Планета супербарона Кетсинга - Виталий Заяц

От копошившихся внизу, в городке, войск отделилась группа человек в пятнадцать. Не толпой, а вразрядку побежали вперед к брошенному утром бревну, подхватили. Уничтоженный было таракан вновь пополз к крепостным воротам. Ползти ему было далеко – вдоль всей стены, огибая выступы низких контрфорсов. Командовать не пришлось, стрелы полетели тут же. Рядом затрещало – Вобейн давил на приставленную снизу лестницу. Копье он оставил у каменного зубца, а работал длинной оглоблей с перекладиной на конце. Лестница подалась, враги посыпались вниз. Несущий таран таракан тоже не преуспел – распался, не одолев и десятка метров.

Вок обернулся к Вобейну:

– Сам придумал оглоблей толкать?

– Так удобнее. – Богатырь погладил усы и, поразмыслив, добавил: – Онтог сказал.

Вок высунулся из-за зубца, взглянул вниз. Новые бойцы бежали к бревну, а чуть дальше, вне досягаемости стрел, плотники спешно ремонтировали лестницы. Суетятся ухунты, не надо и графом быть, чтобы понять – спешат. Зачем-то хотят взять крепость срочно. А вот зачем, это и граф не поймет.

До темноты бревно поднимали еще в несколько заходов и каждый раз бросали, унося раненых. С закатом атаки прекратились, только стрелы изредка падали на камни двора. В прежние ночи такого не наблюдалось, неприцельная стрельба из луков осмысленной Воку не казалась, лук – не миномет, чтобы по квадратам палить. Но если чужие целиться не могут, то и свои тоже. Вок послал первого подвернувшегося воина за Онтогом.

– Надо чего-нибудь горючего набрать и сбросить поближе к бревну, которое у стены валяется. Наверняка дальше потащат под покровом ночи.

– Слушаюсь, ваше сиятельство. – Глаза и. о. сержанта блеснули.

Или показалось, что блеснули. Очень уж хотелось не свадебным генералом по стенам расхаживать, а и какую– то пользу приносить. Тут же сам полез на стену. Первый же кусок горящей пакли осветил спины возившихся около бревна.

– Эй, кто паклю бросает, сами не высовывайтесь, по вам стрелять одно удовольствие! – крикнул Вок.

Поздно крикнул, в ответ раздался другой звук, кто-то упал со стены во двор. Вок побежал по галерее, скатился по деревянным лесенкам. После более-менее света внизу, в тени, глаза не видели ничего. Пошел почти наощупь, но тут же один из магов принес факел. Упавший копейщик лежал на спине, глядя вверх, в одну точку. Кажется, его звали Кунгхом, обычный солдат, замечательный только изможденным, будто на иконе, лицом. Подбежавшие захохотали, что за дикость? Или здесь принято с шутками в последний путь провожать? Упавший неуклюже шевельнулся, завозил руками, как перевернутый краб, громко втянул воздух.

– Жив? – спросил сам себя на том же длинном вдохе.

Действительно святой с иконы? Грохнулся спиной метров с пяти, и ничего. Жаль, озера рядом нет – проверить «по воде аки посуху». Вок забрал факел, посветил. Понятно, никаких чудес. Копейщика задело стрелой совсем вскользь, но заставило оступиться. Свалился, пробил тонкий настил галереи и рухнул на мягкие тюки, стащенные в одну кучу беженцами. Вот ведь не знаешь, что в осажденной крепости пригодится.

Солдат встал на ноги, кости определенно уцелели, хрипел только при каждом вдохе. Отбил что-нибудь? Непонятно. Вок кликнул магов, а то было совсем о них забыл. Пусть окажут психологическую помощь. Приказал летающему святому валяться на койке до утра и отправился спать сам. Нет, толком отдохнуть не удалось, часа четыре лежал, не больше. Показалось, что только лег, а за плечо уже тряс посыльный:

– Ваше сиятельство! Ворота ломают!

Что такое? Как ухунты бревно свое доволокли? Проспали часовые? Пакля кончилась? Вок схватил шпагу и бросился к воротам. С другой стороны донесся слабый удар. Один, больше не последовало. Взлетел на галерею, высунулся – не опасно, в темноте стрела не попадет. Внизу горела пакля, у ворот валялось только что брошенное бревно. Почти сразу появился Онтог.

– Как?! – зарычал до конца не проснувшийся Вок. – Как подтащили?

Не могли они пройти такое расстояние под пусть редким, но градом стрел. Все упражнение – подход, рывок, уход с ранеными – отыгрывало совсем чуть-чуть, а то и ничего. По расчетам, добраться должны были к следующему вечеру, да и то при везении нападавших и невезении осаждаемых. И если бы энтузиазм не кончился. Плохо. Раз ухунты спешат, стало быть, поджимает их что-то, а значит, время надо тянуть, вот и вся стратегия. Вернулся убегавший куда-то помощник и советник.

– Ваше сиятельство, другое бревно. Пока мы одно обстреливали, они в темноте другое подтащили, каким путем, непонятно.

Вот и прокол. Его, графа де ла Коста, прокол. Трудно ли было додуматься, что второе бревно в городке найдется. Оказывается, трудно.

– Шестерых стрелков сюда, – махнул рукой граф. – Двоим спать, остальные дежурят на стене.

Если десятка будет спать в четыре смены, держаться можно. Все равно больше, чем по трое с каждой стороны, площадку перед воротами не накроют. А проломят, если проломят, тогда стрелки перейдут внутрь – там всего три позиции, чтобы стрелять сверху по тамбуру.

Вок прошел вдоль стены. Первое бревно, отвлекающее, валялось никому не нужное. Рядом тлели остатки пакли. Опять появился Онтог:

– Ваше сиятельство, если двоим спать, шестеро над воротами, один остается. А стены две.

Так десятка ведь была полная? Спросить Вок не успел, Онтог сам догадался доложить:

– Сафден ранен.

– Как?

Даже удивление накрыло. Как можно достать лучника через щель бойницы? Робин Гуда хитрые ухунты раздобыли, не иначе.

– Ночью из казармы вышел, и тут сверху.

Вот черт, думалось-то, никакого вреда от ночных обстрелов. Вок распорядился оставить у ворот пятерых и отправился смотреть раненого. Стрелу, вошедшую в плечо почти вертикально, уже вытащили, рану перетянули, она даже успела засохнуть. Не расковыривать же, чтобы физраствором прополоскать. Легкораненый солдат выглядел не очень больным, и, была бы под рукой обычная спортивная заморозка, Вок отправил бы его выступать до конца соревнований. В смысле – пока осаду не снимут или запасы заморозки не кончатся. Но запасы уже кончились, точнее, с Земли их Вок не захватил, а без обезболивания парень лук не натянет.

– Отдыхай, – выдал бюллетень граф де ла Коста. – Понадобится – помогать будешь.

С рассветом картина не поменялась. Группы ухунтов выбегали из городка, прикрываясь щитами от стрел, мчались к воротам, поднимали бревно и, сделав один или два удара, уносили раненых. Одна радость – разбежаться операторам тарана было негде, раскачивали его на руках и ломились не особо сокрушительно. Вок озабоченно усмехнулся – по-любому к обеду с воротин остатки краски осыплются, а там и до щепок дело дойдет.

Ворота простояли до ночи, за это время граф де ла Коста успел выяснить, что смолы для литья на головы осаждающим в крепости не заготовлено, кипяток успевал изрядно остыть за те минуты, которые его тащили. Да и в качестве подогретого душа он тоже мало годился, поскольку плеснуть со стены достаточно далеко не удавалось…