Повелитель прошлого - Михаил Палев

Я воспроизвел текст из моего ночного видения. Тавров пожевал губами, изучая текст и спросил:

– Есть какие-нибудь соображения?

– Английский текст – это адрес. Бульвар Сансет, Лос-Анджелес, Калифорния, США. И проживать там должен человек по имени Айва Гродненски. Не могу сказать, мужчина это или женщина. А вот русский текст странен. Есть такое шуточное выражение, типа лозунга экологов: «Убил бобра – спас дерево». Ну, бобры для постройки плотин валят деревья и тем вроде как наносят вред лесу…

– Я знаю, слышал такое, – прервал меня Тавров. – Но здесь текст другой по смыслу: «Убил бобра – спаси дерево». Что это может означать? А впрочем, это совершенно неважно.

– Почему? – удивился я. – Надо понять, что это все означает, прежде чем идти к Протасову.

– Ерунда! – уверенно заявил Тавров. – Все равно мы ничего не поймем, поскольку не обладаем той информацией, которой обладает Протасов. Зато, сообщая это послание, ты можешь понаблюдать за его реакцией. А если он окажется в состоянии душевного смятения, то сможешь кое-что узнать или даже убедить Протасова отдать статую.

– Да? – Я с сомнением посмотрел на Таврова. Но тот светился оптимизмом.

– Поверь мне, Слава! Психологический шок часто творит чудеса. Звони Протасову.

Протасов словно ждал моего звонка. Он пригласил меня к себе, но я решительно отверг его предложение и назначил встречу на шесть часов вечера в ресторане «Пилзнер» на Большой Полянке: там всегда много народу, и если Протасов снова решит меня насильно «пригласить в гости», то там его громилам будет затруднительно работать.

* * *

Когда я вошел в холл ресторана «Пилзнер», то увидел очередь из десятка человек. Елки зеленые! Мне же следовало предусмотреть, что после работы многие захотят попить холодного чешского пива под прохладными струями кондиционеров и зарезервировать столик. Оставалось прорываться. Я сделал «морду кирпичом» и невозмутимо прошествовал мимо охранника.

– Мест пока нет! – попробовал тот остановить меня, но я небрежно бросил ему:

– Меня уже ждут!

И прошел в зал. Свободных мест действительно не было: все столики либо уже заняты, либо зарезервированы. На счастье, в дальнем зале оказался свободный столик, и я немедленно уселся за него. Взглянул на часы: без четверти семь. Я заказал кружку светлого «Козела» и потягивал пиво в ожидании Протасова.

Протасов появился ровно в семь в сопровождении двух охранников.

– Рад вас видеть, Мечислав Мстиславович! Здравствуйте! – с широкой добродушной улыбкой приветствовал он меня и уселся за столик. Охранники сели рядом. – Как нынче жарко! Кстати, как вы переносите жару?

– Самое ужасное не эта жара: месяц можно и потерпеть, а самое ужасное для меня то, что будет потом, – признался я. – Полгода зимы со снегом и морозами. Летом за тридцать, а зимой тоже за тридцать – но в другую сторону от нуля! Этот климат меня убивает и повергает в тоску.

– Вот об этом я и толкую вам постоянно! – радостно напомнил Протасов. – Вы же русский писатель! Так и живите, как положено русскому писателю: на острове Корфу, в Ницце, Биаррице, в Карловых Варах, Париже или Ялте на худой конец! Вспомните Тургенева, Бунина, Горького, Набокова, Аксенова… Да не приедь Аксенов в морозную Москву – до сих пор творил бы, пребывая в добром здравии, – я уверен! И ведь всего-то дел: продать мне статую. А хотите обмен? Не Корфу и не Биарриц, но отличная современная вилла в Цавтате. Кругом сосны, голубая Адриатика, мягчайший климат: летом выше тридцати редко когда бывает, а уж зимой снег увидите только по телевизору. Мечта русского писателя! Меняем? В придачу вам автомобиль: не «Феррари», но нормальную «бэху» дам. И подъемные: тысяч сто евро. Нормально?

Предложение действительно было чертовски заманчивым. Именно, что чертовски. Есть в господине Протасове нечто дьявольское.

– Мне больше нравится Черногория, – сухо ответил я.

– Еще лучше! – обрадовался Протасов. – Я как раз собрался продавать уединенную виллу на берегу Боко-Которской бухты. Кругом лес, берег бухты длиной пятьдесят метров с собственной пристанью и пляжем, два километра от городка Столив, если вам это о чем-нибудь говорит…

Еще бы! Я не раз проплывал мимо этого прекрасного двухэтажного домика во время прогулок по Боко-Которской бухте и даже держал его фотографию в качестве обоев на компьютере. Вот, оказывается, кто владелец моей мечты! И сейчас достаточно одного росчерка пера под договором, чтобы дом моей мечты стал домом моей реальности! Вместе с пляжем длиной пятьдесят метров и причалом.

– И скромная моторная яхта на десять человек в виде бонуса, – голосом змея-искусителя добавил Протасов.

Я сглотнул слюну, глубоко вдохнул и произнес как можно спокойнее:

– Сначала я должен спасти Гардина.

– Да и я согласен вам в этом помочь, Мечислав Мстиславович! – горячо заверил Протасов. – Но как? Подскажите! И пусть никакие денежные траты вас не останавливают!

Своей решимостью Протасов поставил меня в тупик. Действительно, как ему помочь? И тут я вспомнил про текст.

– Давайте вернемся к теме немного позже, – решительно предложил я. – А сейчас… кое-кто поручил мне передать вам вот это сообщение.

Я достал ручку и написал на картонном кружке, на который ставят пивную кружку, текст: «Iva Grodnenski, 5115 Sunnrise blvd, L.A., Cal., USA. Убил бобра – спаси дерево». И передал Протасову.

Тавров не ошибся в своих психологических предчувствиях: Протасов небрежно взял кружок в руки, прочитал написанное на нем раз, затем другой. Побледнел, затем вдруг так же стремительно побагровел. И резко бросил охранникам:

– Ждите меня на улице. Живо отсюда!

Те поспешно выполнили приказ. Протасов поднял на меня глаза.

– Откуда это у тебя? – тихо спросил он.

– Оттуда, – брякнул я, некстати вспомнив фильм «Бриллиантовая рука». Протасов нехорошо улыбнулся.

– Не время шутки шутить, Слава.

И в подтверждение справедливости его слов мне в колено уткнулся ствол пистолета.

– Это сообщение, которое я просто должен передать тебе, – так же тихо, но твердо ответил я. – Ко мне ночью явился человек, лица которого я не видел, и велел передать это послание. Все! И убери пушку – больше я ничего не знаю. Я так понял, что тебе ясен смысл послания – так не теряй времени. Как я понимаю, дело весьма срочное.

Честно говоря, я выпалил все это не раздумывая: уж больно неприятно прикосновение чужого пистолетного дула к собственной коленке. Но моя речь возымела действие: Протасов резко поднялся и почти побежал к выходу из зала. Я расплатился за пиво и поспешил следом. Но не потому, что хотел проследить за Протасовым: я вдруг вспомнил о том, кто может мне помочь. Мне и Гардину.

Я вышел на улицу из шумного ресторана и вызвал номер из справочника своего телефона. Услышав знакомый голос, я сказал: