Светлой по Тёмному - Купава Огинская

– Ничего, – поддакнула я, не до конца веря в такую удачу.

Из лазарета темному пришлось выводить меня силой, самостоятельно передвигаться я была не в состоянии.

– Поверить не могу, что так легко все получилось.

Ристана мое удивление позабавило. Конечно, это ведь не ему пришлось две ночи слушать переклинившего Нэя, и два дня по всей академии искать предмет его нежных чувств.

Вечером брата я ждала с нетерпением. Просто очень хотела рассказать об удачном завершении миссии и выспаться.

Чего я точно не ожидала, так это того, что буду при включенном свете, на пару с Нэем, продумывать подробный план грядущего свидания.

– Какой же сегодня замечательный вечер, – с придыханием прошептала я, любуясь разыгравшейся за окном метелью, – какой прекрасный был день.

За моей спиной несогласно хмыкнули. С самого утра, сошедшая с ума погода, впав в истерику, топила снежные сугробы, подняв температуру до плюсовой отметки, а два часа назад, сразу с заходом солнца, она резко снизилась, лужи из маленьких самобытных озер, почти морей, превратились в замороженный каток, и разыгралась настоящая метель.

Лия не считала это замечательным, она мучилась от разыгравшейся мигрени и старалась даже не смотреть в сторону окна.

На столе, дожидаясь своего часа, настаивался заваренный легкой Сеньиной рукой, расслабляющий отвар, без которого моя метеочувствительная соседка не могла уснуть.

У меня ничего не болела, не чувствительная к перепадам погоды, я просто радовалась первой за последнее время, спокойной ночи.

Нэй отбыл на свидание, кропотливо планировавшееся целую ночь, а я наконец-то могла выспаться.

Целая ночь наедине с подушкой, только я и сон.

Наверное, так бы и было, выпей я такой же отвар, что и Лия.

Спала бы себе спокойно, совсем как она, просто вырубилась бы без чувств, и не услышала стук в дверь.

Барабанили настойчиво и бесстрашно. Незнакомо, но вполне узнаваемо.

Так долбиться в мою дверь мог только один ошалевший темный, которому надоело жить.

А жить ему оставалось недолго, директорская сеть все еще активировалась по ночам и продолжала ловить нарушителей.

В дверь не переставали самозабвенно ломиться, встреча с заклинанием была уже совсем близка.

Я лежала и ждала, чувствуя как этот неотвратимый момент в буквальном смысле наступает темному на пятки.

Ристана ждала не просто отработка, его ждал серьезный разговор с моим братом, когда тот узнает, под чьими именно дверями был пойман очередной нарушитель.

И тело темного уже никто и никогда не найдет…

С кровати я слетела, лишь чудом не растянувшись на полу, с силой врезалась в дверь – с той стороны сразу же перестали стучать – дернула ручку на себя, планируя втащить темномагического идиота в комнату, а уже потом во всех подробностях объяснить ему почему с головой нужно дружить и по каким именно симптомам я поняла, что он этого не делает.

– Ой…

Такого я, пожалуй, не ожидала, и сама с головой тоже дружила мало, иначе бы точно захлопнула дверь и бросилась будить Лию, а не стояла как вкопанная, ошалело хлопая глазами. В коридоре находился совсем не Ристан.

– Привет, – улыбнулся нежданный гость, протягивая руку к моему лицу, – долго же мне пришлось ждать.

– Ты, – пальцы коснулись лба и я почувствовала, как сознание выключается. Сказать я ничего не смогла, просто осела на пол, забыв закрыть глаза.

Из общежития меня выносили под легкое потрескивание директорской сети за спиной, она упрямо пыталась настигнуть нарушителя, которого несомненно чувствовала, но не могла достать.

Возможно, вечер и был для меня просто замечательным, но ночь оказалась несправедливо жестокой.

В сложившейся ситуации радовало могло только одно – этой ночью меня никто не будил.

Хотя пробуждение и нельзя было назвать приятным.

Проснулась я от колющего, неприятного ощущения во всем теле, которое бывает, когда полежишь достаточно долгое время в неудобной позе.

Я, конечно, не лежала, я сидела на стуле и руки мои были прижаты к широким подлокотникам толстыми, кожаными полосами, но неприятным ощущениям было на это плевать. Пошевелить руками не получалось, попытка пошевелить ногами так же успехом не увенчалась, но увидеть как обстоят дела с ними, не было никакой возможности, мешала перехватывающая шею лента, прижимавшая меня к высокой спинке.

Ни пошевелиться, ни повернуть голову, я даже вздохнуть толком не могла, грудь так же что-то перетягивало, заставляя вжиматься в прохладное дерево. А у двери, которую я плохо видела в неясном свете, но все же могла различить, стоял измененный.

Лысая голова, зашитые глаза и отрезанные уши, от одного его вида я готова была биться в истерике.

Тонкое длинное тело, значительно возвышалось над дверным косяком, голова почти касалась потолка, тощие руки с веткообразными пальцами заканчивались когтями.

Измененный выглядел отталкивающе и жалко, в общем-то, не так уж и угрожающе, но волосы на голове начинали шевелиться от одного на него взгляда.

Хотелось закричать, но я не кричала.

Я не знала, что будет, стоит мне начать шуметь. Измененному зашили глаза, что помешает этому психу зашить мне рот?

Потрепыхавшись немного, убедилась, что выбраться не получится, а тело меня почти не слушается. Самостоятельно освободиться я не могла.

И вот тут возникает вопрос: зачем я открыла дверь? Зачем открыла эту чертову дверь, этому чертову Танису?

Конечно, тут можно придумать кучу оправданий себя несчастной, но чем они могут помочь мне сейчас?

Измененный зашевелился, медленно согнулся и открыл дверь, царапая когтями латунную ручку.

В помещение вошли, загорелся яркий свет, больно резанув по глазам. Я зажмурилась, попыталась проморгаться, разгоняя плавающую перед глазами белую муть.

– Вижу, ты очнулась, – Танис как всегда был исключительно дружелюбен и улыбчив, – это очень хорошо.

– Почему? – прохрипела я, смаргивая слезы с ресниц. Зрение прояснилось, позволяя во всех деталях разглядеть небольшую комнату, неуютную, но чистую каменную коробку, больше похожую на подвал.

Мой стул стоял по центру, под самым светильником, а сбоку, насколько можно было скосить глаза, виднелся длинный стол, на котором лежали жуткого вида инструменты.

– Видишь ли, при вживлении моей разработки, испытуемый должен находиться в сознании, в противном случае не исключены необратимые разрушения психики, – в руках он держал какой-то чемоданчик, и, подойдя к стулу, рассеянно переложил его из правой руки в левую, чтобы коснувшись моей щеки стереть мокрую дорожку, – а мы хотим избежать деперсонализации, верно?