Вопрос верности - Дмитрий Казаков

Оле уловил негромкий шуршащий звук, поспешно развернулся. Вскинул руку с пушкой. От выстрела удержался лишь в последний момент, когда зрительные усилители позволили разглядеть крадущееся между камней серое продолговатое существо с шестью парами ног.

– И тут твари живут, – сказал Андре. – Хотя что тут. Я слышал, что у вас на Фатуме жизнь есть?

– Именно, – кивнул Оле. – Под землей в основном, черви всякие, улитки, мокрицы, пауки. Рассказывают, что на полюсах, где чуточку прохладнее, водятся животные покрупнее. И даже на поверхности. Хотя вранье, наверное. Под нашим светилом кто угодно в кучку пепла превратится…

На очередной звук оба обернулись одновременно.

– Тихо, это мы, – сказал, появляясь из‑за поворота, Джон. – Засекли, надо же. А то мы, это, хотели с Магдой подкрасться незаметно. Правда?

Его спутница кивнула.

– Незаметно? – ухмыльнулся Оле. – Скорее на Фрио дождь пойдет, чем ты научишься двигаться бесшумно.

– Не зарывайся, салажонок, – беззлобно посоветовал Джон. – Двигай лучше в тыл. Там вас ждет горячий ужин.

– Пост сдал, – Андре поднялся, отряхнул с комбинезона каменную пыль. – Ну что, Оле, пошли?

– Пошли.

Магда и Джон устроились за большим черным камнем около тропы. Их боевые костюмы, до сего момента бесцветные, начали стремительно темнеть. Через несколько минут постовые станут неотличимы от валуна.

– Куда идем мы с пятачком, большой-большой секрет… – напевал Андре, пока они шагали вниз по тропе.

– Откуда песня? И что такое пятачок? – спросил Оле, когда стал виден лагерь, занявший вытянутую площадку – расширение тропы.

Ходили, сидели, лежали на спальных мешках форсеры. Кто болтал, кто занимался оружием или амуницией. Несколько больших переносных фляг с водой и жидкая струйка дыма отмечали место, где готовили еду.

Настоящая полевая кухня осталась внизу, так что форсерам пришлось научиться готовить на костре.

– Не знаю, – ответил Андре. – Мать-воспитательница пела ее нам в детстве. Запомнилась почему-то…

Они прошли мимо второго поста, устроенного у самого лагеря, начали лавировать меж сослуживцами.

– Явились, – встретил подчиненных субтактик. – Морды толстые, словно все время спали. Что, не так?

– Никак нет, – дружно ответили Андре и Оле, а уроженец Фатума еще добавил: – Ведь враг не прошел? Значит, не спали.

– Это он по собственному недомыслию не прошел, – заметил Ференц. – Идите, поешьте.

– Есть, – и этот ответ получился столь же дружным.

У кухонного костра приятелей встретил У-Ахмед, чернокожий и носатый повар родом с Талсара.

– Э, явились, – сказал он, отрываясь от чистки большого котла. – Не могли позже придти? Доедайте вон то, что там осталось… – и он показал на второй котел, поменьше, стоявший рядом с костром.

Топливом служили бездымные вроде бы брикеты, которые почему-то изрядно дымили. Кроме того, сгорая, они испускали запах, напоминавший о сернистых болотах Трясины.

– А что это? – спросил Оле, заглядывая в котел. Там обнаружилась некая субстанция бурого цвета с плавающими в ней зернами.

– Еда, – ответил У-Ахмед невозмутимо. – Суп с пшеницей. Этот такой овощ, он тут на равнинах растет.

– Ну раз растет, – приятели вооружились ложками и принялись за дело. Суп оказался наваристым и сытным, хотя угадывалось, что его основой стала стандартная пищевая биомасса, вроде той, из которой формуют сухие пайки.

– Чего нового слышно? – спросил Оле, утолив первый голод.

У-Ахмед славился как непревзойденный поставщик слухов. Как и где он их добывал, оставалось неясным, но повар знал обо всем, что творилось в оперативной бригаде, и даже в соседних.

– Э, знаешь, много всего… – сказал он, поднимая котел и критически оглядывая стенки. – Вот, например, взбунтовались штрафные бригады на Антионе и даже на Рахонависе. Не только Эброн охвачен восстанием…

– Ничего себе? – Андре удивленно присвистнул. – Не думал, что среди форсеров так много мятежников.

– Ничего, – заметил Оле. – Нас все равно больше, и наша вера в Пророка, Эволюцию и Стальной Кодекс крепка. Так что мы победим.

У-Ахмед бросил на него странный взгляд.

– Э, верно говоришь, – сказал повар задумчиво. – Да только много времени еще до той победы. Пока всех бунтовщиков перебьем, замучаемся. Особенно в этих горах, – и он с отвращением огляделся.

– А чего в них плохого? – поинтересовался Андре.

– Спроси лучше, чего в них хорошего, – У-Ахмед отставил в сторону большой котелок. – Ну что, доели? Тогда давайте сюда, чистить буду. Это, знаешь, без моющей машины не так уж легко.

Он бросил в костер новый брикет, повалили клубы темного, едко воняющего дыма.

* * *

Оле шагал вслед за Андре, позади топала Магда. Отделение, да и вся бригада двигалась цепочкой. По правую руку было снежное поле, полого опускавшееся до глубокой пропасти. По левую ослепительно сверкал на солнце ледник, из него торчали вершины, похожие на черные гнилые зубы. Снег мерзко хрустел под ногами.

Всюду, куда не кинь взгляд, поднимались горы. На западе – иззубренные хребты, протянувшиеся на сотни километров. С остальных сторон – настоящая мешанина пиков, заснеженных плато, провалов и осыпей.

Меж ними, в семи километрах к северу, если верить разведке, затаились бунтовщики.

– Никогда не думал, что бывает столько снега, – пробормотал Андре.

– Говорят, что на Сибири его еще больше. Чуть ли не вся планета в этой гадости, – и уроженец Фатума, где мало кто знает, что такое замерзшая вода, передернул плечами.

Дневка осталась в прошлом, с самого утра бойцы тринадцатой боевой бригады шагали без остановки. Сначала забрались высоко в горы, а затем пошли на север, чтобы обойти мятежников с фланга. Другие бригады двинулись своими маршрутами, заключая врага в кольцо.

– Да, такое даже представить сложно, – и Андре, на родной планете которого снег тоже попадался не чаще, чем люди, задумчиво покачал головой.

Дальше стало не до разговоров. Начался крутой участок, где пришлось идти вверх по обледеневшим камням. Когда преодолели его, с востока надвинулись облака. Форсеры неожиданно очутились в густом тумане. Величественный пейзаж пропал, растворился в серой хмари.

– Вот тебе и раз, – сказал помрачневший тактик. – Как бы в такой дряни не заблудиться? И так в этих горах человек ногу сломит…

И он погнал подчиненных вдвое быстрее.

Через несколько часов непрерывного бега Оле от усталости плохо соображал, что творится вокруг. Ноги тряслись, спина разламывалась под тяжестью груза, поле зрения то и дело затягивала багровая дымка.