Воспоминания бабушки. Очерки культурной истории евреев России в ХIХ в. - Полина Венгерова

Мои старшие сестры с мужьями собрались на семейный совет, и старший зять взялся быть посредником между моими родителями и уполномоченным моих будущих свекра и свекрови. Семейный совет постановил пригласить уполномоченного на чай. Однако никто не счел нужным поставить меня в известность о предстоящем мероприятии. За обедом о визите говорилось только намеками. Родители пребывали в отличном настроении. Но я с каждой минутой все сильнее волновалась, бедное мое сердце разрывалось от неясных предчувствий. За столом я изо всех сил старалась держать себя в руках, чтобы не разрыдаться.

После обеда все разошлись, а я осталась наедине со своими мыслями и неизвестными мне прежде чувствами, возникшими так внезапно и придававшими совсем новый смысл моей молодой жизни. Сестры уговаривали меня надеть нарядное платье, но я не последовала их совету. Я осталась в моем синем платьице и черном шелковом переднике. Пусть «он» увидит меня такой, какой видят меня каждый день мои близкие и какой я сама вижу себя.

Вечером, вернувшись из школы домой, я узнала, что незнакомый господин уже прибыл, но на ужин не останется. А поскольку ему было необходимо меня увидеть, отец приказал мне принести зажженные свечи в рабочую комнату, где он принимал визитера. Я послушно взяла оба подсвечника с горящими свечами и направилась в кабинет отца. Идти было недалеко, но мне эти минуты показались вечностью. В голове проносились тысячи мыслей, в груди бушевала буря, сердце замирало. Внешне я выглядела спокойной. Тихо постучав, я остановилась на пороге комнаты, как на пороге новой жизни.

Поскольку меня слепил свет, я подняла свечи повыше и стояла, залитая их светом, и напряженно ждала… Тут из дальнего угла комнаты раздался голос моего отца, беседовавшего на диване с незнакомым мужчиной. И я пошла на голос, все еще держа свечи над головой. Мужчина встал с дивана, а отец сказал: «Вот моя Песселе». Я почувствовала направленный на меня испытующий, проницательный взгляд больших умных черных глаз, сразу сказавший мне, что цель путешествия рабби достигнута. Я покраснела под этим взглядом и не сумела выдавить из себя ни слова. Я так смутилась и оробела, что все еще продолжала держать свечи над головой, пока отец не обратил на это моего внимания. Поставив свечи на стол, я еще раз взглянула на гостя и молча вышла из кабинета.

В столовой меня с нетерпением ожидали все наши. Они забросали меня вопросами, но я решительно попросила их вообще не говорить об этом деле, а они только вышучивали и поддразнивали меня.

Через час господин Брим (так звали рабби) распрощался с моими родителями и в тот же вечер отправился назад в Конотоп (от нашего города до Конотопа — восемьсот верст). Скоро оттуда пришло письмо, в коем рабби сообщал моему отцу, что все устроилось по его желанию, и господин Венгеров с сыном в ближайшие дни предпримут дальнее путешествие, а он, рабби, будет их сопровождать. Мы должны были встретиться с моим будущим женихом в маленьком городке Картуская Береза, в пятнадцати верстах от Бреста. Если мы друг другу понравимся, там же, в Березе, состоится наша помолвка.

Мое девичье сердце еще не знало любви; и вдруг его словно вырвали из блаженной дремы. В голове заклубились какие-то фантастические картины. Теперь по вечерам я часто сидела одна и мечтала. О любви, о мужчине, с которым свяжу свою жизнь, о нашей общей судьбе… Это были тихие, светлые грезы; моя благочестивая душа ждала от жизни только хорошего. Я искала одиночества, чтобы оставаться наедине с моими упоительными мечтами о суженом. В моем воображении он принимал самые разные обличья. То я представляла его себе светлоглазым блондином, то жгучим черноглазым брюнетом, бросающим на меня страстные взоры. Я краснела перед самой собой, меня самое смущали мои фантазии, но мне так нравилось мечтать, так нравилось…

Бывало, что девушки, работавшие в саду, увидев меня в таком сомнамбулическом состоянии, запевали насмешливые песенки-славословия. Больше всего я любила слушать про красивую девушку из рода знаменитых раввинов:

Приготовления к моей помолвке шли полным ходом. Мне накупили много красивых вещей. Постановили, что нас будут сопровождать молодые супруги — сестра Ева с мужем, старший брат, сестра Катя и старший зять Самуил Фейгиш.

Четырнадцать дней добирались Венгеровы из своего Конотопа до Картуской Березы. Наконец они достигли цели своего путешествия, о чем и известили нас эстафетой. Мы двинулись в путь и уже на следующий день, точнее, в ночь на 15 июня 1848 года прибыли на место встречи. Эта дата навсегда запечатлелась в моем сердце, и я не забуду ее никогда.

На постоялом дворе, где мы остановились, нам сообщили, что Венгеровы остановились в гостинице напротив, на другой стороне узкого переулка. Хозяин уверял, что из наших окон, например из той горницы, которую отвели мне, можно заглянуть в их окна. Я поднялась к себе, распаковала вещи и, несмотря на усталость, не поленилась отодвинуть муслиновую занавеску, чтобы украдкой бросить взгляд на заветное окно. Некий тайный голос в моей душе самоуверенно шепнул, что на противоположной стороне, должно быть, уже неоднократно производился тот же маневр. Наконец усталость взяла верх, и я заснула.

На следующее утро меня разбудили громкие голоса, доносившиеся из соседней комнаты, где поселились родители. Бурные дебаты между моей матерью и моим зятем касались — по тогдашнему обычаю весьма подробно — материальной стороны предстоящей помолвки: приданого, подарков, драгоценностей и пр. По этому вопросу возникали разногласия, которые спорщики пытались преодолеть то так, то эдак. В конце концов вмешался отец и закрыл дебаты решительным заявлением: «Если молодой человек силен в Талмуде, остальное уладится само собой».

И отец начал готовиться к акции, которая, собственно, и должна была решить мою судьбу. Будущему зятю предстояло выдержать у отца экзамен на знание Талмуда. Именно уровень этих знаний в те времена и определял, в какую семью достоин войти молодой человек. В этом нет ничего удивительного. Талмуд был единственной духовной пищей, доступной тогдашней еврейской молодежи. Его воздействие облагораживало и развивало интеллект. К другим источникам знания для большинства пути не было.

Отец отправился к Венгеровым и вернулся от них в радостном настроении; он не скупился на комплименты молодому человеку и похвалы его талмудическим познаниям.

Старший Венгеров его очаровал. Короче говоря, отец решил, не откладывая дела в долгий ящик, в тот же день отпраздновать помолвку. Мне и моему суженому предстояло познакомиться только перед самым обрядом. Для чего отец и сын были приглашены на нашу территорию.

Когда я вошла в столовую, там уже собрались все наши. Через несколько минут без доклада вошел красивый пожилой господин в сопровождении статного, крепко сбитого молодого человека. От волнения я чуть не грохнулась в обморок. Мы сели. Я попыталась взять себя в руки, чтобы по обычаю завязать разговор с отцом моего суженого. И вскоре у нас нашлось столько тем для обсуждения, что беседа стала общей.