Алхимик - Питер Джеймс

— Вы так считаете? Вы в самом деле думаете, что гибель Силса была неслучайной?

Ей потребовалось время, чтобы собраться с мыслями. Монти подумала, не стоит ли ей отказаться от своих слов прежде, чем она окончательно увязнет в этой ситуации. Она толком не знала этого американца, по сути у них состоялся только один настоящий разговор, и она не имела представления, кому он хранит верность. Не так давно Монти предполагала, что они оба принадлежат компании, но что-то в той манере, с которой он задал вопрос, заставило ее понять, что она ошибается. Подозрительность в его голосе чувствовалась столь же безошибочно, как и искренность в ее ответе.

Внезапно она испугалась. У нее возникло ощущение приближающегося шторма. Монти поежилась. Она вспомнила того журналиста, Губерта Уэнтуорта, потрясенного смертью дочери. И эту напористую молодую женщину-репортера, Зандру Уоллертон, в квартиру которой вломился какой-то извращенец, укравший ее панталончики. И Джейка Силса, залитого кислотой. Детектива Левайна, который сказал, что Силс был пьян.

Достаточно ли у нее доказательств для утверждений, что Джейк Силс стал жертвой подготовленного убийства? Логика говорила ей, что этого не было, что от усталости, страха, стресса у нее разыгрались эмоции, что слова, сказанные Коннору Моллою, вырвались у нее чисто случайно.

— Я… я… — Она поймала себя на том, что, отвечая, тонет в теплоте его карих глаз. «Верь мне, — говорили они. — Верь себе. Доверяй своим инстинктам!» — Не знаю, почему я это сказала, — наконец выдавила она.

Какая-то мысль молнией скользнула по его лицу, столь стремительно, что исчезла прежде, чем Монти успела заметить ее, и она безошибочно осознала — он знает то, что считает нужным скрывать от нее. Но что именно? Подрагивающими пальцами она отставила в сторону тарелку, которая отвлекала ее.

Коннор заметил растерянность в ее взгляде, но это можно понять. Она действительно была растеряна из-за сомнений, которые ее явно одолевали.

Господи, до чего она обаятельна, подумал он. Даже без косметики, даже после всего, что ей пришлось испытать, от нее нельзя было отвести глаз. У нее была свежая, чистая кожа, синева ее глаз контрастировала с цветом волос; он смотрел на ее стройную белоснежную шею в вороте больничной пижамы и снова переводил взгляд на ее обаятельное, с милым вздернутым носиком лицо и выразительный рот — с каждой секундой, которую Коннор проводил в ее присутствии, его все больше тянуло к ней.

«Я хочу тебя, Монтана Баннерман, — подумал он. — Я в самом деле хочу тебя. Я обожаю даже твое несуразное имя».

Он попытался сконцентрироваться на цели своего визита. Но когда она улыбнулась ему и он едва ли не физически почувствовал идущую от нее теплоту, его решимость ослабла.

— Мне нужно как следует выспаться, чтобы в голове прояснилось, — медленно произнесла она, все еще не зная, доверять ли ему. Но что-то в этом человеке притягивало ее, ей не хотелось расставаться с ним; как было бы хорошо, если бы он сменил тему разговора и просто поболтал. Сейчас она уже жалела о своих неосторожных словах и думала, как бы отказаться от них и не попасть при этом в дурацкое положение.

Господи, что делать, если он начнет рассказывать в компании, будто она верит в убийство Джейка Силса? Она и представить не могла, что ей сойдет с рук, если она начнет распространять такие слухи. А если руководство решит, что и ее отец имеет к этому отношение? Что тогда?

— Послушайте, — снова заговорила она, — я… я и сама не знаю, почему я это сказала.

— Может, потому, что вы так думали, — осторожно намекнул он.

Она покачала головой:

— Нет. Это была трагическая случайность… и ничем иным она не могла быть. В любом случае при всей этой системе безопасности никто не мог войти и напасть на него. Да и кому это было бы нужно?

Коннор Моллой молчал, ожидая продолжения.

— Фанатичные защитники прав животных? В Беркшире они доставили нам проблемы, — заволновалась Монти. — Как-то ночью вломились в наш зверинец и выпустили всех кроликов и мышей. Пару раз малевали лозунги на внешней стене. Но конечно же они не настолько организованны, чтобы проникнуть в такое здание, как Бендикс?

— Уверен, — ответил он.

— А что же вы думаете?

— В любой нормальной компании уже возникли бы слухи. А вот в «Бендикс Шер» ничего. Просто стена молчания. Я слышал лишь, что он споткнулся, держа в руках эту полугаллонную емкость. Но если он споткнулся, почему она не полетела на пол? Какого черта она ухитрилась вылиться ему на голову?

— Он упал, а бутылка упала на него? — предположила она.

— Когда вы увидели бутылку, она была разбита?

— Я… я не искала эту бутылку. Там повсюду было стекло, хотя… хотя предполагаю, так и должно было случиться.

— Но если бутылка упала на него, то тело Джейка конечно же смягчило падение и она не могла разбиться. Согласны?

— Она могла скатиться на пол.

— Конечно, — соглашаясь, кивнул он и перевел дыхание. — Если кислота выплеснулась на него, значит, крышечка была отвинчена. Разве лаборанты хранят смертельно опасные составы без крышечки?

— Нет. Я об этом не подумала. — А что, если информация, которую сообщил ей детектив, что Силс был пьян, уже разошлась по компании? — Может, он себя не очень хорошо чувствовал… был как-то несобран, — осторожно предположила она.

— Вы знали его. Такие поступки были свойственны для него?

Она помялась.

— Нет.

— Мог ли он явиться на работу пьяным?

Их взгляды встретились. Прежде чем ответить, она задумалась.

— Нет.

— Я вижу, что вы устали, — сказал он. — Давайте вернемся к этому разговору, когда вы будете чувствовать себя получше, — может, на будущей неделе я могу пригласить вас на ланч?

— Я буду рада.

Он улыбнулся:

— Я тоже. Очень.

— Мистер Моллой, можете ли вы… ну, никому не передавать мои слова о… вы понимаете… о том, что это был не несчастный случай.

Он приложил палец к губам:

— Ни единой живой душе.

Несколько часов спустя Монти проснулась от какого-то щелчка и увидела, что в темную комнату упала полоса света. Вошла какая-то туманная фигура. Нянечка, предположила она.

— К-к-кто тут? — сонно спросила Монти.

Фигура остановилась перед кроватью, словно желая убедиться, что все в порядке, а потом наклонилась и стала в чем-то копаться у изголовья. Несколько секунд спустя дверь снова закрылась.

Лондон. Четверг, 10 ноября 1994 года

Ведущий был изысканно вежлив. Густой слой сценического грима создавал впечатление загара.

С видом незваного гостя на вечеринке он насмешливо обратился к камере: