Инструктор. Пока горит звезда - Андрей Воронин

«Дал человеку сто долларов, — рассуждал Борынец, — а он уже от радости обмочился, не соображая, что на такой информации можно заработать сто тысяч гринов. Чем больше таких зашуганных дураков, тем лучше для меня».

Фактически под сенью ФСБ Борынец занимался предпринимательской деятельностью, управляя информационными потоками. Он действовал осторожно и в глубине души понимал, что все равно его действия останутся безнаказанными, потому что, во-первых, осведомители не знают, куда поступает эта информация, во-вторых, они не знают, что с ней делает Борынец, а в-третьих, они боятся дернуться и что-нибудь кому-нибудь сказать. Борынец на всякий случай стращал осведомителей, что, мол, если они проболтаются, то нарушат государственную тайну, а это уже чревато уголовным преследованием, и никто не будет смотреть на их былые заслуги. Посадят наравне со всеми. Сей метод педагогического убеждения действовал эффективно, и Борынец спал спокойно. Длилось это, правда, до той поры, пока в городе не объявился резвый девелопер Орбели. Взявшись непонятно откуда, неизвестно из какой Тьмутаракани, он активно начал отстраивать Москву, каждый раз отхватывая самые жирные куски земли, которые иначе как по блату не получишь.

Начальник, как водится в таких случаях, поручил Борынцу копнуть поглубже под эту строительную организацию и выяснить, что там происходит. Борынец понимал, что его начальником движет не жажда справедливости, а наоборот — жажда снять пару миллионов за навязанную крышу, но он не подал и виду. Едва заступив на службу, Борынец сразу смекнул, что никакой романтики здесь нет и в помине, и в ФСБ каждый трясется за свою шкуру, боясь, что его подставят собственные сослуживцы. Атмосфера, по мнению Борынца, была здесь, как в змеиной норе. Но, с другой стороны, какие здесь открывались возможности. Тактикой шантажа и угроз можно было добиться многого, если не всего. Кому мог пожаловаться коррумпированный чиновник, пойманный с поличным? Идти ему было некуда. Борынец, осознавая это, предлагал уладить вопрос, скажем, за небольшое вознаграждение, процентов за десять от суммы, а так как «распилы» всегда происходили по-крупному, Борынцу меньше ста тысяч за раз не доставалось. Он чувствовал всей кожей, как его ненавидели и боялись эти чинуши, и пользовался этим сполна, запугивая их и делая все таким образом, чтобы те наконец-то с ним рассчитались. Только после этого Борынец исчезал с горизонта, как хищник, урвавший свой кусок. Деньги Борынец предусмотрительно выводил из страны, пользуясь услугами подставных фирм, банкиров или обыкновенных валютчиков, которых также, независимо от положения и статуса, держал под контролем с помощью компромата.

Получив задание собрать информацию об Орбели, Борынец, как водится в таких случаях, сперва взялся за осведомителей, которые шарили по всей Москве в поисках потенциальной жертвы. Через месяц плотной агентурной работы без праздников и выходных Борынец сумел запугать двоих армян-нелегалов, которые вкалывали на стройках своего соотечественника. Борынец взял быка за рога и пояснил, что если они откажутся быть осведомителями, то уже на следующий день их депортируют в Армению, и не исключено, что будут судить.

Армяне-нелегалы поставляли информацию исправно. Борынец не менее рьяно составлял досье. Проанализировав накопившуюся информацию, он понял, что здесь можно срубить неплохой куш. Причем после него впору уйти со службы, потому что денег уйма, да и за знание такой информации чего доброго могут прибить. Не зря ведь в народе говорят: «Меньше знаешь — лучше спишь».

В один прекрасный день, когда он счел, что накопившихся фактов достаточно, чтобы упечь за решетку Орбели на несколько столетий вперед, Борынец прихватил с собой пухлую папку с досье и предупредил секретаршу, что едет по поручению начальника. Он не раз проделывал этот трюк, который всегда срабатывал. Быстро управившись с поручениями шефа, Борынец основательно приступал к своим дела.

