Бесчувственный… Книга 2 - Екатерина Юдина

Поэтому, казалось, что она сходила с ума от переживаний.

— Ты тоже его любишь?

— А? — я как раз опять проверяла пульс Лиама, но замерла услышав этот вопрос. Он загнал меня в тупик. — Тоже?

Мама чуть ли не до крови прикусила губу, но кивнула.

— Да, я люблю, — понуро и очень тихо сказала она. Рядом было несколько парней, которые наблюдали за тем, чтобы мы не сделали Лиаму ничего плохого и мама явно не хотела, чтобы они ее услышали. — Но он меня не замечает. Каждый раз, когда я заговаривала с ним, понимала, что он меня не помнит. Для него девушки лишь как одноразовые развлечения. А я не хочу так. Я вижу, что ты переживаешь за Лиама. Я предполагаю, что тоже любишь. Может, тебе повезет больше, чем мне.

Последние слова она произносила с болью.

— Я переживаю за него, но не так, как ты. И, может, не нужно опускать руки раньше времени? Лиам хороший, — мне хотелось обнять маму. В какой-то степени у меня была обида из-за того, что мама бросила меня, но я ее все равно очень сильно любила. Она мой дорогой человек. Частичка моего сердца и как же невыносимо было смотреть на нее сейчас. Хотелось хоть как-то поддержать.

— Я скоро уезжаю в другой город, поэтому мне уже пора опустить руки. Все равно мне ничего не светит, — мама грустно улыбнулась.

— Но ты же любишь его?

— Да. Люблю. Очень сильно. Сейчас думаю, что его состояние может ухудшиться и кажется, что это меня пожирает ядом…

Мама замолчала, а я не сразу поняла почему. Оказалось, что Лиам сидел с открытыми глазами и смотрел на нее.

— Уйдите, — сказал он всем, кто был в комнате. Один из парней стал возражать и говорить, что за Лиамом нужен присмотр, но, стоило ему повторить это «уйдите», как комната тут же постепенно начала пустеть. — Ты останься.

Это он сказал маме. Она как раз развернулась и, пытаясь скрыть румянец на щеках, тоже пошла к двери. Но, услышав эти слова, остановилась.

Я не собиралась уходить, но уже сейчас решила, что все же стоит это сделать.

— Расскажи мне про это свое «люблю», — это последние слова Лиама, которые я услышала прежде чем вышла в коридор. В них не было ничего плохого. Лишь интерес, который он смягчал ради девушки, у которой желал услышать ответ.

Остальные парни, как и я, остались в коридоре. Но они были заняты тем, что беспрерывно переговаривались. Я же села около двери и прислушивалась. Лиам с мамой разговаривал. Я не могла разобрать слов, но по интонации, судя по всему, папа о чем-то спрашивал, а мама неуверенно отвечала.

Они разговаривали долго. Кажется, не меньше часа. А потом я услышала стон. Поняв, что он означал, тут же отскочила от двери.

Как раз в этот момент вернулся Райт. Весь взъерошенный, будто только что оббежал чуть ли не весь город, он одним рывком открыл дверь, но сразу же захлопнул ее. Выругался и назвал Лиама гребанным придурком.

— Судя по всему, с вашим другом все в порядке, — это сказал мужчина, которого Матс привел с собой. Ему было по меньшей мере лет шестьдесят и в руках он аккуратно держал чемоданчик. — Я тут не нужен?

— Нет, когда он закончит, осмотрите его, чтобы я мог со спокойной душой его убить, — Райт злился, но, в тот же момент, тревога в его глазах постепенно начала исчезать. — Пойдем, я отведу тебя домой.

Последние слова Матс сказал мне. Я хотела остаться, но возражать не стала. Наверное, хотя бы Лиаму не стоило меня видеть. Тем более, судя по всему, ему действительно стало лучше. Меня это радовало.

Только когда мы подходили к квартире Райта, я мысленно подсчитала даты и с изумлением поняла, что, судя по всему, Лиам и мама только что зачали меня.

— Мне нужно вернуться, — Райт завел меня в квартиру. — Не жди меня. Ложись спать.

Я кивнула, но спать не легла. Вместо этого расхаживала по кухне и пила кофе.

Когда в дверь постучали, я не сдвинулась с места. Если бы пришел Матс, он бы открыл замок ключом. Значит, это был кто-то другой. Может, кто-нибудь из его друзей.

Но стук не прекращался. Этот человек не собирался уходить. В итоге я подошла к двери и посмотрела в глазок. Увидела молодого парня. Высокого и темноволосого. Одетого в белоснежную рубашку и брюки.

Мне понадобилось время, чтобы узнать его.

Амок.

Ноги подкосились и я поймала себя на желании убежать в спальню, чтобы закрыться там.

Но ведь чего-то такого я ожидала. Готовилась. Так почему сейчас боюсь?

Сделав глубокий вдох, я открыла дверь.

— Кто ты? — Амок скользнул по мне раздраженным взглядом. — Где Матс?

Он оттолкнул меня и зашел в квартиру.

— Его нет, — я старалась держаться спокойно.

— Я чувствую присутствие своего брата, — Амок пошел к спальне, но и она оказалась пустой.

— Возможно, ты чувствуешь это, — я отодвинула воротник кофты и показала метку. Глаза Амока упали на нее. Сразу в них отобразилось непонимание. Стоило ему сделать вдох, как оно лишь усугубилось.

— Это Матс поставил? Что за ересь? Он еще несовершеннолетний.

— Он мне ее поставил, когда ему было тридцать четыре, — я тоже зашла в спальню и взяла в руки свое платье.

— Что ты несешь?

— Я ждала тебя, — достав из кармана платья конверт, я протянула его Амоку. — Держи. Прочитай.

Парень приподнял бровь, но конверт взял. Скептически его открыл, но по мере того, как Амок читал письмо, черты его лица отображали самые разные эмоции.

— Что это значит? — он наконец-то оторвал взгляд от листа бумаги, но судя по всему, прочитал его по крайней мере несколько раз.

— То, что там написано, — я с помощью сети смогла его немного перевести, но часть текста будто бы была зашифрована. Так, словно Амок не хотел, чтобы строки понял кто-то помимо него. — Мне содержимое непонятно, но через восемнадцать лет ты скажешь, что я сама попросила тебя дать мне это письмо. Судя по всему, я это попросила сейчас.

— Тут написано, что я должен тебя выслушать. Ну, давай, начинай рассказывать.

— Ты можешь влезть мне в голову? — спросила, еле держа дыхание ровным. — Так сможешь сам все увидеть.

— А я разве не сказал тебе, что не могу? — Амок криво усмехнулся. — Кто ты такая и что это значит? — он поднял руку, в которой держал письмо. — Думаешь, что я поверю в перемещение во времени?

— Нет, не сказал. Мы были ограничены во времени. Почему ты не можешь залезть мне в голову? — внешне выдавала напряжение, но внутренне радовалась. Если бы он оказался у меня в голове, всему бы наступил конец.

— Она, — Амок указал на метку. — В письме говорится, что ты истинная Матса. Значит, так же из-за этого.

— Истинность мешает?

— Нет. Истинные во многом равны друг другу. Если сознание Матса полностью закрыто для меня, значит, не стоит надеяться, что его истинную легко взломать, — Амок был раздражен, но неотрывно рассматривал меня.