Найди меня, если сможешь - Меган Миранда

– Не знаю. Ты рассказывала, как считала от трех, и… и я вспомнил.

– Что?

Закрываю глаза.

– Вспомнил, как в детстве ездил с семьей на карьер. Там было что-то вроде парка. Мы с Лайамом прыгали в воду. Помню, как мы с ним считали от трех до одного. Совсем как ты. И… Эта фотография из письма. Она не идет у меня из головы.

Кеннеди смотрит на меня во все глаза.

– Думаю, я знаю, где сделан снимок. Знаю, куда он меня зовет.

Кеннеди достает телефон и принимается искать. Ищет по словам «карьер» и «парк», но ничего не выходит.

– Поехали домой, – предлагаю я, потому что хочу еще раз посмотреть на увеличенное фото на столе.

Не знаю, дома ли родители, сидит ли у нас полиция, ищут ли меня, собираются ли вызвать на допрос – но риск того стоит. Мне кажется, что Лайам рядом, совсем рядом, прямо по ту сторону. Я чувствую его, как чувствую наши сплетенные пальцы. Мне нужно только протянуть руку и коснуться его.

Возле дома ни одной машины, но мы с Кеннеди все равно выходим не сразу: прежде я хочу убедиться, что никто не притаился за углом и не ждет нашего возвращения. Выхожу на улицу – ничего не происходит. Кеннеди идет со мной к главному входу – тоже ничего.

Начинаю думать, что с меня сняли обвинения. Если, конечно, мое отсутствие вообще заметили. Может, обо мне элементарно забыли. Или я сейчас войду в дом и увижу на стене собственное фото?

– Есть кто-нибудь? – зову я, как только мы переступаем порог.

Дом пуст. Я чувствую эту пустоту: здесь никого не было весь день. Ни запаха недоеденной пищи, ни посуды в мойке, ни беспорядка, который всегда оставляли за собой Клара и Дейв и другие волонтеры, ни бумаг на столе. Точно попал в другое измерение.

Здесь остался только Лайам. Его увеличенное фото по-прежнему лежит на кофейном столике и приковывает внимание. Он везде. Он был здесь всегда. Склонившись над фото, я вглядываюсь в деревья, в тропку между ними. Провожу ладонью по фотографии, точно она мне что-то скажет. Все мне кажется знакомым – как будто я видел это в том самом пророческом сне. Но может, я просто верю в то, во что хочу поверить.

Нужны еще фотографии с этого места, чтобы проверить себя. В доме остался один-единственный компьютер: новенький ноутбук стоит на столе в столовой. Остальные электронные устройства из дома изъяли: проверить, не храню ли я на них другие фото, и отследить, где они сделаны. Очень надеюсь, что с тех пор, как я помогал родителям, пароль не поменялся.

Не поменялся. Кеннеди стоит рядом со мной и смотрит на экран, пока я печатаю. Я ввожу в поиск «гранитный карьер водоем Вирджиния», и среди многих других мне попадается упоминание о месте, которое закрыли несколько лет назад после того, как оттуда ушла вода. Оно называется Старый гранитный карьер. Раньше там был парк, платный вход и спасательная станция с навесом для инвентаря. В статье пишут, что из водоема постепенно ушла вся вода. Ввожу в поиск название парка и попадаю на относительно свежую информацию о том, что эти земли недавно приобрела фирма-застройщик.

В статье есть аэрофотосъемка. А на странице поисковой выдачи даже можно посмотреть старые фотки, запечатлевшие семейный отдых и детей, прыгающих в воду. Это точно место из моих воспоминаний. Но не уверен, что это место с фотографии. И снова предчувствие. Я просто обязан сам проверить, пока не вернулась полиция. Пока не стала снова копаться в моих делах.

Слышу, как к крыльцу подъезжает машина, и захлопываю ноут.

– Выходи через заднюю дверь, – бросаю Кеннеди.

Она притормаживает на полпути к кухне:

– А ты не идешь?

– Они уже видели машину. Если это родители или полиция, то просто сбежать нельзя. А тебе в это втягиваться не нужно.

– Я не…

– Иди, – говорю я и внезапно понимаю, почему она просила меня уйти тогда на стоянке колледжа. Есть вещи, от которых ты хочешь защитить другого человека. Фрагменты жизни, которые ты не хочешь ему показывать.

В замке поворачивается ключ. Не дышу. Но это Майк.

– Нолан? – зовет он с порога.

Я медленно выдыхаю.

– Привет, Майк. Ты меня напугал.

Он заходит в дом, закрывает за собой дверь и выглядит растерянным.

– Родители тебя ищут. – Смотрит по сторонам, снова на меня. – Все тебя ищут.

То есть полиция. То есть у меня проблемы, хотя пока не ясно, какие именно и по какому поводу.

– Я волновался за тебя, Нолан.

– Майк, мне нужно уйти, но я вернусь. Пожалуйста, не говори им, что я был здесь.

Он начинает было отрицательно мотать головой, но останавливается. Может, вспомнил сестру, ее исчезновение? И каково это – потерять близкого. И с каким отчаянием ведут поиски.

Майк заходит в столовую, садится у ноута и делает вид, что меня нет.

– Остальные будут здесь через пять минут.

Я говорю спасибо и быстро ухожу.

Дорога до парковки у карьера занимает у нас полтора часа. Ведет нас туда привычный голос в телефонном навигаторе Кеннеди.

– Это оно? – спрашивает она, прижимаясь ко мне.

Никаких знаков и указателей, а въезд перекрыт старыми железными воротами, успевшими проржаветь.

– Похоже.

Кеннеди выходит из машины и толкает ворота – они медленно поддаются. Створки тяжелые и толстые, она упирается в землю и наваливается всем весом. Я медленно подъезжаю, и Кеннеди отскакивает в сторону.

Дальше асфальта нет – грунтовка. И я вспоминаю. Вот мы с Лайамом подпрыгиваем на заднем сиденье, пока машина едет по неровной дороге. Впереди стоянка. Теперь она заброшена – это просто участок утрамбованной земли, окруженный деревьями.

Когда мы выходим из машины, на тропинке, убегающей в парк, оседает пыль. Кажется, раньше здесь был указатель к водоему, а теперь вместо него появился другой знак:

Мы идем по узкой тропинке, узкой настолько, что идти приходится не рядом, а друг за другом, и она выводит нас к билетной кассе. Древесина сгнила, и когда я кладу руку на окошко билетной кассы, кусок отваливается. За кассой – складское помещение с навесным замком.

Я упираюсь в дверь бедром, и она открывается, выпуская наружу застоявшийся воздух, как будто все это время сарай ждал именно нас. Внутри темно и пыльно. На полу свалена в кучу старая мебель: помню, такие стулья брали в аренду мои родители. На столе маленький телевизор. Сюда никто не заглядывал много лет. Наверное, я ошибся.

Когда я выхожу на улицу, Кеннеди стоит, задрав голову, и сосредоточенно рассматривает верхний угол сарая.

– Что? – спрашиваю я.

Она показывает на продолговатую камеру, которая направлена в сторону, видимо, чтобы снимать входящих и выходящих из парка людей. Кеннеди поворачивается, а я вслед за ней: мы пытаемся понять, куда смотрит камера. Она должна снимать дорожку, петляющую среди деревьев. Теперь я вспоминаю, что как раз там дальше расположен карьер и водоем.