Приманка - Тони Стронг

Однако теперь Дана кое-что беспокоит. Взятый Харолдом молодой помощник получает хорошие отзывы почти от всех, кто имел с ним дело. Однако после его появления стало больше смертей, особенно среди молодых женщин. Потом кто-то залез в похоронную контору Харолда. И наконец вопрос с ремнем.

Алисия повесилась на мужском ремне. Тут нет ничего особенно странного – многие девушки предпочитают широкие ремни, и она носила джинсы «Ливайс» с большими петлями для ремня, – но вкупе со всем остальным это вызывает у полицейского беспокойство.

Листая объявления о розыске, внезапно Этеридж видит одно, которое заставляет его прекратить это занятие и свистнуть сквозь зубы.

Он садится в машину и едет к Харолду.

Рассказать можно только Бесси и ее подругам из труппы. Клэр не видела Бесси уже несколько месяцев. К ее удивлению, бывшая соседка по комнате теперь обосновалась в доме в Верхнем Ист-Сайде, обложилась голливудскими сценариями, на которых отштампованы логотипы «Ай-си-эм» и «Уильям Моррис». Телефонные звонки, прерывающие их разговор, приглашения не на прослушивание, а на кинопробы. За то время, что они не виделись, Бесси превратилась из энергичной Овечки в восходящую звезду.

– Замуж? – в ужасе пронзительно вскрикивает Бесси. – Черт возьми, девочка, ты знаешь этого человека всего несколько недель!

– Месяцев, Бесси. Достаточно долго.

– Большую часть этого времени ты думала, что он убил жену. А как с разницей в возрасте?

– Кристиан не старый. Немного постарше меня.

– Так, – продолжает Бесси, – надо думать, секс с ним потрясающий. Иначе непонятно, на кой черт это тебе.

Клэр не отвечает.

– Правда?

– Правда.

– Я буду твоей подругой на свадьбе или как там это называется?

– Если готова лететь в Париж. Мы поженимся там.

Глаза Бесси сужаются.

– Он богатый?

– М-м… видимо. Мы не говорили об этом.

– Значит, не поэтому…

– Бесси!

– И у него есть американское гражданство, так ведь? Значит, получишь и зеленую карточку, и золотую. Напомни, чем твой жених зарабатывает на жизнь?

– Он ученый.

– Сказочно богат, необыкновенно хорош в постели да еще и умный. Слушай, это точно не ты укокошила его жену? Не отвечай, в этой стране ты можешь воспользоваться Пятой поправкой.[17]Когда настанет великий день?

– Сразу после окончания семестра. У Кристиана лекции, а я хочу закончить актерские курсы.

Этеридж стучит в дверь дома Хопкинсов. Харолд открывает сам. Дан обращает внимание, каким измотанным он выглядит. Тяжело ему, думает полицейский.

– Как дела, Харолд? – вежливо спрашивает он.

– Господь нас не оставит, – отвечает Хопкинс.

Дан видит у него в руке Библию.

– Извини, Харолд, что беспокою. Я хотел побеседовать с мистером Фернишем, если он здесь.

– Гленн? На сегодня он сделал все. Сделал все с… с… – Харолд еле сдерживает слезы, берет себя в руки и продолжает: – Сделал все с Алисией. Говорит, выглядит она умиротворенно. Я как раз читал Библию перед тем, как пойти посидеть возле нее.

– Понятно, – кивает Дан. – У тебя есть его адрес?

– Должен быть. Наверное, в кабинете, в записной книжке. Я…

– Не волнуйся, – торопливо произносит Дан. – Харолд, я не хотел тебя беспокоить. Сам найду.

– Тебе понадобится ключ, – говорит Хопкинс, роясь в жилетном кармане. – Гленн, уходя, запер дверь. Сказал, что там Алисия и осторожность не помешает.

Этеридж берет ключ и идет к двери похоронной конторы. Кабинет с правой стороны, и он видит записную книжку на картотечном шкафчике, но что-то побуждает его сначала наскоро осмотреть подготовительный зал.

Дан входит и щелкает выключателем. Наверху одна за другой вспыхивают большие флуоресцентные лампы, мерцая и заливая зал светом, открывая невероятное зрелище на полу.

Этериджу хочется оттащить тела девушек одно от другого, но он знает, что нельзя. Их нужно сначала сфотографировать.

Сфотографировать. Дан вспоминает крышку объектива, найденную на полу, и догадывается, что эксперты запечатлеют на пленку эту сцену не первыми.

Он выбегает, задержавшись лишь на секунду, чтобы схватить записную книжку. Потом запирает за собой дверь и идет к дому.

– Харолд, – спрашивает Этеридж, когда Хопкинс наконец подходит к двери, – есть еще такой ключ? – И показывает тот, которым только что запер контору.

– Нет. Это единственный.

– Вот и хорошо. Харолд, я запер дверь. Там непорядок, и я не хочу, чтобы ты заходил туда, слышишь? Побудь снаружи. Возможно, приедут взглянуть другие полицейские. Я потом тебе позвоню.

Произнося последнюю фразу, Дан уже бежит к своей машине. Шум мотора заглушает ответ Харолда.

* * *

Гленн вводит в компьютер свои последние изображения и запрашивает поступившие ему сообщения. Большинство оставляет без внимания и открывает пришедшие от Гелиоса. Читая, задумчиво кивает.

«Венера жива-здорова и ждет вас в Нью-Йорке. У меня на уме что-нибудь простое и весьма сентиментальное. Наподобие «Смерти любовников».

С наилучшими пожеланиями, Гелиос

Гленн идет к книжной полке, достает свой экземпляр «Цветов зла» и находит «Смерть любовников».

Постели, нежные от ласки аромата,

Как жадные гробы, раскроются для нас,

И странные цветы, дышавшие когда-то

Под блеском лучших дней, вздохнут в последний раз.

Остаток жизни их, почуяв смертный час,

Два факела зажжет, огромные светила,

Сердца созвучные, заплакав, сблизят нас,

Два братских зеркала, где прошлое почило.

В вечернем таинстве, воздушно-голубом,

Мы обменяемся единственным лучом,

Прощально-пристальным и долгим, как рыданье.

И ангел, дверь поздней полуоткрыв, придет,

И, верный, оживит, и, радостный, зажжет

Два тусклых зеркала, два мертвые сиянья.[18]

Неторопливо кивает. Разумеется, сделать это совсем несложно. Обугленнные тела, разбитые зеркала. Но истолкование будет слишком буквальным.

Гленн Ферниш гордится тем, что подходит к теме немного отстраненно.