Омега - Джек Макдевит

Уитлок был высок, с морщинистым лицом (одним из тех лиц, в которых ощущалась сама жизнь), седой и излучал достоинство. Омолаживающие технологии появились слишком поздно, чтобы чем-то значительно ему помочь, но он, казалось, не обращает на это внимания. Он говорил Джули, что прожил жизнь так, как хотел, и ни о чем не сожалеет. (Было ясно, что это неправда, но это было смело.) Он попал на борт, потому что нравился Хатч, впрочем как и его труды. Несомненно, ей пришлось выдержать бой из-за его участия. В глазах многих Уит не был серьезным ученым и, следовательно, не имел равных прав с теми, кто хотел заполучить последнее место в составе экспедиции. Джули слышала, что Хатчинс влетело за то, что она отдала это место ему.

Уитлок спросил Джули, сможет ли он воспользоваться светоотклонителем, когда они прилетят на Лукаут – ему хотелось спуститься на поверхность и посмотреть на гумпов. Он даже примкнул к лингвистам с «Аль-Джахани», пытаясь освоить язык гумпов, но, как сам признавался, обучение шло не очень удачно. «Слишком я стар», – заявил Уит.

Он оказался милейшим человеком. Он не проявлял ни малейшего высокомерия (чего Джули ожидала, с тех пор, как впервые увидела его имя в списке). Он уже вел заметки, не о том, что происходило на «Хоксбилле», но о собственной реакции на известие, что где-то разумным существам грозит опасность. По просьбе Джули он показал ей некоторые из своих заметок и даже приобрел привычку спрашивать ее мнение. Она сомневалась, что ему действительно так необходим ее редакторский вклад, но это было мило, и она быстро поняла: Уиту хочется услышать от нее, что она думает на самом деле. «От того, что ты погладишь меня по голове и объявишь труд удачным, мне ни тепло ни холодно, – говорил он. – Мне необходимо знать твое настоящее мнение, имеет ли это смысл. Если я вдруг окажусь в дураках, то лучше пусть этот факт останется в стенах корабля, а не разнесется по всему миру».

У него была привычка отзываться о людях как об умных обезьянах. «В большинстве своем они славные, – сказал он Джули как-то вечером в кают-компании, когда они рассуждали о том, что вся человеческая история – не что иное, как кровавое месиво. – Но главный их недостаток – то, что они невероятно легко поддаются программированию. Возьмитесь за них в относительно раннем возрасте, скажем, в пять или шесть лет, и вам удастся заставить их поверить во что угодно. Но это не все. Как только вы это сделаете, большинство из них начнет драться не на жизнь, а на смерть за свои иллюзии. Вот откуда взялись фашисты, расисты, гомофобы и фанатики всех мастей».

Задача Мардж состояла в том, чтобы, когда облако в известное время подойдет к перешейку, найти способ укрыть города. Она должна была добиться этого, сгенерировав дождевые облака. Поскольку снежный буран защитил город на Лунном Свете, не было оснований считать, что грозовые тучи не подействуют таким же образом и на Лукауте.

Если удастся прогнать облако, ее работа станет ненужной. Мардж была из тех редких людей, кто заботится в первую очередь об общем успехе и не особо волнуется, кому будет принадлежать заслуга. В данном случае, однако, она не могла скрыть, что жаждет увидеть сгенерированные облака в действии.

Мардж признавала, что получила место в экспедиции не благодаря своей безупречной репутации в своей отрасли, но из-за знакомства с Хатчинс. Мардж работала над несколькими проектами Академии, но никогда раньше не была на сверхсветовике. Она даже не любила летать.

– Перелет на станцию, – созналась она Джули, – был самым ужасным переживанием в моей жизни.

Джули не знала, верить ей или нет, потому что эту женщину сложно было представить напуганной.

– У нас есть большое преимущество, – сказала Мардж. – От нас никто не ждет, что мы провернем всю работу.

– Хатч ждет, – возразила Джули.

Мардж так не считала.

– Хатч артистка. Она знает, что Лунный Свет может оказаться случайностью. Она видела облака в действии, и сомневаюсь, что она думает, будто их можно чем-то отвлечь.

– Тогда зачем послали нас?

– Хочешь знать правду? – спросил Уит.

– Будьте так добры.

– Политики хотят иметь возможность заявить, что они предприняли серьезные усилия. Если мы ничего не сделаем и множество гумпов погибнет, а так скорее всего и будет, общественность начнет искать виноватого.

Высказывание Уита создало мрачную атмосферу, ведь обычно он был неисправимым оптимистом.

Мардж спросила, почему он считает, что отвлекающий маневр не сработает.

– Потому что кто-то уже пробовал применить его. Мы точно не знаем кто, хотя подозреваем, что это были Создатели Монументов. Кто-то пытался однажды спасти Куракуа, построив поддельный полный прямых углов город на ее луне. А ноки запустили на орбиту четыре спутника кубической формы, каждый по два километра шириной. И все равно досталось обеим планетам.

– Это существенный аргумент, – сказала Мардж.

– Может, они чересчур долго ждали, – проговорила Джули.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Уит.

– В обоих случаях приманка была слишком близко к мишени. К тому времени, как облако замечало ее, оно уже захватывало цель. Множество городов на каждой из планет.

Уит обдумал это.

– Уверен, что ты права, – заявил он. – Но мы тоже появимся в последнюю минуту. Не похоже, что у нас будет в запасе год.

«Все пропало», – подумала она. Должно быть, он заметил ее разочарование и улыбнулся.

– Но не сдавайся, Джули. Мне кажется, дождевые установки помогут.

Уит хотел взглянуть на установки для создания облаков, поэтому утром Джули отвела всех в грузовой отсек, для чего пришлось воспользоваться защитными костюмами: там был вакуум.

Отсек напоминал огромный склад. Мардж и Уит не бывали нигде за пределами палубы «А», единственной зоны, где работали системы жизнеобеспечения. Поэтому им легко было забыть и не вспоминать, как огромен «Хоксбилл», пока они не посмотрели с носа корабля на корму вдоль ангара, где стояли четыре посадочных модуля, грузовой транспорт AV3 и старинный вертолет. Дождевые установки были прикреплены к корпусу. Джули провела гостей в воздушный шлюз и открыла двери, чтобы им было видно. Установки походили на большие катушки.

– Вообще-то это дымовые трубы, – сказала Мардж. – Если их развернуть, они будут длиной в три километра. Каждая.

– Какие огромные.

– Мы сделали их предельно большими.

Из заметок Эвери Уитлока

Одно из прискорбных побочных действий официальной религии – ее стремление убедить нас, что мы от рождения носим в себе зло. Этакие бракованные изделия.

Я видел волонтеров, которые работают с детьми, пережившими несчастные случаи; видел сыновей и дочерей, посвящающих все свое время заботе о престарелых родителях. Можно найти тысячи историй о людях, отдавших жизнь за своих детей, за друзей, а иногда – за совершенно незнакомых людей. Мы спешим на пляж, чтобы попытаться столкнуть в океан выбросившегося на берег кита.