Фокус - Артур Миллер

У него голова кругом пошла. Это тоже было не правильно. Что люди имеют право сделать еврею? Почему он спотыкается на этом когда размышляет на эту тему? Раньше ему было совершенно ясно, что их просто нужно запугать, чтобы они уехали оттуда, где в них не нуждаются. Но теперь эта картина сжала что-то внутри него, и он не мог сказать ни слова, потому что представил помешанные лица в том зале…

Он видел, что она ждет чтобы он объяснил свои слова. Это было так нереально попытаться ухватиться за ее чувство… хотя бы… доброты. Она была доброй, он знал. Она бы никогда не хотела кровопролития. Даже для еврея.

– Ведь ты бы не хотела, чтобы его ранили, правда? – спросил он, как будто это могло изменить ее отношение.

Она посмотрела вокруг и отклонилась назад. – Что ж, я не говорю, что это лучшее, что может случиться, но если это единственный способ чтобы…

Он засмеялся. – Ну, давай, давай, ты же знаешь, ты бы не хотела этого.

Она посмотрела по сторонам и открыла рот, чтобы говорить и снова закрыла его. Что-то в нем кричало, что она не должна больше ничего говорить или ему придется откровенно признать, что все это время он говорил ни о ком ином, как о себе самом и о ней. И тогда не будет никаких разговоров о визите к Фреду – ему просто придется спасать ее.

Он быстро и шумно хлопнул лежащими на столе руками и сказал: – Я предлагаю пойти в кино.

В ответ она посмотрел на него, обдумывая что-то такое, что находилось вне комнаты. – Послушай, – сказала она.

– Что.

– Остается одно. Я давно думала, но все никак не хотела этого. Но теперь думаю, лучше мне сделать это.

– Что, дорогая?

– Я пойду к Фреду и…

– Нет, дорогая.

– Подожди минуту. Он не знает кто я такая. Я не хотела, чтобы он знал. На остальную жизнь я хотела остаться обыкновенным частным лицом. Я думала, что это движение успокоилось в Калифорнии, но оно разрастается вместо того, чтобы уменьшаться. Я схожу к нему…

– Нет, дорогая, ты этого не сделаешь.

– Я скажу ему кто я такая. Я могу назвать имена, которые он знает. Мы подружимся с ними раз и навсегда и посмотрим, что из этого выйдет.

Он решительно покачал головой. – Нет, – сказал он.

Ее вздох поразил. – Лалли, я говорю да.

– Ты не пойдешь к нему. Мне не шесть лет, а он не мой отец. Давай, идем в кино.

Он встал. Она осталась в кресле, размышляя.

– Герта, я запрещаю тебе. Категорически. Я запрещаю.

Она встала и, раздраженно вздохнув, ленивым движением поправила прядь волос. При этом она подняла руки, и стали видны очертания ее груди, и он затосковал по ней и по тем временам, когда они ждали только когда наступит ночь. Он поднялся и подошел к ней вокруг стола.

– Герта, давай забудем об этом, – глядя ей в лицо, тихо попросил он.

Она опустила руки и задумчиво моргнула, потом подняла глаза вверх. Он взял ее руку и поцеловал. Он улыбнулся над этим нелепым жестом и над собой и отпустил руку.

– Давай. Пойдем в кино и забудем об этом.

Она позволила своему рту улыбнуться и уклонилась от его взгляда. – Хорошо, пойду переоденусь, – сказала она и вышла из кухни, безразличная и обиженная.

Он смотрел на нее, пока поднявшись по ступенькам, она не исчезла. В гостиной он видел мать, которая, откинувшись назад, сидела в инвалидном кресле и, закрыв глаза, слушала звучащий по радио вальс.

Он повернулся и по желтому линолеуму пошел к дверям кухни и выглянул на пустой задний двор. Он получил заряд бодрости и на этой волне понял, что не должен потерять Герту. Какие бы недостатки у нее ни были, она нужна ему – если она когда-нибудь покинет его, ему будет нужна другая женщина. Чистота неба и оголенные ветки деревьев принесли ему ощущение перспективы, как будто с этой пустоши может начаться безупречная жизнь, не оскверненная всеми предыдущими событиями. Сегодняшний вечер станет началом. Заставит ее забыть весь этот кошмар, подумал он, даст возможность просто наслаждаться тем, чем они обладают в избытке. И тогда настанет покой. Если хочешь покоя достаточно сильно, понял он, можешь обрести его.

Он отвернулся от дверей, как раз когда она спускалась вниз по ступенькам, и очень сильно почувствовал вокруг себя уединение, которое принесла зима и это ощущение отгородило его от мира за плотно закрытыми окнами. Он вошел в гостиную навстречу ей, в его улыбке волновалась давнишняя слабая тоска по счастью.

Обрамляющий лицо мех смягчил выражение ее лица. Они шли, и он наклонился и провел своей головой по ее лисьему воротнику. Она удивленно посмотрела на него и позволила себе улыбнуться.

Он засмеялся.

Низкая луна скрывалась где-то далеко за домами. Он поискал и не нашел ее. – Герта, посмотри на звезды, – сказал он.

Она посмотрела вверх. – Красиво, – сказала она.

Он прижал ее руку к себе. – Тебе не холодно?

– Нет, на улице хорошо. Пойдем в Беверли, а? – предложила она.

– С удовольствием. В любом случае это близко. Что там сегодня?

– Не знаю, но мне надоели мюзиклы. Они все одинаковые. В Беверли фильм с этим новым актером… как его?

Они миновали магазин Финкельштейна и она не напряглась. Магазин казался красивым и теплым. Через стекло двери он увидел Финкельштейна, который сидел там вместе с дочерью, которая читала юмористический журнал.

Они повернули за угол на широкий, отделенный деревьями от дороги тротуар, который в этом районе проходил через многочисленные, разделяющие дома незастроенные пустыри. Через несколько кварталов в этом направлении находилась оживленная улица с двумя кинотеатрами в нескольких кварталах друг от друга. У него мелькнула мысль, что это хорошо, что Финкельштейн работает допоздна.

– Я понимаю, кого ты имеешь в виду, но я всегда забываю имена актеров, – сказал он ей.

Она увлеченно говорила о новой звезде. Ее привлекало, что по сравнению с другими, у того отсутствовал шик. – Он похож на обыкновенного человека, такого как он можно встретить где угодно, – сказала она.

Они прошли квартал и увидели огни магазинов в шести кварталах впереди. Реклама фильма, которую они еще не могли разобрать, подсвечивала снег на фоне ночного неба. Постепенно его внимание сосредоточилось на широком темном стволе дерева на следующем углу. Но оно выбивалось из общего ряда других деревьев… Вот оно сдвинулось с места, превратилось в силуэты нескольких мужчин, которые стояли группой беседуя. Или это были подростки?

– Что ты скажешь насчет того, чтобы поехать куда-нибудь далеко? Например в Голливуд? – не поворачиваясь к ней, сказал он.

– Там дешево жить, – вглядываясь в группу на углу и не поворачивая головы, пробормотала она.