Кто посеял ветер - Неле Нойхаус

Янис поднялся по лестнице в свой рабочий кабинет и проигнорировал мигающий автоответчик на телефоне. Не появись вовремя эта женщина из полиции, ему досталось бы от Тейссена по полной программе. Тот совершенно потерял контроль над собой. Наверное, это его люди во время суматохи стащили листы с подписями. Произошла настоящая катастрофа. Пропало больше двух тысяч подписей, которые они с таким трудом собирали больше месяца! От завтрашней встречи с начальником окружного управления ему, так или иначе, придется отказаться.

Вздохнув, он сел за письменный стол и осторожно дотронулся до своего носа, который ужасно болел. Его взгляд упал на розовую почтовую открытку, лежавшую на клавиатуре компьютера. Он прочитал ее и, не веря своим глазам, перечитал второй и третий раз. У него пересохло во рту. Сердце рвалось из груди. Что это могло означать? Он скомкал открытку и сунул в карман джинсов.

Выключив свет, Янис бросился вниз по лестнице. Рики продолжала сопеть в наркотическом сне с открытым ртом. Собака в конуре тоже не проснулась. Он открыл дверцу подвала и затаил дыхание, когда скрипнули ее петли. Подойдя к комнате Ники, остановился в нерешительности. Ее дверь была чуть-чуть приоткрыта. Он перевел дух и вошел внутрь. Комнату освещал тусклый свет уличного фонаря, стоявшего перед домом. Ника лежала на кровати. Она не спала и смотрела на него. Ее распущенные волосы разметались по плечам.

— Я… я нашел твое послание, — хрипло прошептал он.

По улице мимо дома проехал автомобиль, разрезав темноту светом фар. Пауза затягивалась. Ника лежала и молчала.

— О чем ты хотела… — начал он, было, и замолчал, увидев, как ее одеяло сползло в сторону. Она была обнаженной. Сердце вновь бешено заколотилось в его груди. Он больше ничего не понимал. Что вдруг с ней произошло?

— Я ни о чем не хочу говорить, — тихо произнесла она. — Я хочу спать с тобой.

Это был предпоследний день пятидневной «Confé́rence international sur le changements climatiques»[20], которая проходила в здании казино города Довиль в Нормандии. Все поздравляли ее с успешным докладом, а она радовалась тому, что проведет вечер и ночь с Дирком. Ей столько нужно было рассказать ему. Она находилась в приподнятом настроении.

После ужина Дирк взял ее за руку и очень серьезно посмотрел на нее своими глазами цвета морской волны. У Анны вдруг невольно мелькнула безумная мысль, что он сейчас сделает ей предложение, чего она так долго ждала. Десять лет тайной связи — более чем достаточно, и дом в Потсдаме с нетерпением ждал своих обитателей.

— Ты моя лучшая сотрудница, Анна, тебе это хорошо известно, — сказал он, и она замерла в ожидании. — Без тебя я не достиг бы того, чего достиг. Я тебе очень благодарен. И поэтому ты должна узнать первой.

Он перевел дух. Его пальцы нежно гладили ее руку.

— В начале сентября у нас с Беттиной свадьба.

Эти слова явились для нее пощечиной. Анна с недоумением воззрилась на него. Беттина? Что могла значить для него эта невзрачная женщина, которую она считала серой мышью и едва замечала, когда та в прошедшем году приезжала с визитом в институт из Шварцвальда? Она не имела никакого отношения к его жизни, поскольку не жила в Берлине!

«А как же я?» — хотела спросить она, но не смогла вымолвить ни слова.

В эти ужасные мгновения она испытывала не ярость, только душевную боль от страшного унижения, от осознания того, что так обманулась в нем. Земля заколебалась у нее под ногами, и возникло ощущение, будто она сейчас провалится в преисподнюю. Ведь это она отыскала белую виллу на берегу Хайлигензее, она руководила ее реконструкцией, она провела многие часы с архитекторами и рабочими в доме, где собиралась жить вместе с Дирком… И теперь он женится на другой!

Оказывается, все эти годы она обманывала себя. Ослепленная своей любовью, она жила пустыми иллюзиями! Для Дирка Айзенхута она была лишь сотрудницей, лучшей лошадью в конюшне, неустанным трудом наполнявшей кассу института, а стало быть, и его собственные карманы, удобной любовницей, которая всегда находилась рядом, когда у него возникала потребность в обществе и сексе.

Он вдруг стал ей отвратителен. Анна нашла какой-то предлог, поднялась из-за стола и покинула ресторан. Прочь, прочь! Ничего не видя и не слыша от боли, она выбежала из отеля и попала прямо в объятия мужчины, который помешал ей броситься под колеса первого же проезжавшего мимо автомобиля.

— Отпустите меня! — прошептала она, но мужчина крепко держал ее.

И тут она узнала в нем Сьерана О’Салливана. Этот журналист принадлежал к числу самых жестких критиков Дирка, и поэтому она никогда с ним не разговаривала. Однако она встречала его на нескольких конгрессах. Месяца два назад он даже сунул ей в руку свою визитную карточку, которую она потом порвала. Теперь же Сьеран появился очень кстати.

— Все понятно. Большое спасибо. — Пия записала цифры в блокнот. — Вы нам очень помогли.

Она повесила трубку и просмотрела свои записи. Отец Яниса Теодоракиса действительно был доставлен в психиатрическую клинику в Ридштадте в ночь со вторника на среду. Потребовалась определенная сила убеждения, но ей в конце концов удалось выяснить у дежурного врача точное время его поступления: четверть третьего утра среды. Согласно утверждению хозяина «Кроне», после ссоры с Хиртрайтером Теодоракис покинул ресторан около девяти, а Хиртрайтер с графом Боденштайном оставались примерно до половины одиннадцатого. На парковочной площадке их поджидал незнакомый мужчина, а по сведениям старшего полицейского Алоиза Брадля, его многочисленная родня видела в Рабенхофе Фрауке Хиртрайтер. Сколько она там пробыла, неизвестно.

Пия почесала задумчиво голову и попыталась представить, что могло произойти в усадьбе. Может быть, после ссоры в «Кроне» Теодоракис поехал в Рабенхоф, чтобы дождаться там Хиртрайтера? Встретился там с Фрауке и пил с ней коньяк? Или она уехала до его прибытия, а он пил коньяк позже с Людвигом Хиртрайтером, после чего они снова поссорились? Может быть, Теодоракис, придя в ярость, принудил старика открыть оружейный шкаф, достал из него ружье и пистолет, отвел Хиртрайтера на луг и застрелил? А потом уехал в Бюттельборн? Хм. Интересно, сколько времени занимает дорога от Эльхальтена до Бюттельборна?

Пия открыла карты Гугла .По шоссе А3 расстояние между этими двумя пунктами составляло 53,6 километра, и преодолевалось оно за 39 минут. Черт возьми! Он вполне мог успеть, хотя и впритык, и оснований для получения санкции на обыск в его доме было явно недостаточно. Теперь ей следовало позаботиться о проверке алиби Теодоракиса на ночь пятницы.

— Как дела? — В кабинет вошел Кай Остерманн и грузно опустился на стул, стоявший возле ее письменного стола. — Продвинулась вперед?