Любовь властелина - Альберт Коэн

— Без сомнения, мадам, это совершенно необходимо.

— К сожалению, я явилась слишком поздно, как изящно пошутила Коринна Рампаль-младшая, очень мило добавив при этом, что ей хотелось бы отдать предпочтение нашему приглашению, но они тем не менее должны принять другие приглашения, их так везде принимают, наших дорогих друзей, и у них расписаны все обеды и ужины до вторника, а во вторник вечером они уже уезжают в Париж, однако, эта поездка только предварительная разведка перед приездом в декабре, как того требуют банковские операции. Но наша дорогая Коринна, чтобы я не расстраивалась, пригласила меня сегодня во второй половине дня в их роскошное имение в Коппе, поскольку она не будет занята банковскими делами сегодня после обеда, ведь все банки закрыты. Будет чай для дам, — улыбнулась она, показав длинные кривые зубы, и с достоинство сглотнула слюну. — О, как мне хочется поскорей увидеть дорогую Коринну! Она необыкновенно умна, у нее такой богатый внутренний мир, она так балует своих бедняков, отдает им свои почти не ношенные туфли, а они ведь такие неблагодарные, в общем, человек большой души, мне всегда так приятно с ней, у нас истинное родство душ, мы ведем проникновенные беседы о высоком в ее шикарной гостиной в Коппе, двенадцать на семь метров. Я должна сказать, что с ней я гораздо ближе, чем с ее дорогим мужем, он, конечно, тоже очень мил и вежлив, но чересчур сдержан, все-таки дипломат. На чем я остановилась? Что-то я забыла, о чем шла речь. Ах, ну да, Адриан, видя, что Рампалей заполучить на ужин не удалось, решил взять быка за рога и перед отъездом во Дворец смело позвонил своим друзьям Канакисам и сразу получил согласие двоих, то есть его и жены. И вот все улажено, с нашим Диди не пропадешь, мы договорились на званый ужин у нас сегодня вечером, между прочим, месье Канакис племянник министра.

— Королевства Греции, — уточнил месье Дэм, который вновь вцепился в усишки, чтобы подсоединить их к бородке.

— Нам повезло, что они приняли приглашение уже на завтра, хотя их и застигли врасплох, ведь приглашение было несколько внезапным, спонтанным, не правда ли?

— Это замечательно, мадам.

— Надо было видеть учтивость и остроумие Диди, который разговаривал с мадам Канакис, он называл ее мадамочка, с элегантностью светского человека, с такой обходительностью. В любом случае я очень довольна, мой ужин спасен, а то меня аж тошнило от мысли, что все эти изысканные яства придется есть нам самим, особенно черную икру. И потом, можно будет использовать карточки с напечатанным меню. После этого Адриан позвонил Рассетам, но никто не подошел к телефону — ну, просто тайна, покрытая мраком ночи. Он мне только что звонил из Дворца, потому что всегда держит свою Мамулю в курсе всех дел, ну вот он мне позвонил и сказал, что многократно перезванивал Рассетам, но никто не подходил, я думаю, они в отъезде, где-нибудь путешествуют, это, конечно, жаль, ведь мадам — дочь вице-президента Красного Креста.

— Международного Комитета Красного Креста, — уточнил месье Дэм.

— Это в самом деле очень печально, — сказала Ариадна.

— Тем более нам есть чем угостить, и все самого лучшего качества. Придется предложить им по две порции икры, поскольку ее нельзя долго хранить.

— Это прекрасная идея, — сказала Ариадна.

— С одной стороны, это довольно расточительно, если принять во внимание цену икры, но все же лучше, чем она пропадет, так мы хоть сделаем людей счастливыми, вы не находите, Ариадна?

— Это в самом деле очень правильно. Могу ли я сделать еще какие — нибудь покупки для вас, мадам?

— Ну, что ж, вы можете привезти мне фунт английского листового чаю, и столько же кофе, но только колумбийского.

