Я тебе объявляю войну - Лана Вейден

Под сообщением была ссылка на Инсту Бесединой. Фото из больницы — Ольга с моим женихом. Что всё это означает? Он что — еще там? Какого черта? Не мог оставить ее и уехать? Зачем он с ней сфотографировался? И кто и с какой целью прислал мне всё это?

В ярости я кинула телефон на кровать.

Нет, нет, так не пойдет, спокойно. Вдох-выдох и всё такое. Надо срочно прийти в себя, выпить чаю и обдумать происходящее. Я прошла на кухню, заварила чай, и тут же раздался звонок. Ага, Денис Сергеевич, позвонил всё-таки! Ну, сейчас ты у меня отгребешь!

— Слушаю, — буркнула я в трубку.

— Извини… ты так рано встала сегодня… я тебя не разбудил?

— Разбудил, — недовольно ответила я.

— Я просто хотел сказать, что уже дома. И…тут кое-что случилось, прости, я не…

— Вы сейчас о чем? — перебила я его. — И почему вы думаете, будто мне важно, дома вы или нет? Пожалуйста, запомните на будущее — мне это совсем не интересно. Как и то, с кем вы проводите свое свободное время.

— Вика… ты что сейчас такое говоришь?

— Вы плохо слышите? Надеюсь, нет. И я очень хочу спать, до свидания!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я нажала отбой и тут же выключила телефон. Теперь надо постараться заснуть. Но как? Через пару часов я снова включила телефон, — новых звонков и сообщений там не было. Ну и отлично, Денис Сергеевич! Ну и отлично!

Я не могу объяснить, почему я тогда так сильно разозлилась. И до сих пор не могу понять, почему с того дня мое поведение стало совсем невыносимым.

— Вика, ты какая-то странная сегодня. Надеюсь, не поссорилась с Морозовым из-за этой глупости? — именно с такой фразы начала разговор Мария, когда на следующий день мы пришли в кафе на обед.

— Ты о чём? — сначала я решила прикинуться дурочкой.

— Только не говори, что не видела фото в Инсте Бесединой.

— А ты почему видела? — я не выдержала и повысила голос. — Следишь за ней, что ли?

— Не слежу, мне Журавлева прислала. Совершенно очевидно — Беседина это сделала, чтоб подпортить тебе нервы. Жениха твоего она заполучить не может, вот и подстроила мелкую гадость. Ведет себя, как ребенок, которому не досталась игрушка.

— Да? — я решила больше не скрывать своих эмоций. — А он — зачем сфотографировался?

— О боже! Да она могла за секунду поднести телефон и сделать фото, не станет же он с ней из-за этого драться? Вика, неужели ты сердишься на него за это? Но, даже если и сердишься, умоляю, не устраивай истерик, не наломай дров!

Я промолчала, потому что успела их наломать.

Утром, уже на работе, Денис Сергеевич снова пытался со мной поговорить, но я довольно жестко пресекла эту попытку, заявив ему, что нам не о чем разговаривать.

— Вика, ты меня слышишь?

— Да.

— Запомни — стисни зубы, не веди себя, как дура. И вообще — будь с ним поласковей, а то вы совсем не похожи на жениха и невесту. Ты даже до сих пор говоришь ему «вы» — почему?

Я задумалась. Для меня обращение на «вы» было еще одним способом держать между нами дистанцию. Язык не поворачивался вслух обращаться иначе. Но Машке я этого сказать не могла.

— Не знаю. Привыкла.

— А ты отвыкай. И еще раз прошу — не выноси ему мозг, хорошо? Поверь, это может испортить любые, даже самые прекрасные отношения. Лучше бери пример с меня — знаешь, как мне было плохо, когда Андрей так со мной поступил? Намного хуже, чем тебе! Но я не устраивала ему сцен, и вот результат, — Машка послала воздушный поцелуй кому-то у меня за спиной. Я повернулась и увидела, что в кафе входит Андрей и улыбается моей подруге.

— А с режиссером ты разобралась? — настороженно поинтересовалась я, хотя в тот момент мне было совсем не до Машкиных проблем.

— Да. Сказала ему, что у нас ничего не выйдет. Только Андрею об этом знать пока необязательно, пускай еще поревнует, — ответила она.

— Коварная ты, Маша! И хитрая!

— Это — не коварство, а женский ум. И тебе тоже настоятельно советую быть поумнее, — вздохнула Мария.

Я понимала, что Маша совершенно права, но почему-то продолжила поступать так, как было поступать нельзя. В меня тогда словно бес вселился. Несколько дней подряд Денис Сергеевич всё еще пытался наладить со мной отношения, но, натыкаясь на непробиваемую стену холодного безразличия, в конце концов оставил свои попытки. После этого мы почти перестали общаться. Страшно вспомнить, но в то время наши отношения словно вернулись к периоду «холодной войны» — вместо того, чтобы становиться ближе, мы стали всё больше друг от друга отдаляться.

Через несколько недель я начала осознавать, что совершила большую ошибку, только почему-то уже не могла остановиться, подойти и сказать, что была неправа. Когда я оставалась наедине с собой, то раскаивалась и жалела о своем поведении, но стоило мне увидеть моего жениха, как из-за какого-то глупого упрямства я отворачивалась, презрительно поджимала губы и вообще — вела себя, как самая ужасная невеста в мире.

Конечно, долго это продолжаться не могло — когда-нибудь меня должна была ждать расплата. Гром грянул в самом конце апреля. Во время обеда ко мне подсела Журавлева и заявила:

— Ох, Викуль! С одной стороны — я тебе завидую, а с другой — сочувствую.

— Ты сейчас о чем?

— Ну как это? В деканате говорили, что Морозова на несколько месяцев пригласили в Лондон. Значит, до самой свадьбы расстанетесь. Но зато, я слышала, с нового учебного года он станет заведующим кафедрой. Наверное, круто будет работать под руководством мужа!

На последнюю фразу я внимания уже не обратила, ибо после первой меня словно чем-то тяжелым по голове ударили. Мой жених уезжает — и не когда-нибудь, а на днях, а я и не в курсе? Вот это да! Сначала я снова разозлилась на него. А потом — на себя. Ведь это я довела наши отношения до такой стадии, что он мне даже не сообщил об этом.

В тот день мой мир перевернулся полностью. Не помню, бывала ли я когда-нибудь в более удрученном состоянии духа. Что я наделала? Я просила его оставить меня в покое до свадьбы. Теперь он уезжает — покой мне в этом случае гарантирован, но почему же тогда мне так плохо?