Симпатичная москвичка желает познакомиться - Маша Царева

— У меня всего один вопрос. Можете не отвечать, если это принципиально. Но я обещаю не обращаться в милицию и вообще никому об этом не рассказывать, — только произнеся эти слова, я осознала, насколько глупо они прозвучали. Конечно, он ничего не расскажет, надо было заранее обдумать тактику.

— Ну! — капризно протянул он. Один-ноль, любопытство одержало победу над хамством.

— Что было в той пудренице? — помявшись, поинтересовалась я. — Ведь не пудра же «Шанель», верно?

— Издеваешься что ли? — хохотнул Петр.

— Нет. Просто мне кажется… Мне кажется, что я не все вам тогда передала, — лихорадочно сочиняла я, — просто я тут заглянула в сумку, с которой приехала… и увидела… Короче, там, кажется, немножко рассыпалось. Вот.

— Правда? — недоверчиво переспросил Петр. — Если так, то ты просто мой ангел-хранитель. Извини, что накричал на тебя, я просто сегодня немножко не в духе… Сашулечка моя лапулечка. Может быть, приедешь? Угощу тебя кофейком. У меня есть кексик.

Я подозрительно нахмурилась — с чего он вдруг стал таким добрым, как мультипликационная Баба Яга, приманивающая наивных детей конфетками.

— Ты уж прости, сам я приехать не смогу… Зато угощу тебя в качестве компенсации.

— Я на диете, — брякнула я, — что ж, может быть, и правда лучше нам встретиться лично…

— Ах, какая остроумная девушка, — он залился наигранным, но довольно бодрым смехом, — ты же понимаешь, что я имею в виду не кексик. А коксик, прости за каламбур. Ха-ха, как смешно звучит — кексик и коксик. Так когда ты сможешь меня навестить? Не пожалеешь, ведь кокаин, который ты привезла, оказался первосортным!

* * *

Иногда собственная безалаберность идет мне на пользу. Будь я аккуратисткой, так непременно навела бы порядок в сумочке, с которой ездила в Венецию. Выбросила бы все лишнее, а остальное педантично разложила бы по кармашкам и отделениям. Но нет — с момента моего возвращения прошло почти две недели, а в сумке по-прежнему царил вопиющий бардак. Зато среди истрепанных путеводителей, визитных карточек ресторанов, использованных салфеток для лица, подобранных на морском берегу красивых камешков и прочей сентиментальной чепухи мне удалось отыскать спичечный коробок, на котором был записан телефон Валюши, моей соседке по авиакреслу.

Валюша долго не могла вспомнить, кто же с ней говорит. А когда вспомнила, вместо того, чтобы вежливо поприветствовать меня, вскрикнула «Ой!» и бросила трубку. Сначала я списала эту странность на телефонные помехи. Но и в следующее раз мое приветливое «Алло» было прервано канонадой коротких гудков. Пришлось мне, дозвонившись до нее еще раз, скороговоркой высказать свою проблему:

— Тольконебросайтрубкуэтооченьважно! — прокричала я.

Прогресс — на том конце провода послышалось напряженное сопение.

— Валя, я попала в беду, и только вы можете мне помочь, — облегченно вздохнула я.

— Вот еще, — немного напряглась Валюша, — попали в беду, так вам и надо. А я здесь вообще ни при чем. И прошу больше по этому номеру не названивать.

Я поняла, что мое ликование было преждевременным, и непонятно что втемяшившая в свою голову Валя сейчас снова бросит трубку.

— Мой любимый, тот, о котором я рассказывала в самолете, втянул меня в историю с контрабандой! Поэтому мне просто нужно знать…

— Да ладно вам, — неожиданно грубым голосом перебила меня Валюша, — меня вот что-то никто в историю с контрабандой не втягивал. Потому что нормального человека втянуть в такое невозможно. А на вашем месте… На вашем месте мне было бы просто стыдно звонить приличным людям! Я вообще могу заявить о вас в милицию!

— Я тоже, — обрадовалась я, — Валя, я тоже хочу заявить в милицию. Правда боюсь, что ею здесь не отделаться, потребуется вмешательство Интерпола. Мы должны его арестовать.

— Кого? — опешила Валюша.

— Моего бывшего, — как можно более весомо, по слогам, произнесла я, — я только что узнала, что он… — я никак не могла подобрать правильное слово, потому что определение «преступник» казалось мне каким-то чересчур уж инфантильным, — … что он втянул меня в криминальную историю.

— И что вы хотите от меня? — ее голос сорвался на хрип. Бедная Валюша нервничала.

— В самолете я давала вам почитать журналы. И вот теперь мне надо узнать, что там было? Может быть, вы нашли что-то между страничками. Я же заметила, что вы сыпанули от меня, как от прокаженной, стоило нам приземлиться. И тогда я списала это на тараканов в вашей голове. Но теперь понимаю, что это вовсе не вы странная, а…

И тут Валюшу прорвало, как сломанную канализацию:

— И вы еще смеете говорить, что я странная! — взревела она. — Может быть, я и странная, а вы зато извращенка! Да как вы могли подсунуть мне такое! Или вас возбуждает реакция окружающих?!

От нехорошего предчувствия у меня даже потемнело в глазах. Нет, я не села — я рухнула на диван.

— Валя, что там было? Что было в тех журналах?

— Порнушка там была, вот что! — голос из репертуара скандальной торговки семечками уступил место истошному визгу. — Детская порнография!! Я потом неделю уснуть не могла, так переживала. Мне бы дать волю, поубивала бы вас всех!

— Детская порнография, — эхом простонала я, — понятно… Спасибо за посильную помощь.

Но Валюша уже меня не слушала. Все-таки у нее сдали нервы. В качестве собеседника мне были навязаны равнодушные телефонные гудки.

* * *

Когда моя соседка Верунчик зла на весь мир, к ней лучше не подходить ближе, чем на несколько метров — в противном случае решительного смельчака может попросту убить током.

В очередной раз я встретила ее в подъезде, когда бежала сломя голову на работу, чтобы поделиться со Степашкиным своим открытием. Мое настроение было приподнятым, что по утрам со мной случается крайне редко. Еще бы — ведь впереди маячила перспектива раскрутить настоящее журналистское расследование! Да иные мои коллеги полжизни такой возможности ждут. А мне вкусная тема, можно сказать, сама приплыла в руки.

Ну и наплевать, что мужчина, которого я полюбила, оказался преступником, хладнокровно втянувшим меня в криминальную авантюру. Зато я могу разоблачить его на страницах газеты и получить за это международную репортерскую премию. Ох, я поднимусь на сцену, и на мне будет новое вечернее платье, желательно длинное, с пышной газовой юбкой, а мои накрашенные профессиональным визажистом (ха-ха — можно дать подработать Петру!) губы будут скорбно сжаты.

«Да, мне было и правда очень сложно, — мудро улыбнувшись, скажу я, — но я справилась. Я всегда знала, что все проходит, в том числе и боль. Мне так хотелось поскорее забыть эту историю. Но я нашла в себе силы, чтобы рассказать все людям. Может быть, кому-то мой опыт покажется полезным, а кого-то он просто развлечет… Знаете, есть в жизни такие моменты, когда нужно собрать волю в кулак».