Возвращение Одиссея. Будни тайной войны - Александр Надеждин

– Таиландский Пхукет, Бали.

– Э нет, спасибо, Бали тоже не надо, – решительно отвел это предложение внимательно слушающий ее молодой человек. – Хотелось бы что-нибудь не очень экстремальное. Без фейерверков. И подальше от материков. Есть у вас что-нибудь в Тихом океане? Где-нибудь в тех местах, где однажды нашел свой рай земной Поль Гоген.

– Поль?..

– Гоген. Художник. Постимпрессионист. Он провел остаток своих дней на Таити.

– Ах да... верно, Гоген. Конечно. Там и музей его есть. У нас в информации об этом написано. – Носительница далеких восточных черт, после секундной паузы, осторожно, словно пытаясь мысочком, на ощупь, проверить устойчивость лежащего под ее ногами подозрительного участка почвы, спросила: – А... вы, простите... сами тоже откуда-то приехали? В смысле, не постоянно здесь живете?

– Почему... вы так решили? Плохо говорю по-французски?

– Да нет, не плохо. Наоборот. Я бы сказала, даже слишком правильно.

– А-а. И слишком много знаю?

– Ну... – девушка немного смущенно опустила вниз свои азиатские глазки.

– Вы правы, – поспешил с разъяснением ее чересчур эрудированный клиент. – Мы здесь временно. Работаем по контракту. По фармакологической части. Боремся с аллергией.

– А-а, – протянула турменеджер и тут же продолжила деловым тоном: – Значит, вы хотите на Таити?

– А у вас есть туда туры?

– Разумеется.

– Да... пока не знаем. Гоген Гогеном, но там же вроде атолл Муруроа не так уж и далеко. Ядерный полигон.

Лицо девушки слегка скривилось в недоуменной гримасе:

– Что значит... не очень далеко?

– Ну... миль пятьсот. Нет? Больше? Все равно, не хотелось бы, знаете, вернуться каким-нибудь красавцем мутантом. С каким-нибудь внезапно выросшим дополнительным органом. Пусть и жизненно важным. А какие у вас еще есть варианты? Где-нибудь в тех краях.

– Могу предложить Новую Каледонию.

– Каледонию?

– Там прекрасный дайвинг. Если хотите, есть англоязычные. Фиджи, Тонга. Самоа. Наконец, Гавайи.

– Н-да.

– Что такое?

– Замешательство из-за слишком большого выбора. А у вас есть вообще какие-нибудь проспектики? С картинками, описанием.

– Конечно. Вон тот столик у окна, крайний справа. Там как раз все по Тихому океану.

– Ну что ж, мы тогда, с вашего позволения, пока пойдем, взглянем. – Мечтающий об экзотическом отдыхе, но немного привередливый молодой человек широко улыбнулся, легко поднялся со своего ротангового стула и галантно помог сделать то же самое своей спутнице в бежевом манто, вместе с которой он затем отошел к стоящему вдоль окна невысокому, вытянутому в длину столику, покрытому расположенными в некотором беспорядке яркими туристическими брошюрами и проспектами.

Подсев к столу, Олег стал осторожно перебирать разложенную на нем рекламную продукцию, одновременно быстрым и цепким, практически незаметным со стороны взглядом проскользив по внутреннему пространству этого достаточно вместительного помещения туристического агентства, расположенного на первом этаже дома номер 1 по улице Луи Блана. В самом центре его, своеобразным полуовалом, расположились, один неподалеку от другого, шесть столиков, за каждым из которых сидел непосредственно работающий с клиентами менеджер. Все менеджеры, одетые в одинаковую униформу, состоящую из темно-синего пиджачка, белой блузки с распахнутым воротом и черных брюк, были особами женского пола, самой старшей из которых на вид можно было дать всего лишь лет где-то тридцать с небольшим. Трое из них вели сейчас беседу с сидящими перед ними посетителями. Единственный, находящийся в поле зрения мужчина (тоже имеющий, по всем признакам, отношение к персоналу данного заведения), который в настоящий момент сидел за прозрачной перегородкой в глубине офиса и, держа возле уха телефонную трубку, что-то в нее старательно разъяснял, всем своим внешним видом, и особенно крупной лобастой головой, еле-еле, казалось, держащейся на длинной тонкой шее, редковатыми курчавыми волосами и круглыми очками, очень сильно смахивал на недоучившегося студента-«ботаника» и не вызвал у Иванова какого-то чересчур повышенного интереса.

