Какой была древняя Цивилизация до Катастрофы? - Александр Горбовский

Итак «птица блуждает», теряет направление, едва оказывается одна. Но стоит множеству таких же, не имеющих направления особей собраться в стаю, как возникает знание, которого до этого не было.

Подобная же закономерность, возможно, существует и у рыб. Были поставлены опыты, в ходе которых рыбам в поисках выхода приходилось плыть по лабиринту. Оказалось, что группы рыб выбирают верное направление быстрее, чем плывущие поодиночке.

Помимо знания, стае (или популяции) присуще еще одно свойство – некий повелительный импульс, как бы «единая воля», подчиняющая себе отдельных особей.

Особенно проявляется это во время миграций. «Стаи саранчи, – пишет исследователь, – огромные тучи красноватого цвета, опускаются и взлетают словно по команде».

Чьей команде, откуда исходит она?

Некий мощный, неодолимый импульс движет всей этой плотной, многотонной массой. И в этом импульсе, подчиняющем себе все, растворяется, исчезает без следа воля и выбор действий каждой отдельной особи. Когда движется эта живая стена, невозможно ни остановить, ни изменить движение какой-то отдельной особи – пока она находится в общей массе. Тщетны любые попытки «преградить путь словно загипнотизированных насекомых, – пишет Реми Шовен. – Они обходили препятствия, переползали через стены, проходили и сквозь кустарники, даже бросались в воду и огонь и неудержимо продолжали двигаться в том же направлении».

Мыши-полевки во время внезапных своих миграций, встретив на пути ров, не огибают его, не ищут другого пути. Живая волна захлестывает его, заполняя до краев копошащимися телами, по которым сотни тысяч других безостановочно продолжают свое движение.

Затоптанные, задавленные, задохнувшиеся в глубоком рву, перед тем как погибнуть, не делают ни малейших усилий вырваться. Они – живой мост, чтобы могли пройти остальные. Сильнейший инстинкт, инстинкт выживания, оказывается подавленным и заглушенным полностью.

Так же подавлено может быть и чувство голода. Бабочки не едят во время перелета, хотя расходуют при этом огромное количество энергии. Не едят во время миграций стрекозы, образующие при этом стаи длиной в несколько километров. Так же ведут себя и некоторые виды рыб.

И другой, не менее важный инстинкт оказывается подавленным, когда перед нами не отдельные особи, а стая, гигантская живая масса. Это инстинкт нападения и инстинкт страха перед хищником.

Исследователи наблюдали, как во время миграции южноафриканских газелей лев оказывался захлестнутым их потоком и был бессилен выбраться из него. Не испытывая ни малейшего страха, газели двигались прямо на льва, обтекая его, как некий неодушевленный предмет.

Точно так же во время перелета нередко случается видеть, как стая хищных птиц, следуя рядом со стаей своих традиционных жертв, не делает никаких попыток напасть на них. И стая их жертв тоже летит совершенно спокойно, не испытывая ни малейшего страха от столь опасного соседства. Сильный хищнический инстинкт одних и не менее сильный инстинкт самосохранения других оказываются совершенно заторможенными. Но это случается, только когда встреча происходит не на уровне отдельных особей, а на уровне двух стай, двух «сверхорганизмов». При одиночной встрече и те и другие ведут себя совершенно иначе.

«Воля популяции» проявляется и в другом. Обычно едва количество особей начинает превышать некое критическое число, животные, словно подчиняясь неизвестно откуда исходящему приказу, перестают воспроизводить потомство. Наступает блокировка или, говоря словами французского исследователя Реми Шовена, «групповая стерилизация». Доктор Р. Лоус из Кембриджского университета, в течение многих лет изучая жизнь слонов, пришел к подобному же выводу. Когда поголовье слонов слишком возрастает, стадо как бы само начинает регулировать свою численность. Либо самки становятся гораздо реже способны к воспроизводству, либо период зрелости у самцов наступает значительно позднее.

Были поставлены эксперименты с кроликами и крысами. Едва среди них создавалась повышенная плотность, как вопреки обилию кормов и прочим благоприятным условиям начиналось самое непонятное – фаза повышенной смертности. Приказ, исходящий из некоего незримого источника, неумолимо обрекал животных на смерть. Без всяких причин наступали ослабление организма, снижение сопротивляемости, болезни. Продолжается это только до тех пор, пока популяция не сократится до оптимальных размеров.

Если бы удалось найти «канал», по которому идет этот приказ, человек мог бы управлять численностью различных популяций. Над этой проблемой работают сейчас в Уральском институте экологии растений и животных. Получив сигнал типа «нас очень много», личинки, скажем, комара или гнуса сразу же замедлят свое развитие, законсервируются на промежуточных стадиях, и лишь немногие из них разовьются до взрослого состояния. Этот способ обещает быть во много раз эффективнее химических или биологических средств борьбы.

Известно, что биологически зарождение мужской или женской особи равновероятно. Однако если в популяции почему-либо оказывается мало самок, то среди новорожденных вдруг начинают преобладать самки; если мало самцов, то количество самцов среди вновь родившихся начинает заметно превышать среднюю цифру. Процесс этот продолжается до тех пор, пока соотношение половин не выравнивается.

Ясно, что отдельная особь не может по собственному желанию влиять на пол своего потомства. В то же время речь идет о явлении, повторяющемся с правильностью закона. Иными словами, мы снова сталкиваемся с неким целенаправленным воздействием, источник которого находится вне каждой отдельной особи.

Явление, о котором идет речь, хорошо известно и в человеческом сообществе. Среди демографов оно получило название «феномена военных лет». Во время войн и после них в воюющих странах, потерпевших урон среди мужского населения наблюдается внезапный рост новорожденных мужского пола.

Известно несколько подходов к объяснению физиологического механизма этого явления. Нас интересует, однако, не сам механизм, а то главное, что стоит за всем этим – регулирующее начало популяции, приводящее механизм в действие.

Некоторые исследователи отмечают, что, наблюдая за стаей саранчи, которая движется плотной, компактной массой, достигающей иногда веса в 10 000 тонн, трудно бывает отделаться от ощущения, что это некое единое гигантское существо, некий «сверхорганизм». Такое же впечатление производят порой и перелетные стаи птиц, летящих сплошною живой массой длиной 6 – 8 километров и шириной 100 метров. Отдельные особи кажутся как бы частицами некоего единого «сверхорганизма», а их нервная система и мозг – компонентами общего сверхкода.

По словам биолога Луи Тома, термиты, обитающие в своей гигантской постройке, «не составляют, как может показаться, сплоченную массу индивидуумов, но являются единым организмом с уравновешенным и вдумчивым умом, подающим команды миллионам лапок. (К слову, живая масса термитов на Земле столь велика, что на каждого человека приходится около 750 килограммов термитов!)

Исследователи все больше приходят к мысли, что совокупность живых существ – это нечто качественно иное, чем принято было считать до сих пор. В специальной литературе появились термины, выражающие это иное понимание: «сверхорганизм», «диффузный организм». В работах советских исследователей В. И. Василевича и В. С. Ипатова мы встречаем термины «надорганизменные биосистемы», «надорганизменные уровни развития живого».