— Он крепче, чем бразильский, — добавил месье Дэм.

— С удовольствием, мадам.

— Большое спасибо, Ариадна, — сказала мадам Дэм и в порыве чувств схватила невестку за руки и поглядела на нее проникновенным взором. — Купите мне еще пачку «Пальмины», это гораздо полезнее, чем обычное масло.

Ариадна поинтересовалась, не сможет ли она оказать ей еще какую — нибудь услугу, и мадам Дэм попросила, если это ее, конечно, не затруднит, зайти в бюро утерянных вещей и отнести туда связку английских булавок, которую она позавчера нашла в трамвае, там их было две дюжины, совершенно новых, наверно, какая-нибудь бедная женщина из народа потеряла их и теперь мучается. Ариадна сказала, что такое поручение ее нисколько не затруднит, она все равно проедет через Бургде-Фур, поскольку хотела записаться на курсы кулинарии. Мадам Дэм взяла это на заметку и одарила невестку мимолетной улыбкой.

— В таком случае, может быть, вы будете так любезны, что заедете к мадам Репла, моей знакомой по кружку кройки и шитья, которая живет как раз в Бург-де-Фур, и скажете ей, что я ее обманула, вот ужас-то, причем не нарочно, конечно, но все равно меня это гнетет, и я хотела бы сбросить этот груз с души, а то я, может быть, и от этого так плохо сплю. Я сказала ей, что Сен-Жан д'Ольф имеет высоту девятьсот сорок метров. А вчера вечером проверила и обнаружила, что ошиблась на сто метров! Высота Сен-Жан д'Ольф восемьсот сорок метров! Скажете ей об этом?

— Охотно, мадам.

— Спасибо, дорогуша, спасибо. Видите ли, я не могу жить во лжи. Например, если я пишу письмо друзьям, я не могу передать привет от Ипполита, не спросив его позволения. А если вдруг его нет дома, я не передаю привет, даже если это его лучшие друзья! Правда прежде всего, и в большом, и в малом! Спасибо, еще раз огромное спасибо, дорогая, — улыбнулась мадам Дэм; стекла ее очков излучали любовь.

Ее невестка вышла, она посмотрела на мужа, который сделал нейтральное лицо — ни «за», ни «против». Но в душе он ликовал, он был безмерно горд за свою любимую Ариадну. Но все равно надо держать ухо востро, осторожность не помешает.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросила мадам Дэм.

— Ну, я думаю, пожалуй, что…

— Ладно, допустим, что это так и будет продолжаться. Для меня главное подтолкнуть ее к вере. Ты заметил, рецепт этого своего пирога она нашла в религиозном журнале, я вот думаю — в каком, но все равно это хороший знак. Помнишь, она спрашивала у меня про маленькую комнатку внизу, хотела сделать там маленькую гостиную с пианино и всякое такое. Я не разрешила, потому что эта комнатушка — просто клад, я хотела сделать там чуланчик, но, тем не менее, я откажусь от этой идеи. Скажу ей сегодня за обедом, что она может получить ее в свое распоряжение. Ох, это для меня немалая утрата, но, мне кажется, сделав это, я буду счастлива, что пожертвовала собой.

XXIV

Дядюшке Салтиелю было очень стыдно — до сих пор он еще не успел вознести утреннюю молитву. Наскоро помыв руки, он пропел три хвалы, затем покрыл голову ритуальным платком и затянул положенные стихи псалма XXXVI. Он уже собирался надеть филактерии, как дверь с шумом распахнулась и на пороге появился Проглот, стуча альпинистскими шипами на ботинках.

— Мой собрат и кузен, — сказал он, — вот я предстал пред тобой, чтобы донести до твоего слуха разумные слова, предназначенные тебе и никому более. Итак, я начну. Мой преданный друг, товарищ моей юности в радости и горе, скажи, доколь будет длиться эта мука?