Вообще-то, сама идея посетить, так, на всякий случай, это агентство, расположенное поблизости от бистро с немного претенциозным названием «Полковник», где в телефонной кабинке вернувшийся из Москвы Михаил Альбертович Бутко должен был оставить своему «куратору» закодированное послание о времени и месте предстоящей явки, возникла у Иванова практически сразу же по его возвращении в Париж. Хотя, похоже, что она пришла в голову не ему одному: прилетевшего тем же, что и они с Бутко, рейсом нового парижского резидента практически не пришлось даже уговаривать санкционировать проведение этой маленькой «разведки боем». Они вместе, обсудив практически сразу же после приезда текущую ситуацию, пришли к выводу о необходимости Иванову, где-то за день до выхода Бутко на маршрут, выдвинуться в указанный и не очень хорошо знакомый ему район, для того чтобы на месте оценить складывающуюся там обстановку. Основанием для принятия такого решения послужил анализ некоторых моментов и деталей предписанного алгоритма действий, которые Бутко должен был совершить, чтобы сообщить с нетерпением ожидающим его выхода на связь «товарищам» нужную им информацию.

Во-первых, очень смущал сам выбор места проведения этой операции, или, вернее, мероприятия, на что еще в Москве, во время расследования, интуитивно обратил внимание ведший это дело Курилович: десятки подобных бистро с аналогичными кабинками, телефонами и книгами-справочниками находились на гораздо меньшем удалении от посольства, и использование любого из них могло бы лишь облегчить выходящему на связь агенту его задачу. Во-вторых, была не очень понятна причина установления довольно жестких временных рамок для посещения места передачи сигнала, а именно – до двенадцати часов дня. При этом Нортон, опасаясь, что в первые, после прибытия в Париж, дни, а может быть, даже и недели Бутко не сможет, по тем или иным причинам, так свободно распоряжаться своим временем и перемещаться по городу, как раньше, не стал его привязывать к какому-то определенному дню выхода на маршрут, а предоставил право посетить бистро и оставить там сигнал тогда, когда он сам сочтет это для себя наиболее удобным и безопасным. Но что это в таком случае для него, Нортона, должно означать? Только то, что в течение весьма и весьма неопределенного времени ему самому либо же кому-то из его доверенных лиц придется ежедневно, после полудня, посещать назначенное ими место для того, чтобы не пропустить могущий там появиться в любой день сигнал.

Между тем если хорошенько проанализировать и сопоставить все эти нюансы, то можно прийти к одному очень любопытному умозаключению. А что, если выбор места постановки сигнала не случаен и связан с наличием где-нибудь поблизости какого-то другого места, а именно места, в котором, в силу тех или иных обстоятельств, ежедневно вынужден пребывать человек, чьей задачей является съем этого сигнала. Ведь если представить, например, что некто «игрек» живет или работает где-то неподалеку от вышеупомянутого бистро и каждый день после полудня, где-то от часа до двух, заходит туда, чтобы отобедать каким-нибудь тунцом по-провансальски или бургундской цесаркой с салом, а затем, спустившись вниз, чтобы посетить «на дорожку» туалетную комнату, проходит мимо телефонной кабинки с небрежно лежащей под аппаратом, на приставном пюпитре, замусоленной книгой-справочником, то тогда очень многие вещи находят свое объяснение и встают на свои места. Конечно, если этот самый «игрек» просто живет в одном из близлежащих домов, то любая, даже самая тщательная, рекогносцировка в этих местах практически абсолютно бесполезна и бесперспективна. А если не живет, а работает? Как там предусмотрительный мистер Нортон-Майлз советовал Бутко легендировать свой заход в бистро и вообще пребывание в данных краях? Посещением турбюро и автомобильного салона? Почему именно их? Может быть, потому, что поблизости больше нет никаких других более менее подходящих или солидных заведений? В таком случае можно ли допустить, хотя бы теоретически, что искомый «игрек» тоже работает как раз в одной из этих контор? Можно, почему нет. А коли так, то почему бы не попробовать слегка, под благовидным предлогом, не «провентилировать» эти места? Так, на всякий случай. Без всяких трепетных ожиданий.