Рейд. Оазисы. «Выход» - Борис Вячеславович Конофальский

магазин разрядил полностью, ну почти весь… А ей всё нипочём. Напала на Казаева, у неё на морде такие крюки, клыки… Не знаю… Короче, разорвала его просто… Руку оторвала… Там ещё…

– А как машины загорелись?

– У этих суперсолдат такие ружья, что разносят всё вокруг, один из них попал в бак, так из бака вырвало целый клок… Ну, и из него полилось топливо… Прямо на всё… Всё заливать стало.

– Ясно… Металл раскалённый, испарения… Любая искра…

– Да, вот и вспыхнуло и стало гореть, а потом погорело, и бак взорвался.

– Ну понятно. Остановись-ка…

Солдат послушно остановился, и уполномоченный, зайдя сзади, помогает ему надеть самодельный респиратор. Завязывает его на шее.

– Удобно?

– Нормально, – Рогов поправляет маску.

– Воды дать?

– Пока потреплю.

– Пошли.

Горохов смотрит на спину солдату. На его замотанную до локтя руку. Рогов, в принципе, неплохо идёт. На обезболивающем и на стимуляторе. Андрей Николаевич знает, что на все пятнадцать километров действия медикаментов не хватит.

«Ну, хоть так… Хорошо бы ему пройти в таком темпе хотя бы половину пути».

Он осмотрит на часы: скоро три. Термометр: шестьдесят ровно.

«Даже если три часа он сможет так идти, будет хорошо. К шести температура упадёт ниже пятидесяти… Станет полегче. Ну, будем на это надеяться. А там ещё пара часов – и мы на месте».

Горохов, чувствуя, как начинает нагреваться, нажимает кнопку впрыска. Коротко и негромко тарахтит компрессор на поясе, и сразу по всему телу разливается такая классная прохлада. Костюм – это нечто!

– Мефодий! – уполномоченный снова оборачивается и смотрит назад. Но там по-прежнему ничего не видит. – Значит, ботов и зверей было немало, да ещё и дарги, как ты сказал, были. Как же ваши разведчики не увидели их следов?

Рогов поворачивается к нему, в его глазах немой вопрос: ты, что, и вправду не понимаешь?

Андрей Николаевич и вправду не понимает. И тогда рядовой говорит:

– Разведка постоянно докладывала и про следы, и про явные цели.

– И почему же капитан продолжил движение? Понимал же, что едет в западню, – Горохов спросил и сам тут же ответил на свой вопрос: – Кораблёва приказала, что ли?

– Был приказ продолжать движение, – подтвердил его догадку рядовой. – Капитан ничего не мог поделать. Только приказал готовиться к бою.

Уполномоченный только подивился бестолковой, а может быть, и преступной упёртости этой странной женщины.

«Она приказала продолжить движение, даже когда было ясно, что колонна движется по местности, в которой полно ботов, зверей и даргов. Это было сверхопасно. Капитан не мог ей этого не объяснить! Но она настояла на движении. Ну, допустим, она не хотела уводить колонну обратно в Красноуфимск, но почему не дала солдатам остановиться и планомерно зачистить местность. У капитана были возможности. Миномёт вещь серьёзная. Ну, пришлось бы ей потерять два-три дня. А может, и отступить. Нет, ни отступать, ни ждать она не могла. Боялась, что «выход» исчезнет. Вот и решилась на этот смертельный рейд, думала, что солдаты либо отобьются, либо продержатся, пока она нахватает того, что она хотела там получить. Отчаянная баба, вернее, сумасшедшая».

Глава 30

Горохов быстро поднялся на небольшой камень, достал прицел и несколько секунд разглядывал пустыню. Смотрел во все направления. Он всё время чувствовал тревогу, но сейчас, не увидав ничего опасного, никакого движения, он чуть успокоился. Чуть. Совсем немного. Расслабляться было нельзя. Да, его стрельбу, судя по всему, никто не услышал, винтовка, как это ни странно, бьёт довольно тихо, а в камнях и барханах звук быстро теряется, тем не менее, на их с Роговым следы мог в любой момент набрести какой-нибудь прыгун или, что было бы ещё хуже, дарг. Андрей Николаевич спрыгнул с камня и, на ходу пряча оптику в кобуру, поспешил за рядовым. У него не укладывался в голове приказ Кораблёвой двигаться вперед, несмотря на то, что вокруг было большое количество опасных существ.

Он бежит и быстро догоняет Рогова, у того нет пыльника, возможно, уже начал обгорать незащищённый кусочек шеи. Это плохо. А ещё между лопаток появились белые разводы. Пот выступает и сразу высыхает. Он теряет воду. Это ещё хуже. Очень, очень плохо, что у него нет пыльника.

– Мефодий, ты как? – уполномоченный вытаскивает и поднимает придавленный винтовочным ремнём воротник гимнастёрки солдата. Нельзя допустить ожога.

– Пока иду, – отвечает тот, но дышит он уже не очень хорошо.

– Твоя одежда начала белеть. Потеешь? Жарко тебе? Пить хочешь?

– Пока терплю. Но уже жарко, – солдат старается дышать носом, делает правильные, большие и долгие вдохи.

– Воду, если понадобится, сразу проси, но пока пользуйся хладогеном.

Рогов оборачивается и глядит на Горохова. Андрей Николаевич сразу, по одному этому взгляду, понимает, что дела у рядового не очень. И солдат поясняет уполномоченному:

– Герметичность костюма нарушена.

Тут Горохову сразу становится всё ясно.

«Герметичность костюма нарушена…». А значит, компрессор, вместо того чтобы разгонять по капиллярам костюма хладоген, втягивает в микротрубки горячий воздух.

– То есть совсем не охлаждает? – спрашивает Андрей Николаевич.

– Ну, как-то ещё холодит… Местами…, – через глубокие вдохи отвечает ему солдат. Он всё ещё идёт с хорошим темпом.

– Используй, пока хоть немного охлаждает.

– Очень большой расход хладогена.

– Используй, не жалей, если хоть немного помогает; как закончится, я тебе свой отдам, – говорит Горохов, а сам бросает взгляд на термометр.

«Пятьдесят девять; если так быстро идти по такой жаре без охлаждения – тепловой удар… мягко говоря, вероятен. Ладно, я как-нибудь дойду, главное, чтобы этот… шёл. Шёл как можно дольше».

Солдат, как только услышал это, сразу нажал на кнопку компрессора. Он оглянулся и поглядел на Горохова вроде как и с благодарностью.

Но благодарить было ещё рановато, уполномоченный прикинул: они прошли всего километр, может, чуть больше. Он подумал и тоже нажал на кнопку, запустив себе в костюм порцию хладогена.

Сначала он немного отстал от солдата, снова оглядывался, а потом нагнал, пригляделся к Рогову и, поняв, что у того ещё есть какие-то силы, спросил:

– Слушай, Мефодий, а что за баба Кораблёва, почему капитан сам не принял решения, а стал выполнять её приказы? По сути, в петлю полез и вас за собой потащил.

Солдат бросил на уполномоченного взгляд, и на этот раз тот рассмотрел в глазах рядового удивление и, кажется… испуг: зачем ты это спрашиваешь?

Но Горохов не собирался отступать.

– У неё, что, звание было какое-то?

Солдат снова взглянул на него и снова промолчал, он явно не хотел говорить с малознакомым человеком на эту тему. Но и уполномоченный не занимал бы