, точную копию с одним-единственным, зато существенным отличием — отражение, этот язвительный автоответчик, расхаживало на двух здоровых ногах, а не сидело в инвалидном кресле. Если вторым именем Веры была Диктатура, то вторым именем Ямщика стала Надежда.

— Еще! — потребовала Вера. — Почему ты молчишь?

Ямщик понял, что отвлекся. Задуматься так, чтобы не услышать вопроса маленькой хозяйки — это надо было уметь.

— Чего тебе еще?

— Еще Роулинг! У нее есть другие книжки?

— Есть. «Зов кукушки», «Шелкопряд»; эта, как ее… — Ямщик порылся в памяти. — «На службе зла».

— Хорошее название, — одобрила Вера. Пальцы ее со скоростью пианиста, играющего «Полет шмеля», долбили планшет. — А шелкопряд — это кто?

— Червяк такой. Китайский.

— Фу, гадость!

— Хорошо, не червяк. Гусеница, а потом бабочка.

— Бабочка лучше. Красивая?

— Не очень. Грязно-белая, жилки бурые. Летать разучилась, есть — тоже.

— Вообще не ест?!

— Вообще.

— Если не кушать, быстро умрешь… Нет, погоди! Ты чего меня обманываешь? Тут написано: Гэлбрейт! Роберт Гэлбрейт, а вовсе не Джоан Роулинг!

Хотел Ямщик, не хотел, а пришлось читать Вере лекцию о псевдонимах: зачем их берут и с чем едят. Вера сомневалась, упорствовала, требовала доказательств: «Мало ли что в интернете понапишут! Ты мне сама расскажи, своими словами…» — а когда сдалась, затребовала краткое содержание.

— Лондон, — начал Ямщик. — Наше время.

Ему давненько не приходилось составлять синопсисы на чужое творчество, но это было как езда на двухколесном велосипеде: раз научился, никогда не забудешь.

— Лондон, — с удовольствием повторила Вера.

Глаза ее подозрительно заблестели. Кажется, она видела вокзал Кингс-Кросс, платформу 9¾ и толпу юных магов с ручными совами в клетках.

— Главный герой — частный детектив, ветеран войны в Афганистане…

— Гарри Поттер?!

— Гарри, — не стал возражать Ямщик. — Под псевдонимом Страйк Корморан. С ним работает помощница…

— Гермиона Грейнджер!