Пойма - Джо Р. Лансдейл

— Не знаю, Гарри. Но, должно быть, что-то такое, о чём нам неплохо бы знать.

— Мы, наверно, полезли куда не следует, бабушка.

— Здесь ты прав. И мне это удивительно. Не хотела я обижать её чувства. Сдаётся мне, за воспитанием Рыжего она в него крепко вложилась. И зная, каким он стал…

— Он же ей поесть приносит.

— Он о ней печётся, Гарри, только это не значит, будто он видит в ней полноценную личность. Люди вон и мулов кормят и поят, это же не значит, что им ценно ихнее звериное мнение.

— Так у них его и нету, мнения-то.

— Да, но у людей-то оно есть! Вот что я тебе скажу. Давай-ка отложим пока всю эту историю с мисс Мэгги в сторонку да посмотрим, чего мы знаем наверняка. Если я чего не так поняла, или ты смотришь на это по-другому, тогда ты меня прерви. Значит, так: убийца связывает жертв. Порой весьма причудливым образом. Он уже убил трёх женщин, о которых мы знаем, может, и четырёх. Так или не так?

— Да, мэм, по-моему, так.

— И они все цветные. Кроме одной. И всех утопили в реке или нашли у реки.

— Кроме той, которую принесло смерчем, но она тоже, видимо, из реки. Ураган там прошёл, так что звучит разумно.

— Тот негритянский врач, о котором ты мне рассказывал…

— Доктор Тинн.

— Вот, доктор Тинн считает, что тот, кто убивает этих женщин, потом возвращается и забавляется с их телами… Не слишком ли я далеко хватила?

— Ничего.

— Вопрос в том — зачем оно ему?

— У убийцы не все дома?

— Сдаётся мне, что-то в этом роде, Гарри. Но если бы имелись какие-нибудь догадки, зачем ему это нужно, можно было бы подогнать к определённому человеку. Само собой, может и не быть тут никакой причины. Но я из тех, кто думает, что чуть ли не у всего на свете хоть какая-нибудь причина да есть. Даже сумасшедшие ничего просто так не делают. Может, нам и кажется, что в их действиях никакой логики нет, но какой-то резон непременно имеется. Если только ты не настолько чокнутый, что не знаешь, кто ты есть и какой сегодня день. Но этот-то — он тут, поблизости, среди нас и кажется нормальным. Что-то, значит, его побуждает, или так переплетается что-то в мозгах, что кажется, будто всё логично. А ещё ему, наверно, просто никак не удержаться. Он, может, даже и не хочет, само получается. Ещё можно заключить, что этот человек любит реку или может легко до неё добраться. Хорошо знает пойму и умеет заманивать туда женщин. И ясно, что этот кто-то многое в жизни повидал.

— Моуз таким и был, — сказал я.

— Каким таким?

— Жил у реки и любил реку.

— Что верно, то верно.

— А ещё, не случилось ни одного убийства с тех пор, как его повесили.

Бабушка кивнула:

— Но мы-то с тобой ведь не думаем, будто это был Моуз?

— Нет, мэм, ни в коем разе. А было бы легче, если бы он.

— В каком-то роде. Опять же, поэтому-то, видать, папе твоему и делается всё хуже и хуже. Он, понятно, не хотел бы, чтобы ещё кого-нибудь убили, но хочешь не хочешь, а задашься вопросом: всё ведь прекратилось, так, может, это и правда Моуз? Неужто он защищал виноватого? А если не Моуз, тогда кто? Если бы он поймал настоящего преступника, ничего бы такого со стариком не случилось.

— По-моему, когда папа на приёме в честь Хеллоуина проговорился ненароком, что кого-то арестовал, тогда-то он и запустил всю эту цепочку. Вот поэтому-то он и чувствует себя таким виноватым.

— Ага, но ведь не сказал же, кого арестовал и где держит, правильно?

— Да, мэм.

— А потом или мистер Смут, или мальчишка, который помог приковывать Моуза, или оба — могли же они проболтаться? Вот, видать, и проболтались. Это и объясняет, как все узнали, что Моуз под подозрением и где он находится. Об этом и думать-то нечего, и так всё ясно. Целенаправленно или же по глупости, а не удержали они язык за зубами. Следующая деталь — кто-то приезжает и оставляет предупреждение, что Моуза, мол, собрались повесить. Кто бы это мог быть?

Я покачал головой.

Она продолжала:

— Могло быть так, что кто-то об этом прослышал, да и захотел спасти старика. Теперь это очевидно, разве не так?

— Да, мэм.

— А если, скажем, это и был убийца — знал ведь, что Моуз не виноват, вот и решил спасти беднягу?

— Но зачем бы убийце его спасать? — возразил я. — Казалось бы, этого-то ему и надо, чтобы обвинили кого-нибудь другого.

— Так, может, убийца просто не в силах удержаться. Им двигает что-нибудь другое. И не хочется, чтобы обвинение пало на невиновного… А вот этот Грун. Не он ли предупредил папу?

— Может, и он.

— Видать, услышал, что затевается, да и захотел вытащить Моуза и Джейкоба. Может, не хотел видеть, как безвинный гибнет за то, чего, как сам он знает, тот не делал.

— Потому что это сделал он?

— Этого я не утверждаю, только строю предположения.

— Да, но — мистер Грун?!

— Опять же, всего лишь предположение. Читывала я кое-какие детективные романы, и если что-то из них и вынесла, так это, что каждый человек — подозреваемый. Кроме нас с тобой, Том, мамы и папы, конечно. Подумай об этом. Что такой человек, как Грун, окажется членом Клана, ты ведь тоже не ожидал, а?

— Нет.

— И вот ещё что. Грун. Разве это не еврейская фамилия?

— Не знаю.

— У себя, на западе Техаса, знавала я некоторых Грунов, так они, насколько мне известно, были евреями. Фамилия звучит как немецкая, только вот ничего подобного. Еврейская это фамилия. Сдаётся мне, тот Грун, о котором ты говоришь, может быть, и немец, но те, кого я знавала, те были вовсе не немцы. Евреи, чтящие Моисеев закон… Если этот тутошний Грун окажется евреем, какая же это будет ирония!

— Ирония?

— Вроде как противоречие самому себе. Вот что это значит. Видишь ли, евреев в Клане тоже не шибко-то жалуют. Но этот у них так давно, что его уже и за еврея-то не считают. В церковь ходит, поди.

— Он баптист, как мама, — сказал я.

— Говоришь, после того, как оставили записку, ты видел машину с разбитой фарой?

— Да, мэм.

Какое-то время мы ехали в тишине, потом бабушка сказала:

— Сейчас, только вот разверну этот драндулет.

Мы подъехали к лавке Груна. На заднем дворе, под громадным пеканом, стоял его припаркованный чёрный «форд». Бабушка сбавила обороты и остановилась позали него. Наклонилась вплотную к ветровому стеклу и внимательно сощурилась.

— Обе фары целые, — сообщила она. — Что ж, может, и починил. Долго ли умеючи? Я и сама как-то фару меняла. Где бы он тут мог достать запчасти для фары, Гарри?