Неуловимая Констанция Данлап - Артур Рив

— Верно. Он курьер из разветвленной организации, которая, по слухам, продает наркотики, несмотря на новый закон.

— И где же он достает это снадобье? — спросила Констанция.

Официант пожал плечами:

— Кто знает… Я-то точно не знаю. Но он все-таки достает — несмотря на закон — и торгует им вразнос. Наркотик он разбавляет какой-то белой штукой и продает по баснословной цене. За унцию такого товара, должно быть, накручивают стоимость в пять или шесть раз больше первоначальной. Держу пари, начальство парня зарабатывает огромные деньги на этом незаконном бизнесе.

В словах официанта слышалось не праведное негодование, а скорее неприкрытая зависть.

Констанция задумалась над полученной информацией. Откуда берется «снежок»? Что за «разветвленная организация»?

Бубенец, похоже, распродал весь принесенный товар. Сбыв последний пакетик, он медленно встал и, шаркая, вышел вон. Констанция знала, что Адель придет еще не скоро, поэтому решила последовать за ним. Она тихо выскользнула из оконной ниши, смешалась с веселящейся публикой и сумела исчезнуть, не попавшись на глаза Драммонду. Констанция чувствовала, что лучше всеми силами избегать детектива — особенно сейчас, когда она начала собственное расследование.

Она прошла за шаркающим типом примерно полквартала. Он перешел через дорогу, повернул в сторону центра, свернул еще раз и, не успела Констанция и глазом моргнуть, исчез в аптеке. Она даже не сразу поняла, что парень вошел в знакомую ей аптеку Мюллера.

Что все это значит? Неужели начальник Бубенца — аптекарь Мюллер? Констанция вдруг вспомнила, что случилось с ней нынче днем. Мюллер всучил ей то же снадобье, которое продавал Бубенец? Чем больше она об этом думала, тем больше укреплялась в подозрении, что те порошки и вправду были наркотиком.

Она медленно вернулась в «Майфаер», но, прежде чем войти, осторожно заглянула в зал. Драммонд уже исчез. Адели еще не было, и Констанция заняла место за столиком, чтобы дождаться подругу.

Примерно полтора часа спустя она услышала на улице неистовый визг тормозов, встала и выглянула в окно. Насколько можно было разглядеть в сгустившихся сумерках, приехал доктор Прайс. Из его автомобиля вышла Адель, Прайс помахал ей и уехал. Все, что смогла расслышать Констанция, это брошенное доктором на прощание:

— Нет, нынче вечером я вряд ли смогу!

Едва войдя в «Майфаер», Адель заметила Констанцию и уселась с ней рядом. Но танцовщица была настолько популярной, что ее появление никогда не оставалось незамеченным. Вот и сейчас к ней подошли те две девушки, покупавшие порошок у Бубенца.

— Сегодня приходил твой друг, — заметила одна из них.

— Кто? — улыбнулась Адель.

— Тот, кто так восхищался твоим танцем и хотел брать у тебя уроки.

— Вы имеете в виду молодого парня, который что-то здесь продавал? — с деланой небрежностью спросила Констанция.

— О нет, — отмахнулась девушка. — Я говорю не о Бубенце.

Констанции тут же вспомнился Драммонд.

— А-а, значит, тот, другой, — протянула она. — Коренастый пронырливый мужчина.

— Да. А что, вы знакомы?

— Я с ним где-то встречалась, — уклончиво ответила Констанция. — Только не могу припомнить где.

Только сейчас ей удалось как следует разглядеть Адель. В ярком свете было видно, что ее подруга снова выглядит измученной и осунувшейся.

Подошедший официант деликатно намекнул танцовщице:

— Следующей выступаете вы.

— Извините, я на минутку, — быстро сказала Адель. — Мне нужно привести себя в порядок. Нет, — добавила она, обращаясь к Констанции, — не ходи со мной.

Она вернулась из гардеробной совершенно другим человеком и станцевала дикий танец, который уже некоторое время наигрывал небольшой оркестр. То был вибрирующий бунт вихря и ритма. Никогда прежде Констанция не видела, чтобы Адель выступала так самозабвенно. Исполняя запутанные па недавно завезенного в Америку танца, она заворожила даже пресытившихся посетителей кабаре. Когда прозвучал последний аккорд, Адель села, раскрасневшаяся и возбужденная, все обедающие зааплодировали, а некоторые одобрительно закричали. Такое выступление было событием даже для обители наслаждений «Майфаера».

Констанция не присоединилась к аплодисментам. Она наконец-то все поняла. Адель тоже пристрастилась к наркотикам!

При мысли об этом у Констанции больно заныло сердце. Она знала, что наркоманы всегда пытаются где-нибудь уединиться на несколько минут, чтобы вдохнуть свое любимое зелье. Она и раньше слышала о любителях кокаина, которые кладут немного смертельного порошка на тыльную часть руки, а после быстро его вдыхают. Адель была такой наркоманкой. Это не Адель сейчас танцевала, это танцевал наркотик.

Констанция решила с ней поговорить, но не знала, как приступить к щекотливому делу.

— Помнишь, твои знакомые упоминали, что тебя искал один человек? — спросила она.

— Да, и что? — почти вызывающе отозвалась Адель.

— Я ведь и вправду его знаю, — призналась Констанция. — Он детектив.

При слове «детектив» Адель замерла и повернулась к подруге.

— Да ну? — быстро спросила она. — Значит, вот почему доктор Прайс…

Она сумела сдержаться и не закончила фразу.

Вскоре пришла пора уходить, и Констанция вызвалась проводить Адель до дома.

По дороге танцовщица почти все время молчала, и Констанция видела, что она опять чувствует себя очень плохо. Едва очутившись в своей небольшой квартирке, Адель прижала к себе сумочку и хотела выйти из комнаты. Констанция ее остановила.

— Почему бы тебе не бросить свою пагубную привычку? — спросила она серьезно. — Разве ты сама этого не хочешь?

Мгновение Адель сердито смотрела на подругу; потом ее истинной натуре удалось одержать верх.

— Хочу, — пробормотала она.

— Тогда почему не бросаешь? — умоляюще спросила Констанция.

— Нет сил. Ты не понимаешь, какое это неописуемое наслаждение. В такие мгновения мне кажется, что я способна на великие дела. Вскоре эффект проходит, но, пока он длится, я могу петь, танцевать, делать что угодно… а потом… каждая частица моего тела начинает умолять о том, чтобы принять новую дозу.

Больше не было необходимости таиться от Констанции. Адель взяла щепотку порошка, положила на тыльную часть руки и быстро вдохнула. Изменения в ней были почти магическими. Из трясущейся жалкой девушки она стала уверенной в себе неврастеничкой.

— А мне плевать! — неискренне рассмеялась она. — Да, я знаю, что ты собираешься сказать. Что я буду охотиться за кокаиновыми жучками, воображая, что они бегают у меня под кожей. Что я буду думать, будто во мне ползают червяки. Может, даже буду видеть, как маленькие твари меня кусают.