Между Призраком и Зверем - Марьяна Сурикова

Он подошел к двери, снаружи которой оказался большой засов, и схватился за него рукой. Металлический скрежет и скрип наполнили воздух, а затем части засова упали на землю.

— Поразительно, — вымолвила я, следуя за отворившим дверь Призраком, — ты просто сломал его одной рукой!

Я вошла внутрь просторной комнаты, походившей на заброшенное помещение для даров. Крыша по форме напоминала купол, под сводом располагались круглые окошки, как в сохранившейся снаружи невредимой части стены другого строения, но без мозаики. В центре стояла круглая чаша с отбитыми краями, по кругу комнаты — каменные скамьи, а в стороне — большой очаг.

— В такие строения, насколько я помню, обычные жители приносили дары для своих лордов. Для магов, которые владели их землями. А те обеспечивали защиту и помощь от других магов. Потом эти постройки превратились в подобие сакральных мест, где о помощи молили высших богов. После эти строения сменили часовни. Скажи, а в лесу неподалеку не водятся опасные хищники?

— В самой чаще — возможно, но человеческое жилье близко, и с защитой дающего для тебя даже хищники не представляют угрозы.

Защита! Я совсем позабыла про нее и не попросила Кериаса снять с меня эту сеть. Не хотелось бы никакой помощи от дознавателя, но не возвращаться же теперь назад.

— Здесь вполне можно жить, — я прошлась по кругу, посмотрела на чашу, потрогала каменные стены, — нет сырости, крыша цела.

— Я плохо помню о том, что нужно людям для жизни, Миланта, и готов перенести тебя в любое желанное место. Не бойся попросить, если чего-то станет не хватать.

— Мне не нужны горничные или богатые наряды. Мы с отцом всегда так жили. Кто-то бы сказал — в скитаниях, а я называла это захватывающими приключениями. Он не мог оставаться на одном месте, всегда пребывал в погоне за знаниями. Мы переезжали в новые города или небольшие деревеньки, папа брался за любую работу, а заработав достаточно, отправлялся дальше. Это было волшебно и сказочно. По вечерам он читал мне книги, это была наша страсть — отправляться в книжное путешествие, запоминать разные интересные места или события. Потом папа спрашивал: «Хотела бы ты увидеть это в реальности», — и я всегда соглашалась.

Я присела на скамью, провела по шероховатой поверхности ладонью.

— На семнадцать лет он сделал мне подарок. Не знаю, как ему удалось скопить хоть что-то за это время, но он оплатил мою учебу в школе библиотекарей. Заочную. Не нужно было посещать занятия вместе со всеми, достаточно оказалось лишь приезжать в столицу раз в несколько месяцев и сдавать экзамены. А с этим никогда не возникало проблем. Учителя считали меня талантливой. Они не знали, сколько книг я прочла и сколько мест мне довелось повидать за всю жизнь, а то, что другие изучали в теории, я видела вживую. Но только потом, так неожиданно для меня, отец серьезно заболел. Возраст дал о себе знать. И мы вернулись в столицу. Пришлось осесть на одном месте и искать работу, теперь уже мне. Тогда казалось, словно выбили почву из-под ног. Более не было прежней свободы, пришлось много работать, чтобы заботиться о папе, как он обо мне раньше, и денег требовалось немало. Это оказалось очень… непривычно. Я осела в библиотеке среди любимых с детства книг, не хотелось покидать ее, не хотелось окунаться в жизнь большого города, мне это было чуждо.

Призрак внимательно слушал, стоя неподалеку. И это снова напомнило наши беседы с отцом, когда со мной общались без насмешек, без попыток навязать свое мнение или заставить сделать что-то. Когда принимали за равную себе.

Поджав ноги, я прислонилась к стене, глядя на странного мужчину.

— А потом вдруг ты появился в ту ночь, и все снова изменилось. Мое убежище стало представлять опасность. Наверное, это очень странно, что прежде я боялась тебя, а теперь бегу совсем от других людей. Но так кажется правильным. С тобой спокойно, и ты ничего не требуешь взамен. Только приходит вопрос: «Почему?»

— Мне ничего не нужно, Миланта. Я существую не так, как привыкли люди, и далек от их чувств и опасений, но иногда оставаться в одиночестве непросто. Еще сложнее — найти во всем мире родственную душу, человека, способного не испугаться. Грани приняли тебя. Людей держат условности и навязанные страхи, их собственные пороки и слабости. Ты чиста душой, сердцем, не гонишься за материальными благами, а стремишься к духовному обогащению. Таких людей очень мало. Именно по этой причине тебе спокойно со мной, а остальных я вгоняю в ужас.

— Но ведь я не первая? Были еще девушки.

— Были.

— Они и правда погибли, как говорил Кериас?

— Да.

— Ты сожалеешь об их потере?

— Я не способен чувствовать сожаление, поскольку все происходящее случается по какой-то причине. Печалиться о том, что не дано изменить, не в моей природе. Я встретил их, как тебя, благодаря граням. И, как и ты, они приняли это общение со мной.

— Почему они погибли от твоего клинка?

— Он не мой. Это такая же часть граней, как и камни. Грани — живая и разумная материя. Я служу ей, я ее страж и давно им стал. А те девушки… они просто пытались помочь.

— Помочь?

— Верно. Но то было их соглашение с гранями, в таких ситуациях я не имею права вмешиваться, и никто не имеет. Случившееся оказалось следствием внутренней слабости. Они не преодолели себя, а потому ушли.

Призрак запрокинул голову, глядя на лившийся через окна лунный свет, белоснежные волосы упали на плечи, подчеркивая бледность и без того призрачных черт его лица.

— А у тебя было имя? — спросила его. — Ты был человеком?

— Был. Меня звали Вернон, это все, что я теперь помню.

Шумно отряхнув потертый плащ от налипших на него веточек и листьев, я прошла к очагу и налила в подвешенный над ним котелок воды. С улыбкой приблизилась к кое-как сколоченному деревянному столу в углу и принялась нарезать овощи, чтобы сварить себе ужин. От разгоравшегося очага шло тепло, и я скинула с волос косынку, заправив выбившиеся пряди за уши.

Сегодняшний поход в город оказался очень плодотворным, мне даже удалось найти подработку в местной пекарне. Меня временно приняли на место разносчика, который по семейным делам отлучился примерно на месяц. Всего-то нужно было по утрам разносить хлеб, а в конце недели забирать заработанные монеты, еще и недостатка в лепешках и булочках теперь не испытывала.

Однако хорошее настроение было связано не только с этим событием, но и с приближающимся вечером. Я знала, что Вернон заглянет ко мне как обычно, когда на землю опустятся сумерки, и испытывала удовольствие в предвкушении новой встречи. Он придет через портал и спросит, готова ли я к новому путешествию. «Готова», — отвечу с затаенным восторгом, ожидая, когда он подойдет, обнимет за талию и перенесет в прошлое. Может, в кабинет совещаний самого таинственного советника всех эпох, Дианона Шансийского, бесследно исчезнувшего первого помощника императора Пиана Четвертого. Имя Дианона сохранилось в веках, затмив славой даже род того, кому он служил. Как же у меня в предвкушении почесывались ладони, когда представляла, что выясню причину его бесследного исчезновения.