Та, что правит балом - Татьяна Полякова

— Добрый вечер, прелестные дамы.

Прелестные дамы враз затосковали и потянулись к выходу — Никумел нагонять тоску на граждан одним своим присутствием. Подобрался ко мне изахлопнул крышку рояля. Я едва успела убрать руки.

— Солнышко, концерт отменяется. У меня чрезвычайносрочное дело.

— Что еще за дело? — проворчала я, покрываясьлипким потом.

— Ей еще работать три часа, — возвысил голосВиссарион из-за стойки. Я сделала ему знак молчать, а Ник ткнул в него пальцеми ласково попросил:

— Дед, заткнись. Сегодня во всех смыслах никуда негодный день.

— Ладно, пошли, — кивнула я. — Выпьемгде-нибудь.

— Это обязательно! — продолжил кривлятьсяНик. — Как же не выпить? Идем, моя голубка…

Мы спешно покинули кафе, но далеко не ушли, Ник втолкнулменя в ближайшую подворотню, схватил за горло и прижал к стене.

— Ты сдала моего парня, шлюха!

При всем желании ответить я не могла, если это был вопрос,конечно, в чем я сомневалась. Я могла лишь хрипеть и глаза закатывать, чемсразу же и занялась. Но Нику быстро надоело видеть мою посиневшую физиономию, ион меня отпустил. Теперь я сама схватилась за горло и принялась кашлять. Я бымогла заниматься этим довольно долго, но терпение сегодня Нику было несвойственно, и он навернул мне коленом, после чего я оказалась на земле. Ккашлю прибавились стоны, что-то вроде кошачьего концерта, и проходившие мимограждане непременно бы отреагировали, не привыкни они к подобным звукам давно иосновательно. Район считался скверным, и народ здесь ночами особо по улицам неболтался, люди и к окнам подходить были отучены, случайно заслышав чьи-товопли. В общем. Ник мог вволю веселиться, а я вволю вопить. Человечеству это пофигу, и слава богу. Правда, один представитель хомо сапиенс все ж таки возник вподворотне, и я ничуть не удивилась, узнав Верку (любопытство ее когда-нибудьпогубит). К счастью, я ее заметила раньше Ника и рукой махнула, чтоб исчезла,она тут же скрылась с глаз. Ник как раз закончил пинать меня ногами, должнобыть, выдохся, наклонился и спросил:

— Знаешь, что я с тобой сделаю?

— Уже догадываюсь, — ответила я, потрогала языкомзубы и страшно обрадовалась, что все на месте, хотя чему тут радоваться, еслиэтот придурок меня сегодня укокошит? Какая разница, лежать в могиле с зубамиили без? — Придурок, можешь объяснить, что на тебя нашло? —взмолилась я.

— А ты не знаешь? — съязвил Ник, присел накорточки и на меня уставился.

— Даже не догадываюсь.

— Серьезно? Вчера я встречался с парнем, которыйработает у Дена, а сегодня его нашли в трех километрах от города с перерезаннымгорлом.

— Сочувствую, а я-то здесь при чем?

— До чего ж ты наглая стерва! — покачал онголовой, вроде бы даже с удовольствием, точно данный факт пришелся ему подуше. — О нем я только тебе сказал. Слышишь, дрянь?

— Слышу. Но не понимаю твоих претензий. Руку дай.

— Перебьешься, — буркнул он.

— Ну и хрен с тобой. — Я приподнялась, взвизгнула,но смогла-таки принять более-менее удобное положение, привалившись кстене. — Ой, блин, как больно…

— Да неужели? — съязвил Ник.

— Ты говоришь, вы виделись?

— Ага.

— А раньше твои парни подолгу держались у Дена? —поинтересовалась я как бы невзначай. Ник усмехнулся и головой покачал,демонстрируя свое отношение к чужому нахальству. — Ден очень подозрительныйтип, сам себе не верит, а твой парень, наверное, был неосторожен, и вот итог.

Ник собрался что-то ответить, я справедливо ожидала, чтоотвечать он начнет ногами, и приготовилась орать, но тут в досягаемой близостизавыла милицейская сирена, а вскоре мы смогли и созерцать патрульную машину,которая замерла прямо напротив подворотни. Выходит, Верка мой призывпроигнорировала и бросилась к Виссариону, а тот не придумал ничего умнее, каквызвать милицию.

— Принесла нелегкая, — буркнул Ник, протягивая мнеруку.

Бравые ребята как раз высыпали из машины. Ник обнял меня, итеперь мы стояли, слегка покачиваясь. Менты сунулись в подворотню, сбились сшага и, за неимением другой публики, уставились на нас. Я отлепилась от Ника, аон решил обратить внимание на вновь прибывших. Они, безусловно, его узнали.Кстати сказать, в этом районе Ника знали даже бродячие собаки и, как всепрочие, терпеть не могли.

— У вас тут все в порядке? — сурово спросилздоровяк в погонах.

— У нас да, — ответил Ник.

Менты уставились на меня.

— Пошли, — сказала я, подхватив дорогого друга подруку, и направилась к его машине. По дороге успела увидеть испуганнуюфизиономию Верки и сердитую Виссариона в окне кафе. Я им подмигнула, оченьнадеясь, что они это заметят и успокоятся.

Менты дождались, пока мы загрузимся в машину, и убралисьвосвояси, Ник завел мотор и посмотрел на меня.

— Поклянись сыном, что не твоя работа, — буркнулон.

— Еще чего! — обиделась я. — Только идиотыдетьми клянутся. — И внесла встречное предложение:

— Могу поклясться своей жизнью.

— Она не стоит ни гроша.

— Тогда твоей.

— В зубы дать, да?

— Лучше не надо. Мне и так теперь неделю отлеживаться итебя благодарить.

— Ага. Помяни меня в своих молитвах, нимфа.

— С интеллигентным-то человеком поговорить одноудовольствие… — кивнула я.

— Точно шкуру я с тебя спущу, юмористка хренова.

— За что, интересно? Твой парень вляпался, а явиновата?

— Ладно, кончай базар и не считай папу полным идиотом.Папа тебя насквозь видит. Очень мне интересно, что ты такого выторговала уДена? Может, поделишься?

— Нечем, — пожала я плечами.

— Вот как, значит? Ладно, сучка. Будем считать,разобрались. Паренька я тебе припомню, можешь не сомневаться.

— Отстань, придурок, — отмахнулась я. Ник наконецтронулся с места, а я спросила:

— Куда ты едешь? Домой. Высади меня на перекрестке.

— Я тебя в гости приглашаю. Поговорим по душам.

— Не могу, во мне души практически не осталось, ужбольно ты скор на расправу.