Был солнечный и знойный день. Москва оживленно гудела тысячами автомобилей. Борынец вышел из здания ФСБ на задний двор, где был припаркован его служебный «мерседес». Он мог бы ездить и на «бентли», но раньше времени не хотел светиться деньгами, предпочитая помалкивать во избежание крупных проблем. Это уже в недалеком будущем Борынец собирался купить за бугром шикарную виллу и ездить на дорогом кабриолете.

Машина нагрелась на солнце, и внутри было душно и жарко, как в сауне. Борынец бросил портфель с досье на заднее сиденье и уселся за руль, на ходу закурив «данхилл». Смачно затянувшись, он выпустил дым через ноздри и потянулся так, что хрустнули все кости.

«Лафа, — подумал Борынец. — Сегодня пятница. Закрою все дела и на выходные за город. Прохоренко не отвертится. Раз обещал сауну с бабами, то пускай выполняет. Никто его за язык не тянул».

Дождавшись, пока сигарета дотлеет до фильтра, Борынец выбросил ее в открытое окошко и, пристегнувшись, завел двигатель. По лбу стекали мелкие струйки пота, и рубашка прилипла к спине, словно какой-то шутник расстрелял сзади Борынца из водяного пистолета.

Борынец не был слезливым и сентиментальным юношей, тем не менее, перепады температуры его раздражали. У него начинало стрелять в левом виске, и появлялась головная боль, словно всю неделю подряд он участвовал в спаррингах с боксерами и те хорошенько его отколотили.

Москва и вправду задыхалась от смога. В Московской области которую неделю горели торфяники, и пожарники все не могли с ними справиться. Смог дотянулся и до города. С утра до вечера Москва была в дыму, и многие поскорее убирались из города. Даже мэр смылся, уйдя в отпуск. А Борынец никуда смыться не мог, у него была служба. Поэтому его и раздражало все вокруг, и он отчаянно завидовал счастливчикам, которые вместо того, чтобы дышать удушливым смогом, отдыхали на элитных курортах и примеряли на себя все прелести западного образа жизни.

Выехав на улицу, Борынец выматерился. Видимость на дороге была прескверной. Создавалось впечатление, что он находится в горящем лесу, и поэтому ничего не видно на расстоянии десяти-пятнадцати шагов. Борынец не натягивал на лицо марлевую повязку, чтобы не быть похожим на идиота, но в то же время и не хотел дышать гарью, поэтому выкрутил кондиционер на максимум.

Машин в городе меньше не стало, и движение предельно усложнилось. Борынец был вынужден ехать как добропорядочный гражданин, не нарушая скоростного режима и пропуская зазевавшихся прохожих. В столь мрачной обстановке его радовал один-единственный факт, что он не регулировщик, которого начальство, невзирая на погодные условия, может отправить на любой перекресток. И стой столько, сколько скажут. А приказы, пускай и тупые, не обсуждаются, потому что так сказал начальник. Именно это и не нравилось Борынцу в службе, потому что частенько он должен был исполнять прихоти своего шефа, а если тот был не в настроении, то получал от него нагоняй по какому-нибудь надуманному поводу.

Договориться о встрече с Орбели удалось не сразу. Он, видите ли, оказался очень занятым человеком, и попасть к нему на прием можно было только по записи, и ладно бы сегодня-завтра, нет, только через неделю-две, прямо как к врачу в поликлинике. Дотошная секретарша пыталась выяснить, что нужно Борынцу от ее шефа, но тот, ловко уходя от ее настойчивых и нетактичных вопросов, все-таки сумел добиться своего. Он представился руководителем крупной компании, занимающейся производством стройматериалов, а встреча с Орбели ему понадобилась для того, чтобы обсудить возможное сотрудничество. Для пущего правдоподобия Борынец организовал сайт и телефонные номера, чтобы ни один жук не подкопался. Он и не сомневался, что его будут проверять, чтобы выяснить, что он за тип. Но, к его удивлению, никаких эксцессов не произошло, никто не копал глубоко: то ли поленились, то ли, просто-напросто, ничего не нашли.