Освобожденные - Шелли Крейн

Я закрыла глаза, пытаясь удержать слезы и чувствуя заслуженную боль. Я их подвела. Я подвела нас всех.

– Нет уж! – злобно рявкнул на меня Маркус. – Глаз не закрывай. Смотри. Смотри, как они дохнут из-за того, что ты не смогла отказаться от своего дражайшего Калеба!

Он схватил меня за футболку и заставил на них взглянуть. Его помощник наступил Калебу на грудь и придавил к земле. Я вскрикнула и попыталась освободиться от хватки, но была слишком слаба, и Маркус оказался сильнее. Он широко улыбнулся и нагнулся ко мне.

– Это твоя вина, знаешь ли. Не только все это, но еще и то, что ваши тела вас не слушаются. А вы ни сном ни духом, что я вам подмешал. Сказать? – Маркус приблизился к моему уху, едва его не касаясь. – Твою кровь. – Он засмеялся. – И мою. Умно, правда? Кажется, что ерунда, пустяки, но кровь помогает нам жить, кормит наши тела, составляет всю нашу суть. Это сильнодействующее средство со множеством применений. Именно ее я против вас и использовал, ею вас ослабил.

Даже в столь слабом состоянии я нашла в себе силы плюнуть ему в лицо.

– Просто убей меня – и покончим с этим.

Маркус утер лицо ладонью и усмехнулся.

– Нет уж, я придумал кое-что повеселее. – Он взглянул на Калеба. – Чуть позже, когда мы убьем твоего брата, беспомощный Калеб понаблюдает, как мы тебя пытаем.

При мысли об этом меня бросило в дрожь. Я не могла даже взглянуть на Калеба, потому что, увидь я его лицо, потеряла бы над собой всякую власть. Я старалась держать себя в руках и обдумывала положение. Заморосил дождь, но поежилась я не только поэтому.

– Продолжим наше представление! – радостно провозгласил Маркус и картинно поклонился своему другу.

Тот улыбнулся и поднял пистолет. Я попыталась вырваться из хватки Маркуса, но безуспешно. Калеб толкал и дергал за ногу второго мужчину, пока тот безуспешно пытался прицелиться. Мужчина пнул Калеба ногой по голове…

…Тут время точно замерло, и сознание мое пробудилось. Я крутанулась и с разворота ударила Маркуса в шею, а потом развернулась было к его другу, однако Калеб меня опередил и врезал ему в то самое место, от удара в которое упадет любой мужчина.

Маркус вскочил и рванул ко мне, но вдруг, точно из ниоткуда, из тени кустарников возник… Хэддок! Он подбежал к Маркусу и, развернув его к себе, вмазал ему в челюсть. Маркус рухнул на землю.

Я вспомнила о сообщнике, но, обернувшись, не обнаружила его. Точно зная, куда он направляется, я повернулась в другую сторону: тот мчался по склону к Бишу и Джен, намереваясь завершить начатое.

– Мэгги, нет! – крикнул Калеб, но я уже рванула с места.

Вот оно. Видение, снившееся Калебу в кошмарах. Меня застрелят, и я умру на этом пляже. Умру – но помешаю убить тех, кто просто хотел быть счастливым, хотел жить и попал под перекрестный огонь на моей войне.

Биш и Джен заслуживали счастья. Я лишь надеялась, что Калеб меня простит и поймет: я должна была спасти его сестру и своего брата. Они не могли из-за меня умереть; я бы себе этого никогда не простила.

Я побежала быстрее, не обращая внимания на жгучую боль в руке (кажется, сломанной). Все это не имело больше значения.

Калеб бросился следом, но мы оба знали, что он меня не догонит, ведь я всегда была быстрее. Он кричал мне в спину – «я не смогу жить без тебя, постой, пожалуйста, прошу тебя, постой…»

Однако я не могла остановиться.

Все случилось молниеносно, но время будто бы замерло.

Помощник Маркуса поднимает руку. Биш и Джен так поглощены друг другом, что по-прежнему его не видят. Я кричу, но меня не слышно: ветер заглушает слова. Уотсон направляет на них пистолет.

И в тот миг я понимаю, что никогда не увижу своих детей, не увижу Калеба на выпускном и на открытии его учебных центров, не смогу соединиться с ним душой и телом, как мы мечтали, и не увижу больше его исступленного взгляда… и прыгаю.

Раздается хлопок, и пуля обжигает мне грудь. Я вижу, как Калеб бросается на мужчину, швыряет его пистолет в воду, – и вот уже подбегает Биш, хватает стрелка за горло… один удар – и тот в отключке.

Я с облегчением закрыла глаза. Я его остановила. Остановила видение. Биш и Джен живы.

Калеб подскочил ко мне и бросился на песок.

– Только не это, Господи. Нет, нет, нет, нет… – Он приподнял мою голову и посмотрел в глаза.

– Я его остановила, – гордо пробормотала я.

– Я не могу тебя исцелить, детка. – Глаза его остекленели. – Пуля… – Калеб посмотрел на рану, а потом снова мне в лицо. – Мое прикосновение не лечит, ты забыла?

– Нет, я знала, – сказала я с надломом в голосе. – Прости.

– Знала, – прорычал Калеб. – Знала, что я бессилен, и все равно подставилась под пулю!

– Я должна была… – Я всхлипнула. – Должна была.

Лицо его скривилось, и он поцеловал меня в лоб. С моих ресниц сорвалась слеза.

– Знаю.

Калеб все равно попытался меня исцелить, делясь последними каплями своей силы, – но тщетно. Потом, отстранившись с отчаянием и ужасом, он оглянулся туда, откуда мы прибежали, и в его мыслях я увидела Маркуса. Тот поднимался с песка.

– Биш, отнеси ее в машину. Вези в больницу. Я догоню.

– Что ты…

– Делай, как говорю! – выкрикнул Калеб. – Я должен кое-что закончить. Это быстро. Если через две минуты не вернусь, уезжай без меня.

Он нежно поцеловал меня в губы.

– Пользы от меня все равно никакой, а я должен завершить одно дело, – прошептал он. – Это мой долг.

Маркус – вот с чем он хотел покончить.

– Я люблю тебя, – сказала я, зная, что не доживу до больницы. Я точно знала.

– Я люблю тебя всей душой, – прохрипел Калеб и, поцеловав меня в лоб, вскочил на ноги. Уже на бегу он бросил Бишу: – Увози ее скорей!

Биш взял меня на руки, и последним, что я увидела, прежде чем тьма меня поглотила, был силуэт Калеба. Он обещал мне, беззвучно обещал, что здесь, сегодня все закончится. Он за меня отомстит, и больше никто и никогда не пострадает от рук Маркуса Уотсона.

Я мысленно его поблагодарила и в последний раз закрыла глаза.

Никогда прежде меня не трясло от столь неистовой ярости. Я давно это слышал: с тем, кто мстит за своего нареченного, шутки плохи. Слышал, что месть тебя поглощает и дает силу необычайную, ранее неведомую. И я чувствовал, что не смогу есть, спать, дышать, жить – пока Маркус не окажется в гробу.

Я никогда не имел обыкновения мстить: в моей семье, как и в большинстве других кланов, было принято решать вопросы мирным путем. Но сегодня, казалось, мной управляло нечто сверхъестественное. Я не мог поступить иначе, кроме как прикончить этого ублюдка.