Макс - Джеймс Паттерсон

Значит, так: прошло немного времени, и я со всей моей стаей сижу за столиком и попиваю фанту.

Мама в больнице. Ее обследовали, выяснили, что у нее хроническое обезвоживание организма, отбиты внутренние органы, требуется капельница и так далее, и тому подобное — длинный список повреждений и необходимого лечения. Но при мысли, что мы ее оттуда вытащили и что она жива, на сердце становится тепло и светло.

К тому же вся стая вместе. Клык под столом держит меня за руку. Надж, Ангел и Игги едят уже по четвертому мороженому.

Газзи сползает со стула в отчаянии от неудачных попыток выдуть пузырь из слюней и соплей. Простите меня за физиологические подробности. Но если вы помните, я честно просила Ангела не рассказывать ему про пузыри крелпов. Выходит, она меня не послушалась.

— Макс! — Тотал с разбегу запрыгивает на стул рядом со мной. Он в экстазе лижет меня в лицо. Посидев в пузыре из слизи крелпов, я гораздо спокойнее реагирую на его телячьи нежности. — Я страшно без вас скучал! А вы просто герои. Особенно ты, Макс, и Ангел. Классно вы маму твою спасли. Мир бы не пережил утраты этой чудесной женщины. О-о-о, фанта!

Наливаю ему в миску фанты. Решив, что приличнее посасывать ее через соломинку, чем, сидя за столом, лакать из миски, он требует соломинку.

— Здесь столько всего без вас произошло! — Он счастливо виляет хвостом. — Мне сто-о-олько всего надо тебе рассказать!

Если Тотал считает, что у него без нас много чего случилось, что тогда говорить о наших приключениях.

Акела бежит к нашему столику и тащит за собой Джона и Бриджит. Она пару раз радостно тявкнула, и Тотал заторопился:

— Ну, мне пора. Труба зовет.

Он подмигнул мне и потрусил за Акелой.

— Макс! Макс! Макс! Макс! Макс! Ма-а-а-акс!!!!!

— Элла! — На сей раз ноги меня не подвели и мне удалось, не осрамившись, вскочить и побежать навстречу моей сестренке. Мы обхватили друг друга, стоим, раскачиваемся и хлопаем друг друга по спинам. В общем, делаем все те странные и нелепые движения, которые делают люди, когда обнимаются.

— Привет, Макс.

Останавливаю качания и похлопывания. Этот голос не узнать невозможно. Я его даже во сне узнаю. Отлипаю от Эллы.

— Здравствуй, Джеб.

— Где мама? — настойчиво спрашивает Элла.

— Пойдем, я тебя к ней отведу.

Не обращая на Джеба никакого внимания, я беру Эллу за руку и веду ее по коридору больницы. Останавливаюсь у двери маминой палаты, не удерживаюсь и заглядываю через стекло — еще раз убедиться, что она там и что с ней все в порядке. Элла и Джеб входят в палату, а я решаю остаться за дверью. Так я и знала, они уже обе плачут. Как только Джеб не понимает, что Элле надо дать побыть один на один с мамой?

Довольная, счастливая, в тепле и в сухой одежде, с чувством сравнительной безопасности направляюсь обратно в кафетерий. Краем глаза замечаю резкое движение чего-то темного. Вот оно что! Бриджит с напряженным лицом стремительно юркнула за поворот.

Знаю-знаю. Шпионить нехорошо. Это полное нарушение персональной свободы. Но мне по фигу. Незаметно иду за Бриджит и осторожно высовываю нос из-за угла.

Она вполголоса беседует с какими-то двумя мужиками в черных костюмах и, наседая на них, размахивает руками. Отступаю назад. Мужики в черных костюмах никогда большого доверия мне не вселяют.

О чем они разговаривают, мне не слышно, и я уже совсем было собралась развернуться и пойти назад. Но тут к ним подходит новый дядька и пожимает всем руки. Бриджит расплывается ему в широкой улыбке, а мужики с достоинством кивают головами.

Это мистер Чу.

Будь осторожна с мистером Чу, — бухает у меня в голове Голос. — И, кажется, с Бриджит тоже.

— Кажется? Ты, Голос, не с ума ли сошел? Лучше бы сказал: а с Бриджит — особенно.

Ветер треплет мне волосы, а солнце ласкает лицо и перья. Я пристроилась на теплом потоке воздуха и закрыла глаза — расслабилась и кайфую.

Клык летит прямо надо мной, и мы, слаженно взмахивая крыльями, держимся за руки — он опустил руку, а я подняла свою.

Под нами стая плещется в мелкой бухточке на берегу острова Оаху, и нам слышно, как ребята хохочут, прыгая в волнах с весело чирикающими дельфинами. Видно, Ангел заманила их поиграть.

— Хорошо, что мама и Элла снова дома и в безопасности. Как ты думаешь, где теперь Джеб?

Я до сих пор не знаю, на чьей стороне Джеб. То одно подумаю, то другое. Вечно он меня путает. Так я, наверное, никогда и не пойму, с кем он и кто он вообще такой.

— Слышала, Тотал задумал на Акеле жениться? — переводит Клык разговор на более приятную тему. — А тебя он вроде в подружки невесты позвал. То-то мы над твоими рюшечками на свадьбе посмеемся.

Плевать мне на его дурацкие подколки.

— У меня более интересная информация: Бриджит на пресс-конференции выступать собралась. Когда я ее с мистером Чу застукала, напрямую про него спросила. А она говорит, мол, на чистую воду его вывести хочет.

— Там видно будет, — равнодушно откликается Клык. Ему, к моему полному восторгу, похоже, совершенно безразлично, что там с Бриджит происходит. Едва заметная улыбка тронула его губы. — Кажется, мы наконец в одиночестве. На ближайшее время.

В ответ я мычу что-то нечленораздельное, а сердце у меня прыгает, как раскидайчик.

Очень-очень осторожно Клык снижается еще ближе ко мне. Я даже чувствую его дыхание, и по спине у меня бегут мурашки. Мы никогда еще не летали так близко друг к другу.

Внизу белокурая головка прыгает на волнах. Я так люблю смотреть на Ангела. Вижу ее счастливой и беззаботной — и все мои печали как рукой снимает.

— Скажи, она необыкновенная.

— Это точно.

Мы меняем руки, а то затекли сильно.

— Может быть, в ней и есть ключ к разгадке всего. Что бы это «все» ни было. Может, не напрасно она говорит, что дело в ней и в ее способности править миром?

— Макс! — Клык отпускает мою руку. — Сейчас, в данный конкретный момент, все дело в НАС.

Он рванул вперед, развернулся большим полукругом и оказался со мной лицом к лицу. Медленно взмываем вверх и почти вертикально устремляемся к солнцу.

Приладившись к взмахам моих крыльев, Клык прижимается ко мне и, поддерживая мне шею руками, целует меня в губы. Думаю, я попала в рай. Где же еще может быть так хорошо, радостно и спокойно. Закрываю глаза, забыв обо всем на свете, кроме чувства полета, теплого солнца, нежных губ Клыка и нераздельности с тем единственным существом, которому абсолютно доверяешь.

Оторвавшись наконец друг от друга, глянули вниз. Там, далеко-далеко, наша стая. Ангел оседлала дельфина, которому надо бы сказать, чтобы не слишком позволял ей вольничать. А то сядет ему на шею.