Тайны Иллирии. Паук в янтаре - Анастасия Волжская

Паук поднял на меня больной, затуманенный взгляд.

– Кого?

– Отца, – предложила я, но тут же одернула себя: – Нет, он болен… Дарианну? Старшего лорда Меньяри?

Я лихорадочно перебирала в памяти лордов и леди, которых успела увидеть сегодня на балу, сравнивая по уровню силы, но приходилось отбрасывать всех одного за другим. Не то, все не то…

Никому нельзя было довериться – связанные общим секретом, скованные общей целью, мы не могли позволить случайному человеку разрушить все. Отчаяние подступило к горлу. Я чувствовала: времени оставалось все меньше.

– Мы энергетически совместимы, – раздался над ухом тихий хриплый голос Паука. – Моя магия не причинит тебе вреда.

Я посмотрела на него, ошеломленная этими словами. Слишком непредсказуемо, слишком рискованно было полагаться на одну только совместимость. Долгих восемь лет я практически не имела дела с артефакторами, равными мне по силе. Я почти не помнила, как…

– Я заключенная, господин главный дознаватель. Мне запрещено использовать магию вне Бьянкини. Я…

И наша связь… Смешав энергии, мы рисковали многократно усилить ее. Превратить из слабого, легко сдерживаемого влечения в непреодолимую силу, с которой наши магии потянутся друг к другу, презрев все условности и преграды, разделявшие нас.

Резко развернувшись, Паук прижал меня к холодной каменной стене дворца, навалился всем телом. Казалось, он побелел еще сильнее, дрожь, сотрясавшая его тело, стала сильнее, дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы.

Он сдерживался из последних сил.

– Янитта, – выдохнул он, обрывая мои сбивчивые оправдания.

Было что-то в том, как Паук произнес мое имя. За пеленой боли, туманящей его сознание, сейчас уже физически ощутимой, я чувствовала нечто большее. Безграничное доверие, как и тогда, когда он попросил меня прикоснуться к нему, чтобы создать иллюзию слабости и порочности для убийцы. Вторгшись в его разум, исказив его мысли, я, должно быть, нарушила тонкий внутренний баланс, лишив Паука привычных механизмов контроля, а столкновение с Витторио усугубило это. Но он все равно продолжал верить, что я сумею помочь ему. Продолжал верить мне.

Наверное, именно в этот момент я решилась: я смогу. Удержу его магию, чего бы это ни стоило.

Глубоко вдохнув, как перед прыжком в холодный омут, я подняла взгляд, вспоминая все то, чему меня учил наставник, все то, что я привыкла делать для Дари. Схему, простую и бритвенно острую в своей простоте. Установить контакт, успокоить, удержать.

– Смотрите на меня, – раздельно, почти по слогам произнесла я. – Сосредоточьтесь.

Мне никак не удавалось поймать его блуждающий, невидящий взгляд. Потянувшись к нему, я заключила его лицо в свои ладони.

Пустота. Казалось, Паук был бесконечно далеко – искорка сознания едва тлела в охватившем его океане боли. Разрушительная магия рвалась наружу, сметая выстраиваемые на ее пути преграды, движимая лишь одной жаждой – свободы. Свободы от тела, ограничивающего ее, загоняющего в тесную клетку самоконтроля.

Но где-то там еще был он. Доминико Эркьяни.

– Господин главный дознаватель, сосредоточьтесь, – с нажимом повторила я. – Слушайте мой голос. Тянитесь ко мне. Я помогу. Слышите? Я помогу.

Темный смерч закручивался в тугую спираль в яростном стремлении вырваться наружу. Паук не слышал меня. Мир вне безумства магии в его теле перестал для него существовать.

– Господин главный дознаватель… Лорд Эркьяни!

Я торопливо плела серебристый кокон, окутывая нас защитным энергетическим контуром, но черные щупальца разрушительной южной магии не позволяли мне закончить, раз за разом пробивая дыры в тонком плетении. Мне нужно было достучаться до Паука. Он должен был меня услышать, вернуться в сознание хоть на миг, чтобы принять главное решение – довериться.

Нащупав его пальцы, я сжала их, стиснула изо всех сил, впервые отчаянно жалея, что не могу обратиться к ментальной магии, чтобы заглянуть в его сознание, отогнать раздирающий его темный смерч, заставить услышать меня.

– Доминико! Смотри на меня!

Он вздрогнул всем телом, моргнул.

– Доминико, – уже тише повторила я, неотрывно глядя в желто-карие глаза, на дне которых плескалась тьма. – Доминико…

– Яни…

Взгляд Паука наконец сфокусировался на мне, и я почувствовала, как энергетический смерч притих. Ненадолго, на пару ударов сердца, но именно их и не хватало, чтобы завершить защитный контур, серебристым коконом скрывая нас от остального мира.

На мгновение все застыло.

Затихли голоса, далекая музыка, стрекот ночных цикад, плеск воды в канале. Исчезло все, что окружало нас: темнота, разрываемая узкими лучами света, бьющего из дворцовых окон, внутренний дворик, жесткая каменная стена за моей спиной. Биение сердец.

Остались лишь наши энергии – тонкая, полупрозрачная серебристая сфера, внутри которой замер черный шторм.

– Давай, – одними губами шепнула я. – Сейчас можно. Я удержу.

И Паук отпустил контроль.

Взрыв был так силен, что на секунду мне показалось, что я не выдержу. Не удержу. Черная магия Эркьяни раздерет в клочья тонкую паутину белой магии Астерио, уничтожит нас, уничтожит город. Те бесконтрольные выплески энергии маленькой Дарианны, которые меня учили удерживать, показались лишь блеклой тенью разрушительной силы наследника Ниаретта. Но я не дрогнула.

Лицо Паука исказилось – страшно было представить, чего ему стоило впитать в себя остаточную энергию взрыва. А через мгновение его боль дошла до меня, проникла через сплетенные пальцы, через плотные перчатки, через столкнувшиеся энергии.

Откинув голову назад, я не смогла сдержать стона.

Рвано выдохнув, Паук уткнулся лицом в мою охваченную жестким ошейником шею. Губы его на мгновение коснулись тонкой полоски обнаженной кожи, видневшейся над воротом платья. Ласка – и пытка. Темная энергия вошла в мое тело с этим мимолетным контактом, наполняя, огнем растекаясь по венам…

Почувствовав это, Паук попытался отстраниться, но я не позволила – прижала его теснее, позволяя нашим энергиям смешиваться и гасить друг друга. Мы делили боль на двоих – и это было бесконечно правильно.

– Яни, – вновь выдохнул Паук, и все закончилось.

Голова кружилась. Сердце гулко стучало о ребра. Вернулось пение птиц и стрекот цикад, вода с тихим плеском разбивалась о мраморные ступени. Магия затихла внутри – моя и не моя одновременно. Меня переполняла странная легкость, словно смешение энергий, пусть и случившееся через боль, принесло с собой ощущение тихого счастья.

Главный дознаватель тяжело и жарко дышал мне в шею, и я чувствовала, как постепенно расслабляется его сведенное судорогой тело. Он все так же прижимал меня к стене, и губы его все еще касались моей обнаженной кожи. Это было… неправильно.