Боевой разворот. И-16 для «попаданца» - Александр Самохвалов

– Молодой человек! Вы меня таки обижаете. Моя мама прокляла бы меня, если б узнала, что я взял эти жалкие презренные бумажки у столь прекрасно воспитанного юноши из ТАКОГО полка. К тому же не далее как сегодня благодаря вам, даже мои старые глаза смогли увидеть, как горят эти шлимазлы. Мой папа проклял бы меня, если б узнал, но я таки готов даже сам приплатить за такое зрелище.

Бумажки, разумеется, убрал. Подумав к тому же, что, увидев на мне эдакое вот удобство, очень многие захотят заполучить такое же. К вящему авторитету уважаемого Аарон Ицхаковича. Сообразив, что авторские права мне здесь ни к чему, чужие к тому же, поделился со специалистом идеей разгрузки. С МСЛ[160]против сердца. Часто приходилось встречать мнение, что технологический прогресс возможен только в комплексе, и чтобы производить, скажем, кажущийся совершенно элементарным автомат Калашникова – который, по сути, действительно прост, как, впрочем, и все гениальное, – требуется куча разнообразнейших производств и конкретно заточенных специалистов в областях металлургии и металлообработки, и не только. В основном, конечно, так оно и есть. Но не всегда. Взять, например, эту самую разгрузку. Как только ни изощрялись предки разнообразнейшими портупеями, перевязями, снарягами и прочими исхищрениями – а до такого простого решения докумекал безвестный, что забавно, изобретатель лишь ближе к концу XX аж века! Ицхаковича проняло сразу и бесповоротно. Глаза заполнились мечтательной дымкой, губы зашептали что-то невнятное на неудобоваримой смеси четырех уже, кажется, языков, то есть с подключением еще и белорусского с польским тоже, а я почему-то сразу стал спокоен за снаряжение бойцов РККА. В будущем, но уже самом что ни на есть недалеком. Таки.

На мою просьбу передавать привет Василию, что трансцедентально, Иванычу, он таки ответил: «Всенепременнейше, молодой человек… Всенепременнейше!» Но мысли его явно блуждали уже где-то очень далеко отсюда.

Из мастерской топаю домой. В казарму. Дырку в потолке так и не заделали, – впрочем, какая разница. Главное – бомбу убрали. Еще более расширив отверстие в крыше. Логично – дождей вроде как не ожидается, да и все равно скоро мотать отсюда. Для немцев, что ли, крышу класть? А вот немцы, кстати, не таковы. Помнится, заезжаем куда-нибудь на пару недель, наши побросали барахлишко, достали, что нужно, и по бабам. Или насчет выпивки – каждому, как говорится, свое. Эти же разве что клумбы не обустраивают. Впрочем, в Шабе затесался среди наших один, на три, для начала, месяца – была и клумба[161].

Разоблачившись, давлю на фазу. С планом до ужина. Солдат спит – служба идет. Немного, однако, увлекся этим делом. Просыпаюсь, когда уже темнеть начало.

В столовой обнаруживаю усиленно машущего мне рукою Фрола. В окружении сразу трех возбужденно щебечущих девочек. Ромашечек. В форме. Связистки. В начале войны большая редкость. Это потом женского персонала по пол-аэродрома стало. Укладчицы, медсестры, официантки, связистки, техсостав, летный даже. Фрол, похоже, собрал собою все, что имелось – незанятого на данный текущий момент по службе – в наличии. В данном убогом месте нашего грустного пребывания.

Взяв рыбки с картошечкой и чайку с булочкой, расположился напротив. Слегка датый уже Фрол возбужденно ругает технарей. За движок, отказавший в самый интересный момент. Боя. Что могло стоить жизни. Непревзойденному асу. Но не стоило. Потому что некоторые великие истребители, недооцененные, увы, прекраснейшей частью населения планеты, умеют выполнять кое-какие фокусы и в планировании. Да, действительно, это надо суметь – с неработающим движком уйти от «мессера» в пикировании с глубоким креном и с хитрющим скользячим переворотом, потом, незнамо как не воткнувшись в землю-матушку, запустить движок и сбить-таки увлекшийся «мессер». Потом снова заглох, «мессеры», слава богу, удирали уже, потом опять запустился. Кажется, картина ясная. Для меня. Но раскрывать ее сейчас расфуфырившемуся перед дамами Фролу бестактно, да и ни к чему. Успею.

Тем временем совсем стемнело и народу подсобралось, на огонек. Много незнакомых. Откуда-то. Не летуны. Ладно, чаю не жалко. Фрол задумчиво так смотрит на меня, потом ошарашивает:

– Костик, а гармонь? – Буква «г» с хохлятским каким-то таким прононсом. Я сначала не врубился – какая такая гармонь? Хорошо хоть с давних пор приучен базар фильтровать. А то прокол получился бы. По мелочи, но и курочка по зернышку клюет. Костик у нас, оказывается, гармонист. А я все думал, что за гробина непременно возле моего спального места оказывается? Заботами не иначе как Петровича, можно предположить. Что ж, пусть Костик и отдувается. Сходимши в казарму, благо недалеко, притаскиваю струмент, усаживаюсь, под чутким руководством Костика, в уголок обжорки, разворачиваю меха, и Костик начинает хитро так давить по прибору пальцами, в результате чего получается довольно-таки ладная плясовая. Ну, так и пусть его…

Я вот никогда ни на каком инструменте не играл. Отец на синтезаторе умел, не так чтобы очень здорово, так… Поколение диско. Подискжокеил пару-другую скачек, на синтезаторе трель исполнил, потом опять записи. Я же вообще… Из поколения безмолвно слушающих эм-пэ-три. А вот дедуля – тот да. На гитаре. Без малого профессиональный уровень. Даже пел. Довольно прилично. Как, бывало, соберутся у нас его «шестидесятники» – ну, в смысле, поколение, чья молодость на 60-е годы прошлого века пришлась… Потом их все меньше и меньше становилось. Естественная убыль. Печально, но ничего не поделаешь. Один дедуля стареть не желал. Кстати, бег и прочие усиленные упражнения не уважал. Считал – не полезны. После тридцати во всяком случае. Суставы изнашиваются, и вообще. Времени, опять же, много уходит. Нам повезло. Прадедушка, который дед Юра, ну, баб Верин муж, второй, то есть дедушкин отчим, получается… Помотался по миру более чем достаточно, еще и до революции, ну, Октябрьской, и чего только не понабрался в своих странствиях. Даже снежного человека встречал. Причем, если сказал, что встречал, значит, так оно и было. Врать незачем. И так имелось о чем порассказать. Более чем.

Кстати, по семейному преданию, и умение глаза отводить дед Юра как раз у гуманоида того самого, реликтового, позаимствовал. Как там на самом деле все было, черт его знает, но штука полезная. Хотя и не панацея. Если человек внимателен и настороже, его никак не минуешь. А вот если просто номер отбывает или отвлекся чем-то, то запросто. Вгоняешь себя в своего рода транс и идешь себе спокойно, а тебя просто не видят. Точнее, не замечают. Впрочем, могут и заметить. Поэтому лучше ночью. Такое ощущение своеобразное… будто паришь над землей, пусть даже и на получетвереньках, невидимый, неслышимый и неощутимый. На самом деле так довольно многие умеют. На интуитивном уровне – сами доходят. В спецназе, к примеру, едва ли не половина таких. Из выживших, разумеется. Серого вон еще тогда, после Таджикистана, пробовал подучить, оказалось – незачем.