Падение полумесяца - Владимир Поляков

Де Лима раз и навсегда уяснил то, что ему втолковал король. О существовании четырёх важнейших ключей, из которых до недавнего дня лишь один был в руках Рима. Что за ключи? Те самые, дающие возможность быстро и без проблем перебрасывать войска и товары, в зависимости от ситуации. Первый, не так давно полученный Италией — Египет, а точнее выход к Суэцкому заливу, а далее к Красному морю, а оттуда и к океану. Тому самому, Индийскому, столь важному в свете всего случившегося. Второй ключ — Гибралтарский пролив, ограждённый с двух сторон Гибралтаром и Танжером. Первый был под властью испанской короны, второй же принадлежал Португалии. Союзники, особенно Испания, но всё равно не своё и без каких-либо возможностей наложить руки на это сокровище, дающее выход из Средиземного моря в Атлантику.

Ну а третий и четвёртый ключи до недавнего времени принадлежали Османской империи. И, равно как Гибралтарский пролив, являлись своего рода управляемыми пробками, закупоривающими переход между Чёрным морем и морем Мраморным, а также Мраморным и Эгейским. Закрыть же море Эгейское от Средиземного… Шалишь! Даже контроль за всеми многочисленными островами в упомянутом море при наличии мощного флота у желающего вырваться на просторы Средиземноморья не давал такой возможности. И вот теперь ключик от Дарданелл оказался в кармане у Рима, у рода Борджиа. Потому Гарсия де Лима, опытный флотоводец и неплохо подкованный в общей стратегии человек не собирался допускать и толики вероятности утратить только что полученное сокровище.

Проход по Дарданеллам далее не принёс сколь-либо значимых проблем. Считать за таковые попытки обстрела с берега и самоубийственные атаки на нескольких гребных судах… никак не получалось. Только то и требовалось, что поддерживать бдительность и расстреливать прицельными залпами любой намёк на угрозу. И про разведку не забывать, высылая вперёд юркие и быстрые каравеллы под командованием Джузеппе Калатари, окончательно зарекомендовавшим себя именно в таком качестве.

И вот оно, Мраморное море — то самое, что слишком долго считалась личной купальней османских султанов. До того дня, как сюда вошёл объединённый флот с целью подвести жирную черту. Показать, что всё изменилось, да и вообще дни Османской империи сочтены. Шаркей, Текирдаг, Силиври, иные прибрежные города, среди которых было много действительно богатых — все они, конечно, могли притягивать к себе жаждущих богатой добычи, но приказ был однозначен и никаких разночтений вызывать не мог. Сперва стратегическая цель, а всё остальное потом. Вот и двигались корабли к Стамбулу, лишь мимоходом и без особой настойчивости обстреливая прибрежные крепости. Ну так, чтобы сразу показать, кто теперь в Мраморном море хозяева.

Османские корабли? Их и след простыл. Каравеллы же Калатари из числа совсем уж быстроходных успели заметить — то немногое под османскими флагами, что ещё держалось на воде и даже могло стрелять под всеми парусами и со скрипом гнущихся вёсел удирало в сторону Босфора. Единственный сколько-нибудь разумный поступок, ведь там ещё можно было дать хоть какой-то бой. В открытом же море… это даже не смешно. Не то что качественный, численный перевес был давно и прочно закреплен за флотом крестоносцев. Мог ли кто-то подумать о подобном всего лет пять тому назад? Вряд ли, разве что в самых необузданных своих мечтах. А вот оно раз и воплотись в жизнь самым неожиданным образом.

Оставалось совсем немного — устроить очередной «огненный дождь», на сей раз османской столице, после чего высадить достаточное количество войск, чтобы закрепиться в уже не Стамбуле, а Константинополе и удержать его от возможных контратак разъярённых потерей османов. Простая задача? На словах бесспорно, а вот что выйдет на деле… Потому Гарсия де Лима и предпочитал сперва как следует подумать., посоветоваться с другими флотоводцами, особенно союзными, а уж потом принимать конкретные решения. Времени хватало, они и без того справились с Чанаккале несколько быстрее ожидаемого, да и переход по Мраморному морю не сопровождался ни плохой погодой, ни попытками османов укусить напоследок.

Флагманская каракка «Возмездие» была действительно одним из самых мощных кораблей итальянского флота. Из тех, которые уже бороздили моря, само собой разумеется. Только вот, по искреннему убеждению де Лима, оставаться таковой ей придётся недолго. Будучи доверенным лицом и во многое посвящённым, командующий знал, что в ближайшие годы намечается постройка совсем иных кораблей, которые, момимо парусов, использующих силу ветра, получат иной движитель. Тот самый, называемый паровым и использующий дрова либо каменный уголь, ценность которого, как оказалось, куда значимее, чем простое использование для обогрева или в кузницах… да и то только лишь начиналось, очень уж в немногих местах оказалось это добываемое из-под земли топливо. Умбрия… да и всё, наверное. Впрочем, эти дела де Лима не слишком волновали. Он человек моря, а копаться в земле — это дело рудознатцев. Нужное, важное, почтенное… но не его. Он и углём то заинтересовался лишь потому. что понимал — неугомонный Чезаре Борджиа непременно воплотит в жизнь ещё и это новшество.

Менять величественные парусные корабли на другие, тоже вроде бы парусные, но ещё с одной или двумя — де Лима видел чертежи будущих парусно-паровых судов — трубами, из которых валит дым, оседая вокруг, загрязняя и при этом немилосердно воняя. Фу! Ему это не нравилось. Но вместе с тем не зависеть от ветра, не опасаться попасть в штиль. Иметь возможность догонять лишённых скорости, не способных маневрировать при безветрии или делающих это крайне медленно врагов… Достоинства явно перевешивали недостатки, уж с его башни точно.

Корабли частью легли в дрейф в виду берега, частью — каравеллы по большей части — продолжали резать морскую гладь, прочесывая окрестности на предмет возможного появления вражеских кораблей. Это было маловероятно, но предусмотрительность даже в таких ситуациях уже успела впитаться в самое нутро командующего.

А меж тем на флагманский корабль начали съезжаться те, кто руководил частями флота. Из своих, находящихся на службе у Италии, прибыли Калатари и фон Меллендорф, оба довольные и жаждущие скорейшего и непременно победного завершения очередного похода. Вот уже подвалила лодка Фадрике Альварес де Толедо-и-Энрикес де Киньонес, герцога Альба. Уже почтенного возраста испанец, свыкшийся с тем, что Изабелла Католичка назначила его, своего верного сподвижника, представлять интересы короны на морях, довольно споро поднялся на борт. Привык, освоился. Гарсии де Лима было с чем сравнивать, ведь ещё недавно почтенный испанский гранд выглядел в такие моменты несколько более… неуклюжим.

Португалец, Педро Кабрал — этому сам морской дьявол не брат! Не просто свыкся с морем, но и принял его как часть себя самого. Про венецианца Альбана д’Армера и говорить не стоило — этот давно прижившийся в республике наёмник вот уже много лет только и делал, что бороздил Средиземноморье на разных кораблях, участвуя то в торговле, то в сражениях, а порой уже и сам начиная путать одно занятие с другим, благо запутанность политики дожей была известна всей Европе. Эти трое гостей и являлись командирами остальных сколь-либо значимых частей объединённого флота крестоносцев, с ними Гарсии де Лима и предстояло решить, как именно будет браться штурмом Константинополь, уже слишком давно находящийся в недостойных руках османов.