Таматарха. В кольце врагов - Даниил Калинин

– БЕ-Э-ЭЙ!!!

Практически не сбавив хода, наша колонна снесла куманов едва ли не у половины стоящих в голове повозок. Впереди нас степняки разворачивают лошадей, в панике удаляясь от ряда телег. Те же, кто уже прорвался за их линию, оказываются зажаты меж двух закованных в броню ратей. Я еще и в схватку не успел вступить, как мы переломили ход боя!

Но спустя всего несколько минут радость гаснет, сменившись беспокойством – панцирные всадники половцев, спасавшиеся едва ли не бегством, остановились метрах в ста пятидесяти и развернули лошадей. Сзади их встали многочисленные легкие лучники – и вот конная масса врага начинает движение, ускоряясь с каждой секундой.

Они хотят протаранить нас по всей длине колонны дружинников, уже завязших в схватке!

– Княже, нужно ударить навстречу!

Ростислав, уже заметивший опасность, лишь кивнул в ответ, после чего призывно затрубил в рог, посылая коня вперед. Ближние к врагу всадники стали оборачиваться и, заметив опасность, также развернули жеребцов, выстраивая линию. Еще один рев княжеского рога – и сотни четыре витязей Тмутаракани срываются с места в галоп, ведомые в бой их лидером. А подле него неотступно нахожусь и я – похоже, сейчас схватки мне точно не избежать!

Лис едва не летит вперед, сухая трава под его копытами сливается в глазах в единое желтое полотно. Продев темляк булавы на левое запястье, я выхватил из ножен верный харалужный клинок – им сейчас «трудиться» будет сподручнее!

Строй атакующих навстречу русских дружинников получился не слишком глубоким, и Ростислав оказывается уже во втором ряду скачущих всадников. Внутренне холодея, я наподдал жеребцу пятками по бокам, вырываясь вперед и загораживая собой побратима. До врага остаются считаные метры – а до сшибки лишь доли секунд…

Летящий навстречу половец также облачен в пластинчатую броню и также защищен шлемом с личиной. Брат-близнец, не иначе! Скорость его кажется дикой, а сверкающее на солнце копейное острие приближается неотвратимо, суля скорую, болезненную смерть. Я отвожу меч к щиту, подняв рукоять на уровень лица, – и одновременно натягиваю левый повод, посылая Лиса чуть в сторону.

Время перед сшибкой будто замедляется, а все звуки пропадают, словно здесь и сейчас есть только мы с куманом.

В следующий миг я с силой рублю по древку вражеского копья, сбивая смертоносный узкий наконечник в сторону. Мне едва хватило мужества дождаться, когда оно приблизится на расстояние удара и в то же время еще не дотянется до моего тела!

Скорость галопа наших скакунов такова, что половец уже не успевает свернуть в сторону и отклониться от атаки. Тем не менее латный всадник сумел закрыться щитом – но это не спасет его от удара по шее! Поравнявшись с куманом, я чуть привстал на стременах и рубанул со спины под шлем проскакавшего вперед врага. Кольчужная бармица не остановила харалуга, клинок с легкостью рассек и ее, и человеческую плоть, отделяя голову от тела.

– Бей!!!

Следующий противник пытается атаковать саблей справа. Вражескую сталь с привычным хрустом разрубает новгородский меч – и вновь секущий удар под основание шеи обрывает жизнь половца. Еще один куман схватился слева с кем-то из дружинников Ростислава. Он вряд ли даже успел заметить сверкнувшую на солнце полоску стали, пролетевшую выше щита и лишившую его верхней части черепа…

А еще через секунду меня сотряс тяжелейший удар копья, пришедшийся на дерево защиты чуть выше умбона. Древко сломалось, но разогнавшийся жеребец половца врезался в бок Лису, опрокинув нас обоих наземь. Каким-то чудом я успел вырвать правую ногу из стремени и упасть чуть в стороне от коня.

Верный скакун первым вскочил на ноги, дико и, как кажется, испуганно заржав. В любом случае Лис на несколько мгновений закрыл меня от противника, и я успел подняться на ноги, с трудом вдохнув после жесткого падения. Меч крепко сжат обеими руками – поднять щит времени уже нет, а булава и вовсе отлетела куда-то в сторону… Враг послал коня на меня, воздев над головой саблю, но с шагом вперед я жестко рублю переднюю ногу животного, отсекая ее у сустава. Покалеченная лошадь падает с диким визгом, всадник едва успевает выскочить из седла, но также оказывается на земле. Он еще успевает выпрямиться – но тут харалужный клинок буквально сносит его голову, разрубив незащищенную шею.

А в следующий миг я сам едва успеваю сбить мечом древко нацеленного мне в грудь копья…

В жестокой, напряженной схватке медленно, но верно берут верх половцы, едва ли не втрое превосходящие нас числом. И хотя их удар тмутараканцы погасили контратакой, сейчас нас уверенно теснят к телегам, что в целом не так и плохо. Если бы не тот факт, что с правого фланга княжескую дружину степняки обошли и проникают нам в тыл, отрезая от сражающихся сзади.

Мне снова удалось забраться в седло, и более я старался не вырываться вперед – впрочем, вокруг князя и его стяга и так кипит настоящая сеча: куманы упрямо пытаются захватить штандарт с ликом Спасителя.

Приняв на щит очередной удар сабли, я отвечаю уколом меча и, выкроив мгновение, отчаянно кричу бешено рубящемуся у хоругви Ростиславу:

– Уходить надо, княже, уходить!

Побратим, с яростным ревом обрушивший на очередного врага харалужный клинок, разрубив как подставленную саблю, так и шею кумана, натужно воскликнул в ответ:

– Нельзя! Наши дрогнут!

– Дрогнут, если ляжем здесь вместе!

Всего на мгновение мне удается отвлечься, обернуться назад. Но от увиденного сердце забилось чаще:

– Княже, Артар сзади потеснил половцев! Быстрее скачи к нему!

Ударом пяток о бока Лиса я посылаю жеребца вперед, заградив путь половцев к побратиму. Ростислав, колебавшийся всего мгновение, развернул коня, увлекая за собой лишь знаменосца – менее десятка уцелевших телохранителей отчаянно бьются, из последних сил сдерживая напор врага.

Меня атаковал закованный в броню крупный всадник, лихо орудующий булавой, и тут же сзади налетел еще один противник – легкий степняк с одной лишь саблей наперевес.

Сокрушительный удар булавы я принял на щит, тут же треснувший под увесистым стальным навершием, а вот от атаки быстрого клинка закрыться уже не успел. Верхняя треть куманской сабли, рубанувшей наискосок, обрушилась на прочную стальную личину шлема в тот самый миг, когда я развернул голову к второму противнику.

Острая боль пронзила подбородок, я почувствовал во рту металлический привкус крови, а в голове словно что-то взорвалось. Дико взревев, я яростно рубанул вдогонку проскочившему вбок куману – и харалужное острие пробороздило незащищенную спину от плеча до поясницы. Визгливо вскрикнул половец, прогнувшись назад и заваливаясь на круп коня.

Удар!!!

В глазах потемнело, и тут же в них вспыхнули звезды. Стальное навершие булавы сшибло с меня шлем и вскользь зацепило верх головы. Боль дикая…

Могучий всадник замахнулся для добивающей атаки, без вариантов завершившейся бы моим лопнувшим, как спелый арбуз, черепом. Но противник раскрылся слишком сильно – и из последних сил я уколол мечом снизу вверх, вложив в это движение все отчаяние и жажду жизни! Острие клинка легко вошло под незащищенный подбородок.