Не делай добра - Ирина Градова

— А вы?

— Что — я?

— Вы тоже считали, что Даши вылечится?

— Честно говоря, мне не верилось.

— Почему?

— Я считала, что сестра слишком уж балует сына, все ему прощает, вот и нет у него тормозов — не отрастил, понимаете? Но в тот период действительно казалось, что Даши изменился в лучшую сторону. У него даже девушка постоянная появилась, и он представил ее Намжалме как будущую жену.

— Хорошая девушка?

— Не его круга, но Намжалма была готова на все, лишь бы у сына все наладилось, поэтому приняла ее как родную.

— И что пошло не так?

— Девушка Даши забеременела, но врачи предупредили, что беременность вряд ли окончится успешно, ведь Даши был «чист» еще слишком недолго! Вообще удивительно, что у него остались здоровые сперматозоиды… В общем, все вышло, как и предсказывали: произошел выкидыш на втором триместре, очень тяжелая ситуация.

— Девушка выжила?

— Да, но Даши слетел с катушек. Как ни пытались невеста и мать вразумить его, ничего не получилось. Вы же понимаете, наркоману, как и алкоголику, требуется только повод, чтобы взяться за старое!

— И что потом?

— Невеста ушла, не захотела терпеть весь этот кошмар, а у Даши началось все по новой: лечебница — пара месяцев трезвости — снова лечебница… В один из таких перерывов Намжалма решилась на то, чтобы заморозить сперму Даши. С тех пор как его девушка потеряла ребенка, сестра лишилась покоя. Переживала, боялась, что из-за пагубного пристрастия сына не получит внуков, вот и пришла ей такая мысль. Она посмотрела какую-то передачу по телевизору, где мать так поступила со спермой сына. Он вроде бы болел раком, лечился в Израиле, а там принято делать забор спермы у мужчин и яйцеклеток у женщин до начала лечения, так как после химии они могут потерять способность к деторождению.

— И она воплотила свою идею?

— Не знаю, но я ее отговаривала.

— Почему?

— Не понимаете?

— Не верили в то, что от Даши может родиться здоровое потомство?

Санжитма кивнула.

— Даже если бы его сперма оказалась жизнеспособной, не было гарантии, что у ребенка не окажется серьезных патологий. Но ремиссия не продлилась долго. Даши снова сорвался, и на этот раз все закончилось для него фатально. Я приехала, чтобы находиться подле сестры, ведь я боялась, что она может последовать за сыном.

— Вы опасались, что Намжалма покончит с собой?

— У нее были две попытки — к счастью, один раз я оказалась рядом, а во второй — Олег. Намжалма попала в психиатрическую лечебницу после второго неудавшегося суицида, пролежала целый месяц.

— Как же ваша сестра вышла из этого состояния?

— В один прекрасный день я просто вдруг поняла, что опасность миновала. Намжалма вновь начала интересоваться делами салонов, стала выходить из дома. Только два раза в год она срывалась и отправлялась на дачу, где сидела одна, никого не принимала и даже на телефонные звонки не отвечала. Сестра остро переживала день рождения и день смерти Даши, она просто-напросто выпадала из жизни на какое-то время. Но потом возвращалась.

— Санжитма, вы в курсе, оставляла ли Намжалма завещание?

— Вряд ли. Хотя…

— Что? — насторожилась Алла, подавшись вперед.

— Я просто вспомнила наш последний разговор… Господи, если бы только Намжалма меня послушалась!

— Вы о чем?

— Я ведь просила ее в этот раз не ездить на дачу!

— Почему?

— У меня было предчувствие, что должно случиться что-то плохое. Мне не нравились эти ее исчезновения, ведь она находилась в доме совершенно одна. Не представляю, как Аюна там живет! У Намжалмы хотя бы были здоровенные псы, которые по ночам бегали по территории и не позволили бы посторонним приблизиться к сестре. А вот Аюна действительно сильно рискует, ведь она избавилась от собак, вернув их в питомник.

— Вы упомянули о каком-то предчувствии? — напомнила Алла.

— Да, я… В последнее время я начала бояться за сестру.

— С чего бы?

— Мне снились странные сны.

— О Намжалме?

— О ней. И о Даши. И я подумала, что будет лучше, если она в этот раз не поедет на дачу, а останется с людьми, которые могут ее защитить.

— А она?

— Не сказала ни да, ни нет — это было вполне в духе Намжалмы!

— Санжитма, как вы считаете, ваш брат мог иметь отношение к смерти вашей сестры?

— Нет, Агван только с виду грозен.

— Не забывайте, что ваша сестра была убита с особой жестокостью — возможно, в порыве гнева.

— Это не про Агвана. Он кричит, размахивает руками, и те, кто его не знает, и впрямь могут испугаться. Но он не решился бы на насилие, даже если бы кто-то его серьезно разозлил. Тем более по отношению к собственной сестре! Подумайте об этом: один невиновный уже сидит, верно?

— Невиновный? — удивилась Алла. — Почему вы так считаете?

— Мы же здесь, значит, с делом об убийстве моей сестры не все чисто! Обещайте, что не станете рубить сплеча и арестовывать человека только за его дурной характер, ладно?

— Могу вас заверить, что за характер никто за решетку не попадает!

— А вот Широков попал, — парировала Санжитма. — Не был бы он таким взрывным и скандальным, не оказался бы в таком положении.

— Вы так уверены в его невиновности, что даже странно!

— Но вы ведь тоже сомневаетесь! Надеюсь, меня не подозреваете?

— У вас нет мотива. Похоже, вы — единственная из родственников Намжалмы, кого она искренне любила. А почему вы спрашиваете?

— Я улетаю послезавтра. Домой, в Улан-Удэ.

— Не будете дожидаться истечения шестимесячного срока?

— Намжалма и так много для меня сделала — вот, подарила эту квартиру, например. Но она мне не нужна, особенно сейчас, когда сестры нет. Вся моя жизнь в Улан-Удэ — работа, муж, дети.

— Простите, а кто вы по профессии? — поинтересовалась Алла, удивляясь, как ей до сих пор не пришло в голову задать этот вопрос.

— Я врач-педиатр, — улыбнулась Санжитма.

— Правда?

— Вам казалось, что у родственницы шаманки не может быть такой обыкновенной профессии?

— Ну, как-то так, — призналась Алла, чувствуя себя по-дурацки. — Послушайте, Санжитма, когда мы только встретились, вы сказали, что приехали специально, чтобы встретиться со мной…

— Это так, — с легкой улыбкой кивнула Санжитма. Алла невольно поразилась тому, как простое, ничем не примечательное лицо женщины преображалось, стоило ее губам чуть раздвинуться в улыбке — оно становилось почти красивым.